От него мороз шел по коже.

— Как я догадываюсь, вы леди Корк?

— Догадываетесь? Тело Господне! Разве вы не знаете?

— Я офицер полиции, леди Корк...

— Эй! Это еще что такое?

— ...И оказался здесь, чтобы задать вам несколько вопросов...

— До чего мы дожили! — вопросила леди Корк. — Услышать такое — и от сына Джорджа Чевиота? Ни одного изящного комплимента? Ни слова о том, как я хороша в свои годы? Что за манеры царят в наши дни?

Чевиот заставил себя собраться, не давая выхода своим эмоциям.

Леди Корк расположилась в комнате, заставленной столами и трюмо, украшенными завитками позолоченной бронзы и черепаховыми накладками, стульями с гнутыми спинками и китайскими вазами. Розовые стены были увешаны картинами — миниатюрами в золотых и серебряных рамках, датированными никак не ранее 1829 года. Но сама она большей частью принадлежала восемнадцатому столетию, и ароматы ее обстановки говорили об этом же.

Он должен найти не только правильный подход к ней, но и единственно верные слова.

— Тем не менее, мадам, — улыбнулся он, — я не слышал, что покойный доктор Джонсон удостоил вас уж очень изысканных комплиментов при вашей первой встрече.

Леди Корк, которая уже открыла рот, так и осталась сидеть, не произнеся ни слова.

— На самом деле, как я читал, он назвал вас тупицей. Но к тому же он обратился к вам со словами «дорогая», а некоторое время спустя преподнес изящные извинения за то, что так окрестил вас. Мадам, я бы предпочел при первой же нашей встрече преподнести вам и комплименты и . извинения, не откладывая их до второй.

Наступило молчание. Леди Корк была изумлена, но никоим образом не выражала неудовольствия. Она смотрела на него, приоткрыв рот. Затем в долю секунды и манеры, и речь ее претерпели стремительное изменение.

— Мне доставит большое удовольствие, сэр,произнесла она, обретая подлинное достоинство, — иметь дело с джентльменом, который в наше распущенное время предпочитает отдавать свое время книгам, а не картам и игре в кости. Вы, подобно волшебнику, нашли удивительно удачную форму комплимента.

— О, молю вас, мадам, я далеко не волшебник! Я мог лишь процитировать обращенные к вам строки-мистера. Босуэлла: «Она предстает посланницей высших сил, вокруг которой расцветает жизнь».

— Златоуст! — вскричала леди Корк. — Златоуст!

(«О, Господи, — с отчаянием подумал Чевиот, — какого безнадежного идиота я изображаю из себя!»)

Эта мысль пришла ему в голову и потому, что Маргарет Ренфру, которая стояла рядом с мраморным камином, опираясь на него локтем/ не скрывая иронии, смотрела на него.

Несколько поодаль, исполняя обязанности секретаря, с несчастным видом сидел мистер Хенли; разложив свои письменные принадлежности, он занес перо над листом бумаги, на котором пока еще не появилось ни слова.

— Мой дорогой юноша, — с сердечным радушием сказала леди Корк, -— садитесь! Прошу вас, присаживайтесь! Да садитесь же, вам тут всегда рады!

Она сияла каждой морщиной лица, как девочка, полная радости и оживления.

Своей клюкой с загнутой верхушкой она указала на широкое плетеное кресло, стоявшее рядом с насестом для попугая. Ара, живое воплощение зла, поцарапал когтями б перекладину и издал несколько невнятных звуков. Во взгляде Чевиота на попугая было симпатии не больше, чем попугай одарил его при встрече.

— Не надо бояться, — насмешливо сказала леди Корк. — Он, бедняга, не усядется вам на голову, потому что я приковала его. В своей жизни он уже и так совершил немало преступлений.

— Рад это слышать.

— Это правда, что он покушался на королевские чулки. Правда, он всего лишь обиделся, — серьезно уточнила леди Корк. Преступление было пресечено за счет ноги леди Дарлингтон..i

Никто не улыбнулся; хотя она ожидала именно такой реакции. Ее легкое замешательство напомнило Чевиоту о его собственных ошибках. Хотя ее невысокая сгорбленная фигура продолжала источать достоинство, чувствовалось, что леди Корк была несколько растеряна и даже смущена.

— М-да... Я предполагаю, что вам поведали о наших... не очень приятных проблемах здесь?

Чевиот сел.

— Возможно, они не так уж и тревожны, как вам; кажется,— сказал он.

В комнате возникло странное, с оттенком неприязни, напряжение. Леди Корк ткнула клюкой в слабое пламя камина.

— Я много что слышал, — сказал Чевиот, — но не имею представления о том месте, откуда был украден корм. Может быть, с кухни? Из гардеробной? Из буфетной?

— Нет, нет, нет! — решительно возразила леди Корк. Он обратил внимание, что в будуаре клеток не было. — Из этого... как бишь его? Ну, вы понимаете. Из той штуки на краю клетки, куда засыпается корм.

— Да, так я и предполагал. Но мы должны в первую очередь все выяснить. Мадам, сколько птичьих клеток у вас в доме?

— Ну, в моей спальне живут четыре попугая...

Леди Корк показала на другую дверь, ведущую из будуара, как раз напротив двустворчатой двери. Если бы Чевиот сейчас вошел в будуар через них, то другая дверь осталась бы у него справа. Ее спальня была одной из комнат, выходивших прямо в коридор.

— Четыре попугая! — с ударением сказала она. — К тому же добавьте еще шесть клеток с самыми разными птицами — но все исключительно экзотичны и восхитительны — в столовой, что позади спальни. И, как вы могли уже видеть, в коридоре восемь канареек. Это все.

Она дважды стукнула тростью. Значит, практически во всех комнатах на этом этаже; в бальном зале птиц не было.

— Сэр! — громким шепотом прошипел из-за спины мистер Хенли. — Вы хотите, чтобы я вел стенографическую запись?

Приняв решение, Чевиот кивнул, имея в виду только леди Корк.

— Насколько мне известно, кормушки дважды... дважды подвергались нападению похитителей?

— А! Однажды во вторник, то есть три ночи назад, а потом в четверг, то есть прошлой ночью. Они были вычищены дочиста, словно собака их вылизала, ни семечка не оказалось на полу — и это в середине ночи!

— Благодарю вас, мадам. Значит, были ограблены все восемнадцать клеток?

— Нет, нет, нет! — Во взгляде леди Корк появилось какое-то новое выражение. — Всего пять из них. Четыре во вторник ночью, прямо в моей спальне, где я спала. И одна клетка с канарейкой в коридоре прошлой ночью. Вы считаете, что это немного? Но я прямо с ума схожу. Плоть Господня, да я прямо вне себя!

—Тетя Мария... — начала мисс Ренфру, словно Собираясь ей возразить.

— А ты бы помолчала, ангел мой!

Чевиот оставался невозмутим.

— Могу я осведомиться, мадам, кто конкретно занимается клетками? Чистит их и все такое?

Качнув белыми оборками чепчика, леди Корк с гордым удовлетворением посмотрела на него.

— Можете — и вы получите ответ. Хубильо!

— Прошу прощения...

— Хубильо! Черный мальчик, — объяснила леди Корк, поднимая руку фута на четыре от пола. —Это мой личный слуга, у него специальная зеленая ливрея и шапочка с черным плюмажем. Леди Холланд, а также леди Шарлевиль,—добавила она, презрительно фыркнув при упоминании двух других известных светских дам Лондона, — просто выходят из себя от зависти, видя его!

— Не сомневаюсь, мадам. И я предполагаю, что вы никогда не держите деньги у себя дома?

— Деньги? Деньги? Смерть богачам! — отчетливо вы-., крикнула леди Корк, которая принадлежала к радикальному крылу партии вигов. Она стукнула своей клюкой о пол. — Если примут билль о реформах, я вывешу флаги на окнах!

— Но вы храните у себя драгоценности... мадам, могу ли я взглянуть на ваш сейф?

Леди Корк, которой минуло восемьдесят четыре года, проявила отменную прыть.

Поднявшись из кресла, она возбужденно проковыляла через комнату. Запустив руку за пазуху, она извлекла оттуда цепочку, на которой висели два ключа.

Одним из них она открыла письменный стол работы Буля, откуда вынула небольшой металлический ящик. Хотя он был невелик, похоже, был сделан из слоновой кости и окован железом. Подняв его, она грохнула ящик на стол, отодвинув в сторону синюю вазу.