— Пока еще не может быть никакой детективной полиции, — объявил мистер Пиль. — Будет хуже, если появятся люди в форме, и все начнут кричать: «Шпионы!» Но он будет у нас, — кивнул он на Чевиота, — всей детективной полицией под одной шляпой. Вы математик, полковник Роуэн?

— Мистер Пиль, — вежливо начал полковник Роуэн, — у меня есть некоторые элементарные...

— А вы математик, мистер Мейн?

Молодой юрист, чьи округлившиеся глаза и щеки сочетались с черными полукружиями бакенбардов, с трудом сдержал поток слов, готовых вырваться наружу. Мистер Мейн помялся, вытаращив глаза, и отрицательно покачал головой.

Мистер Пиль хмыкнул.

— Ну ясно, — сказал он. — Впрочем, вам и не надо быть ими, чтобы бегло подсчитать те выплаты, которые мы должны выкладывать этим проклятым типам с Боу-стрит. За задержание взломщика — сорок фунтов. Поймали грабителя — сорок фунтов. Убийцу — сорок фунтов. — И снова он кивнул на Чевиота. — Вы представляете, сколько денег мы сэкономим благодаря ему.

— О, несомненно, — серьезно сказал полковник Роуэн.

— Итак? — продолжал настаивать мистер Пиль, в упор глядя на Чевиота.

На мгновение все замолчали.

— Да, сэр? Что именно?

— Я должен вернуться в Палату, общин. Я не могу оставаться здесь. Но одну вещь я должен выяснить.

Тут мистер Пиль вернулся к столу, где уперся сжатыми в кулаки огромными руками в разбросанные листы рапорта Чевиота.

Кто убил племянницу Марии Корк, эту женщину, Маргарет Ренфру? И как, черт побери, это было сделано?

Наконец Чевиот понял, почему четыре пары глаз настойчиво уставились на него.

Даже во взгляде мистера Пиля светилось нестерпимое любопытство.

Министр внутренних дел смотрел на него, поджав губы. Мистер Мейн просто уставился на него. Сидя ,за столом в углу, мистер Хенли наклонился вперед, опираясь на трость черного дерева. Полковник Роуэн, стараясь скрыть свои чувства, похлопывал белыми перчатками по белым же брюкам, сочетавшимся с красным мундиром.

— Сэр, — ответил Чевиот, — пока я не могу этого сказать.

— Вы не можете сказать? — эхом отозвался мистер Пиль.

— Нет, сэр. Пока нет. Лишь утром я получил очень важную информацию от мистера Фредерика Деббита, которая не нашла отражения в рапорте. Но...

— И это человек, — недоверчиво воскликнул мистер Пиль, обращаясь к остальным, — кому достаточно лишь одного взгляда на свидетеля — и он может рассказать нам почти все, что произошло. И тем не менее даже он не может объяснить одну деталь.

Сердце у Чевиота замерло.

В результате трудов прошлой ночи, трудов, за которые в прошлой жизни он не удостоился и слова похвалы от своего начальства, он произвел на эту публику такое впечатление, что теперь они ждали от него чуда. Чуда, которое он должен был представить.

И не только. Этот огромный дом, который непрестанно расширялся, чтобы вместить в себя все подразделения полиции, сегодня был полон шума и оживления. В его распоряжение явились четыре инспектора с узкими серебряными галунами на воротничках и сержанты, украшенные металлическими номерами от одного до шестнадцати. Как ему и было сказано, шестьдесят пять констеблей ожидали его инспекции на маленьком плацу с тыльной стороны дома.

Это была суровая публика, готовая и огрызнуться, и помрачнеть при встрече с суперинтендантом, который не смог бы справиться с ними. Еще при входе в здание до него донеслись звуки многочисленных шагов, пахнуло густым запахом виски, и он услышал треск деревянных дубинок, на которых в шуточной битве сошлись два весельчака.

Ему предстояло в полном смысле слова пройти нелегкое испытание.

Но Чевиот, который с самого утра только тем и занимался, что держал в узде свои эмоции, не позволил себе потерять контроль над ними и сейчас.

— Мистер Пиль, — холодно сказал он, — я попросил бы вас обратить внимание на возникшие перед нами трудности. Вот, например! Насколько я понимаю, вы читали мой рапорт?

— Да. От слова до слова.

— И вы также видели мою схему коридора верхнего этажа, где произошло преступление?

Мистер Мейн молча порылся среди бумаг на столе, вынул план и приподнял его.

— Неужели все это, — сокрушенно сказал мистер Пиль, — так уж необходимо? Я видел этот коридор много раз.

— И я, — сказал полковник Роуэн, уставившись в угол потолка.

— Прошу прощения, — ответил Чевиот, — но дело не только в этом. В заключение я прошу обратить ваше внимание на направление пулевого канала, установленное хирургом.

Он помолчал, обводя взглядом каждого из слушателей.

— Траектория пули, которая убила мисс Ренфру, — четко и ясно сказал он, — представляла собой совершенно прямую линию. Вы обратили на это внимание? Совершенно прямую линию.

Мистер Пиль сделал маленький шаг назад, присматриваясь к плану и оценивая его своими большими внимательными глазами. Оба же комиссара, полковник Роуэн и мистер Мейн, склонились вперед.

— Я понимаю, к чему вы клоните, мистер Чевиот, — ответил полковник Роуэн. — Он взял план у своего компаньона и постучал по нему. — В этом коридоре, выходящем на лестницу, есть две одностворчатые двери слева и одна двустворчатая (от бального зала) справа. Тем не менее ни одна из этих дверей не была открыта. Так что, если... если тело этой бедной женщины лежало прямо перед нами, то траектория должна была быть проложена по диагонали, а не прямо.

— Совершенно верно! Ну и?..

— Да неужели, черт побери, — наконец взорвался мистер Мейн, — это не ясно как божий день?

— Неужто? — осведомился Чевиот.

— Пуля, — сказал мистер Мейн, — была выпущена из задней части коридора. Откуда очень близко до того места, где стояли вы с мистером Хенли. Вы это допускаете?

— В определенной степени. Да.

— Мы должны принять за истину, — продолжал мистер Мейн, обретая привычное свое достоинство, — что ни вы, ни мистер Хенли не имеете к ней отношения. Вы смотрели друг на друга. А как насчет тех двустворчатых дверей сразу же за вами? А? Что относительно дверей, ведущих в будуар леди Корк?

— Ну и?..

— Вы стояли спиной к ним. И осмелюсь предположить, что он и то могли открыться?

— Теоретически да.

— Только теоретически, мистер Чевиот?

— Да. Но лишь, — возразил Чевиот, — со скрипом и щелканьем замка, напоминавшим пистолетный выстрел. Как я указывал в своем рапорте, замок щелкал каждый раз, открывали вы дверь или закрывали ее. Мы должны были бы услышать его, но этого не произошло. Во-вторых, возможно ли, чтобы кто-то выстрелил из пистолета из-за моего плеча или из-за спины Хенли, — и никто из нас не ощутил ни запаха пороха, ни движения воздуха от пролетевшей пули?

— Возможно ли это, сэр? — с изысканной судейской вежливостью повторил мистер Мейн. — Возможно ли? Мой дорогой сэр, да ведь это и произошло.

— Прошу прощения?

С явной неохотой мистер Мейн ткнул указательным пальцем.

— Где бы ни находилось место, откуда была выпущена пуля, вы не можете отрицать, что оно должно было быть где-то недалеко от вас, так? Да, так. И тем не менее вы утверждаете, что почти ничего не слышали, не чувствовали и ровным счетом ничего не видели?

— Вы хотите сказать, что я лжец, мистер Мейн?

— Джентльмены! — решительно вмешался полковник Роуэн.

Мистер Роберт Пиль, искренне наслаждаясь, лишь молча переводил взгляд с одного на другого.

— Я всего лишь... э-э-э... подвергаю сомнению точность ваших наблюдений, мистер Чевиот, — с достоинством сказал адвокат. — Я — юрист, сэр. И я должен смотреть в лицо фактам.

— А я офицер полиции, сэр. И занимаюсь тем же самым.

— И вы с этим отлично справились. — Мистер Мейн выхватил план из рук полковника Роуэна и приподнял его. — На этом вашем восхитительном плане, как я вижу, отмечено расположение всех дверей?

— Совершенно верно.

— Отлично! Мог ли кто-то из танцоров незамеченным выскользнуть из зала незадолго до убийства?

— Во всяком случае, не в то время, когда леди Дрейтон ждала в коридоре.