— О, Господи,— молитвенно прошептал Фредди Деббит.

Строгие черты лейтенанта Уэнтворта обрели мертвенную бледность. Он облизал пересохшие губы. И хотя голос его был спокоен, в нем слышались нотки ужаса.

— Вы сломали оружие гвардейского офицера, — сказал он.

— Неужто? — выдохнул Чевиот, на которого эти слова не произвели никакого впечатления. — Но что вы, черт возьми, — не без удовольствия добавил он, — вы, гвардейцы, из себя воображаете?

Лейтенант Уэнтворт не ответил. Он просто был не в состоянии подобрать слов. Словно Чевиот спросил короля, что он, черт возьми, из себя строит, или же задал этот вопрос самому всемогущему Богу. Уэнтворт просто растерялся.

— Мистер Чевиот, я...

В первый раз за все время Чевиот повысил голос.

— А теперь слушайте меня, — рявкнул он, вытаскивая часы и глядя на поверженного Хогбена. — Я даю вам ровно тридцать секунд, чтобы утащить отсюда это... это существо. Если вы не успеете, я скручу вас по рукам и ногам и предъявлю обвинение в нападении на офицера полиции. Выбирайте.

— Джек, старина! — взвыл Фредди.

— А, никак, тут мой дорогой Фредди! — с изысканной вежливостью обратился к нему Чевиот. — Мне кажется, вы объявляли, что являетесь моим другом, не так ли? Так что же вы делаете во вражеском лагере?

— Провалиться мне, Джек, я в самом деле ваш друг! Я пытался предотвратить все это! Спросите Уэнтворта, если мне вы не верите! — Обеспокоившись, Фредди бросил взгляд в сторону и остановился в тревоге. — Хогбен! Прекратите!

Неукротимый капитан Хогбен с трудом поднимался на ноги.

— Нет! — сухо сказал лейтенант Уэнтворт.

Двинувшись к Хогбену, он схватил своего друга за левую руку и развернул его. Фредди с удивительной для его внешности силой и решительностью уцепился за правую руку Хогбена.

— Нет! — повторил Уэнтворт. — Если вы снова, как деревенщина, пустите в ход руки, он ославит вас на все времена. Успокойтесь!

— Десять секунд, — пробормотал Чевиот.

Уэнтворт вежливо повернулся к нему.

— Мистер Чевиот! Вы же не собираетесь на самом деле арестовывать...

— Неужто? — с широкой улыбкой осведомился Чевиот. — Вы так думаете?

— Я не сомневаюсь, мистер Чевиот, что, несмотря на вашу профессию, вы все же джентльмен. Некоторое время назад, во вполне понятном пылу, я позволил себе несколько слов, о которых искренне сожалею. Примите мои извинения, сэр. — Уэнтворт слегка склонил свой высокий меховой головной убор. — Тем не менее дело зашло слишком далеко. Вы должны встретиться с капитаном Хогбеном у барьера...

— На пистолетах? — с сарказмом спросил Чевиот. — Осталось пятнадцать секунд!

— Да, на пистолетах! Говорю вам, вы должны встретиться с ним, или же он получит право просто застрелить вас на улице.

Чевиот, готовый уже презрительно ответить на эти слова, заметил выражение лица Фредди Деббита. И, поняв суть морального шантажа, который Фредди старался пустить в ход этим утром, он ощутил прилив вдохновения. Теперь он понимал, какая перед ним стоит цель.

— Согласен! — сказал Чевиот, захлопывая крышку часов.

— Так вы встретитесь с ним?

— Я встречусь с ним.

— Вы поступили бы куда разумнее, — сказал Уэнтворт, переводя дыхание, — скажи вы об этом несколько раньше. С кем я должен встретиться в роли вашего секунданта?

— С присутствующим тут мистером Деббитом. Он обговорит с вами все детали, включая место и время по вашему выбору. — Чевиот опустил часы в кармашек. — Вы согласны, Фредди, не так ли?

— Я... я... черт возьми, да!

— Очень хорошо. Но предварительно я должен буду настоять на одном условии.

Лейтенант Уэнтворт оцепенел.

Чевиота бросало в жар, несмотря на холодных воздух. Он старался хотя бы в общих чертах представить себе обстановку квартиры, в которой он жил (где?) в своей прежней жизни как суперинтендант отдела «С-1».

Вспомнить ему ничего не удавалось. Медленно и безжалостно память отказывала ему. Тем не менее ему как-то удалось восстановить очертания обстановки, расположение комнат и даже запах и атмосферу того места, в котором он когда-то обитал, хотя ему трудно было в это поверить.

— Тир Джоя Мантона, — рявкнул Чевиот, — кажется, находится на Дэвис-стрит, двадцать пять? Да, да, я знаю, что Мантон уже скончался. Но тир по-прежнему принадлежит его сыну, а рядом, под номером двадцать четыре, лавка оружейника?

— Ну и?..

— До того как мы выйдем к барьеру, — сказал Чевиот, — мы с капитаном Хогбеном померяемся силами: каждому по шесть выстрелов — и любая ставка, которую вы только пожелаете.

Лейтенант Уэнтворт был скандализован.

— Двое соперников, — вскричал он, — будут меряться силами перед дуэлью? Это нево...

— Стоп! — прохрипел капитан Хогбен. — Помолчи!

Хогбен теперь уже надежно утвердился на ногах, хотя руки его так же безвольно висели вдоль тела. Заляпанное грязью лицо было мертвенно-бледным, что было особенно видно по контрасту с черными бакенбардами и прической. Он еще с трудом переводил дыхание; сплюнув грязь, попавшую ему в рот, он снова заговорил.

— Вы говорите, ставка любая? — спросил он, жадно облизывая губы.

— Да!

— На тысячу гиней! А?

— Договорились, — сказал Чевиот.

— Я слышал, что вы считаете себя, — фыркнул Хогбен, все еще стараясь перевести дыхание, — непревзойденным стрелком из пистолета, особенно когда приходится стрелять по жребию. Но обещаю, что все будет совсем по-другому, когда вы выйдете к барьеру. Именно так! Вы можете изображать из себя все что угодно, когда вам не угрожает опасность. Так что мы ставим на кон?

На этот раз и Чевиот был вынужден перевести дыхание.

— Если вы одержите надо мной верх, — громко объявил он, — и судьи подтвердят это, я тут же на месте плачу вам тысячу гиней. Если же повезет мне...

— Ну? И что же?

— Мне остается лишь полагаться на ваше слово британского офицера. Вы расскажете все, что вам известно о покойной Маргарет Ренфру. Как и ваш друг лейтенант Уэнтворт. Это все.

В кустах снова прошелестел порыв ветерка. Лошади в упряжке мистера Пиля по-прежнему перебирали ногами, и кучер успокаивал их.

— Подождите! — с загадочным выражением лица сказал Уэнтворт. — Я снова должен выразить протест против...

Хогбен, который уже постарался обрести прежнюю осанку, успокоил его.

Произношение его теперь потеряло признаки изысканности. Когда он, повернувшись, глянул на Чевиота подбитым глазом, в нем горела такая злоба и хитрость, что они должны были послужить Чевиоту предупреждением. Он должен был увидеть оскаленные клыки в засаде, призванной навсегда покончить с ним.

— Договорились! — коротко сказал Хогбен тихим голосом.

— А я говорю вам, что кодекс... — начал Уэнтворт.

— Плевать на кодекс! Помолчи, Адриан, и дай мне шапку!

Лейтенант Уэнтворт торопливо подобрал из грязи вымазанный головной убор, хлопнул им о колено, чтобы очистить, и неторопливо водрузил на голову приятеля, который затянул ремень на подбородке. Хогбен слегка поморщился от боли, но продолжал держаться прямо. Он даже не взглянул на обломки палаша.

Фредди Деббит выскочил на Уайтхолл. Сунув два пальца в рот, он пронзительно свистнул. Показалась большая и широкая открытая коляска, влекомая двумя вороными лошадьми, сиденье в которой было обито белым шелком, как бы для того, чтобы оттенять плюмажи гвардейцев.

За ним почти вплотную катился другой открытый экипаж: более скромный, но куда лучше ухоженный, от красных колес до расчесанных хвостов серых лошадей.

В нем сидел полный багроволицый джентльмен в рединготе с бархатным воротничком поверх сюртука и в величественной шляпе. Расположившаяся рядом с ним Луиза Тремьян, едва не выпав из коляски, в упор уставилась на Чевиота.

На юной Луизе был один из этих модных тюрбанов синего шелка и белая накидка, синие шнурки которой обвивали шею. Ее глаза газели на нежном девичьем лице передавали ему беззвучное послание, как и шевелящиеся губы, из которых поначалу не вырывалось ни звука.