— Мистер Дюпин, — объявил судебный пристав.

Дюпин, выглядевший изможденным и задерганным, вышел вперед. Он нервно произнес присягу, держа Библию так, как будто боялся, что она его укусит, и сделал два-три глубоких вдоха, прежде чем ответил на поставленные ему вопросы.

— Ваше имя Гетор Дюпин? — спросил следователь.

— Да.

— И вы живете на Фиц-Джеймс-авеню в Сент-Джонс-Вуд, дом номер 98?

— Да.

— Вы — секретарь «Лондон энд империал эстейтс компани»?

— Да… то есть… да.

— Президентом которой был покойный?

Мистер Дюпин откашлялся, обнажил зубы в нервной усмешке и скорее вздохнул, чем проговорил:

— Да, был.

— Когда вы в последний раз видели мистера Баллантайна?

— Около пяти часов вечера в прошлую пятницу.

— Это было в конторе «Лондон энд империал эстейтс компани»?

— Да, я бы так сказал. — Мистер Дюпин поспешно поправился: — Точнее, это было на улице возле конторы. На тротуаре.

— Вы находились на тротуаре, возле конторы, вместе с ним?

— Нет. Я находился в конторе, у окна.

— Вы смотрели в окно и увидели, что он идет?

— Именно так.

— Вы видели, куда он направлялся?

— Нет, пожалуй что нет… Нет, определенно нет.

— У вас не было какой-то особой причины для наблюдения, как я полагаю?предположил следователь.

Мистер Дюпин пару раз сморгнул, прежде чем ответил:

— Нет, никакой особой причины не было.

— Он был в тот момент один?

— Да, один.

— У него было что-нибудь с собой?

— Только зонтик, больше ничего.

— Вы разговаривали с ним перед тем, как он ушел?

— О да, совсем незадолго до этого.

— И как вам показалось, мистер Баллантайн пребывал в нормальном физическом и душевном состоянии?

— Абсолютно нормальном, в том, что касается здоровья, — ответил секретарь. Потом, понизив голос, добавил: — Конечно, он был весьма обеспокоен деловыми вопросами.

— И как я полагаю, он обсуждал эти деловые вопросы с вами?

— Да. О да, обсуждал.

— Уходя, он сказал вам, куда направляется?

— Нет. Нет. Он был не слишком… не слишком общительным человеком, когда дело не касалось бизнеса.

— Мистер Баллантайн когда-нибудь упоминал в разговоре с вами о доме номер 27 по Дейлсфорд-Гарденз?

— Конечно нет.

— Благодарю вас, — сказал следователь, кивком показывая, что свидетель может идти.

Но у мистера Дюпина было еще что сказать.

— Думаю, мне следует сказать… — проговорил он, задыхаясь и крепко сжимая худыми руками перила свидетельской трибуны, будто боялся, что его могут силой увести оттуда, прежде чем он закончит, — я мог бы сказать, что в то утро мистер Баллантайн проявлял крайнюю обеспокоенность, даже тревогу…

— По поводу деловых вопросов. Вы это уже говорили, — вставил следователь.

— Нет, не деловых, — возразил свидетель. — Конечно, это тоже имело место, но, по-моему, — во всяком случае, мне так показалось, — он тревожился на свой собственный счет.

— То есть насчет собственной безопасности, вы это имеете в виду?

— Да.

— Мистер Баллантайн сообщил вам причину той тревоги, о которой вы говорите?

Дюпин дважды сглотнул, прежде чем заговорить.

— В то утро у него побывал один посетитель, — торопливо произнес он, который, как мне думается, очень его расстроил. Он дал строгое указание не впускать его больше.

Публика пришла в возбуждение от этих явно совершенно неожиданных показаний. Маллет поджал губы и нахмурился. Но следователь не мог остановиться на этом.

— И мистер Баллантайн сообщил вам имя этого посетителя?поинтересовался он.

— Да, сообщил. — Свидетель, казалось, не был расположен сказать что-то большее.

— Так как же его звали?

— Джон Фэншоу, — скорее пробормотал, чем проговорил Дюпин это имя, но в напряженной тишине его расслышали во всех углах зала.

Слушатели встретили это известие взволнованным шушуканьем, за которым тут же последовал зычный окрик судебного пристава:

— Потише, потише!

Под прикрытием этого шума Маллет, воспользовавшись возможностью, шепнул несколько слов следователю, который кивнул, соглашаясь, а потом вернулся к свидетелю.

— У меня больше нет к вам вопросов, — сказал он.

Мистер Дюпин с видом глубочайшего облегчения завершил свое столь нелегкое пребывание на свидетельской трибуне, и его сменил Джеки Роуч. Тяжело ступая, он прошел вперед, окрыленный сознанием своей значимости, и бодро улыбнулся следователю и жюри присяжных. По такому случаю Джеки украсил свой поношенный пиджак тремя потускневшими военными медалями.

— Вы — продавец газет? — спросил его следователь.

— Так точно, сэр.

— Я хочу, чтобы вы мысленно вернулись к вечеру прошлой пятницы. Где вы находились в это время?

— На углу Верхней Дейлсфорд-стрит и Дейлсфорд-Гарденз, сэр.

— Вы занимались там своей профессиональной деятельностью?

— Прошу прощения, сэр?

— Вы продавали газеты?

— Так точно, сэр.

— И вы видели, как кто-то прошел мимо вас, пока вы там находились?

— Много народу, сэр.

— А какого-то конкретного человека, которого вы знаете?

— Я знаю большинство людей с Дейлсфорд-Гарденз, сэр.

Следователь попробовал зайти с другой стороны.

— Вам известно, как выглядел человек, который жил в доме номер 27?спросил он.

— А, мистера Джеймса? Да, сэр.

— Так, значит, вы знали его по имени?

— Да, сэр. Мистер Крэбтри, который вел у него хозяйство, сказал мне, как его зовут.

— Вы имеете в виду, что этот Крэбтри был его слугой?

— Так точно, сэр. Он вел у него хозяйство.

— Так вы видели мистера Джеймса в тот вечер?

— Да, сэр. Он прошел мимо меня по противоположному тротуару. Он и еще один джентльмен.

— Примерно в какое время это было?

— Что-то около половины седьмого, сэр, примерно так. Я не могу сказать наверняка.

— И куда они направлялись?

— Вниз, сэр, к дому номер 27.

— Они оба зашли в дом? Вы в этом уверены?

— Да, сэр. Я особо это отметил, потому что впервые увидел, как кто-то заходит в этот дом с тех пор, как туда переехал мистер Джеймс. Конечно, помимо мистера Крэбтри и самого мистера Джеймса.

— Вы рассмотрели человека, который был с ним?

— Нет, сэр, я не мог. Мистер Джеймс был между ним и мною, а на той стороне улицы было темновато.

— Шел дождь, не так ли?

— Только начал накрапывать, сэр. Позднее он начал хлестать вовсю.

— Но вы уверены, что это был мистер Джеймс?

— О да, сэр! Я хорошо его знаю. Я часто видел его, по утрам и вечерам.

— А позже вы видели этих двоих?

— Мистера Джеймса видел, сэр, а другого — нет.

— Где это было?

— Возле дома номер 27, сэр. Тогда еще дождь хлестал вовсю, и я как раз шел вниз по Дейлсфорд-Гарденз в пивную, что на Нижней Дейлсфорд-стрит. Я услышал, как хлопнула дверь, оглянулся и увидел, что мистер Джеймс направляется быстрым шагом вверх по Дейлсфорд-Гарденз в ту сторону, откуда пришел.

— Он тогда был довольно близко от вас?

— На расстоянии в ширину улицу, сэр, всего-навсего.

— У него было с собой что-нибудь?

Только портфель в руке, сэр, такой же, какой он всегда носил. Без которого я его, кажется, никогда и не видел.

— Мистер Джеймс был с портфелем, когда вы в первый раз его увидели в тот вечер?

— О да, сэр, я уверен, что да.

— А сколько было времени, когда вы увидели его во второй раз?

Роуч выдержал короткую паузу и провел тыльной стороной ладони по своим усам, как бы помогая себе вспомнить. Потом лицо его просветлело, и он сказал:

— Около половины восьмого я добрался до пивной, сэр, а она всего в пяти минутах ходьбы от того места, где я стою — в верхней части Дейлсфорд-Гарденз.

— Значит, примерно в двадцать пять минут восьмого?

— Примерно так, сэр.

Следователь порылся в своих бумагах и взглянул на Маллета. Маллет поджал губы и кивнул.

— Благодарю вас, — сказал следователь Роучу.