Он ведь сказал ей во время встречи в фирме «Ямасуги сёдзи», что президент согласен дать ему ссуду. И теперь, когда Ямасуги Китаро, наверно, уже вернулся из командировки, выяснилось, конечно же, что Тацуо соврал. Так что было бы совсем некстати столкнуться с девушкой сейчас. Да и вообще, лучше было не привлекать внимания к тому, что он ею интересуется. К счастью, Эцуко не пошла в эту сторону, а уселась у края стойки. Между нею и Тацуо оказалось ещё три или четыре человека, так что оба они не могли друг друга видеть. Только напрягшись, Тацуо слышал, что говорила девушка

— Где Мама? — спросила она официантку. По её непосредственному тону было понятно, что она привыкла тут бывать.

— Вышла ненадолго. Скоро вернётся, — ответила официантка.

— Дайте мне джинфиз[11].

— Слушаюсь. — Аккуратно причёсанный бармен, приятно улыбнувшись, поклонился Эцуко: — Добро пожаловать! — Он стал потряхивать сосудом для приготовления коктейлей.

Мужчина в берете, сидевший рядом с Тацуо, повернувшись, стал смотреть в сторону Эцуко.

— Кто это такая? — тихо спросил он у соседней девушки.

— Приятельница хозяйки.

— Хм, наверно, тоже хозяйка какого-нибудь заведения?

— Да нет. — Девушка лишь посмеялась в ответ и не стала вдаваться в объяснения.

Убедило это парня в берете или нет, но он стал молча потягивать виски.

Как понял Тацуо из слов официантки, между Эцуко и хозяйкой бара всё-таки существует какая-то связь. А значит, есть связь и с Фунэдзака Хидэаки. И где-то между ними затесался мошенник, захвативший тридцать миллионов. Где же он, собственно, обретается? Пусть тридцать миллионов иен перекочевали дальше и не остались у него, но даже двадцать процентов от этой суммы в виде вознаграждения составляют шесть миллионов иен. Пятнадцать процентов — четыре с половиной миллиона. Пусть он даже поделился с подручными, но всё равно в кармане у него осталось миллиона три.

Тацуо не мог себе вообразить, чтобы человек, получивший такие шальные деньги, затаился где-то в тиши. Хотя, конечно, люди Фунэдзака имели возможность его спрятать. Но ведь полиция не разыскивает его, и почему бы ему не разгуливать запросто где вздумается. Так что, пожалуй, отдыхает он сейчас где-то на горячих источниках, прихватив с собой какую-нибудь женщину. Или же кутит в токийском ресторане или кабаре.

Из-за этих денег Сэкино оставил семью и покончил с собой. В то время как один человек сводит счёты с жизнью, другой прожигает жизнь, наплевав на всё. Размышляя об этом, Тацуо весь вскипал от гнева. Он решил во что бы то ни стало отыскать мерзавца.

Конечно, это будет трудно. За ним стоят монстры из лагеря правых. Всё это тревожило Тацуо, но он решил не терять присутствия духа.

«Как бы то ни было, — думал он, — мошенник, называющий себя Хоригути, непременно появится в этом баре. Ведь «Красная луна» — одна из точек на линии, связывающей Фунэдзака и Ямасуги. Хоригути должен появиться в этой точке…»

— Ямамото-кун, — раздался голос одного из посетителей.

— Слушаю, — с приветливой улыбкой обернулся бармен.

— Ты ездил сегодня в Футю? — спросил посетитель, смакуя джинфиз. Лица его Тацуо не видел.

Бармен улыбнулся:

— Да, ненадолго.

— Проиграл?

— Хм-м. В выигрыше не оказался, — ответил бармен, наливая в стакан виски.

— Это никуда не годится. Ты ведь говорил, что бросишь.

— О-хо-хо! — Добавив в стакан газировки, бармен с деланным ужасом обхватил руками голову.

— Играешь на бегах? — вступил в разговор парень в берете.

Бармен посмотрел на него:

— А вы, господин, тоже играете?

— Я тоже сегодня ездил в Футю.

— Надо же. Ну и как? — Бармен глянул на него через стойку.

— Я выиграл.

— А какие вы делали ставки?

— В третьем заезде на шестёрку и двойку.

— А-а. Значит, на Хаман и Миндокисики. Не ожидали, что Хаман придёт первым. Выигрыш — семьсот пятьдесят иен.

— А в следующем заезде — на третий и пятый. Выиграл десять тысяч иен.

— Вот это здорово! Да, это тоже большой выигрыш. Если быть точным, на один билет — восемьсот сорок иен. А я сделал наоборот и проиграл.

— Хорошо ты всё помнишь!

— Да как забудешь, если сделал ставку и проиграл!

— Часто ты туда ходишь?

— Не так часто. Если зазеваешься, можно без зарплаты остаться.

— И так бывает. Но что-то я не встречал у тотализатора таких красавчиков, как ты.

— Ха-ха-ха!

В самом деле, бармен, уже изрядно помятый на вид, в молодости, наверно, был любимцем женщин. Его облик дисгармонировал с общей приподнятой атмосферой бара, и, заметив это, Тацуо почувствовал к нему какое-то сожаление.

Отворилась входная дверь. Официантки обернулись в ту сторону.

— Добро пожаловать, — проговорили они хором.

Две девушки, сидевшие рядом с «Беретом», тоже встали. Бармен издали отвесил поклон.

Тацуо тоже невзначай повернулся и посмотрел. Крупный мужчина с красиво причёсанными седыми волосами в сопровождении молодого человека прошёл в кабинку. На нём был хороший костюм. Молодой, судя по его виду, был кем-то вроде секретаря.

Несколько официанток сразу же окружили нового посетителя. Несомненно, это был весьма желанный гость.

Одна из женщин подошла к стойке.

— Ямамото-сан, приготовьте сэнсэю.

— Слушаюсь, понял. — Бармен с готовностью кивнул, взял с полки серую бутылку с американским виски и стал готовить коктейль Несомненно, он знал вкус пришедшего.

«Сэнсэй»? Тацуо навострил уши.

Кто же он, этот «сэнсэй»? Здесь, в барах Западной Гиндзы, часто появляются так называемые деятели культуры. Но этот седовласый джентльмен вроде бы не принадлежит к их числу. Как только он пришёл и было произнесено слово сэнсэй, Тацуо подумал, уж не явился ли Фунэдзака Хидэаки. Но сразу отверг это предположение. Фунэдзака ещё нет и пятидесяти.

Та кабинка была на порядочном расстоянии от Тацуо. О чём там говорили, ему было не расслышать. Но разговор, похоже, шёл о пустяках. Непрестанно доносился смех. Всё это происходило за спиной Тацуо. Обернуться он никак не мог.

«Берет» всё так же продолжал с барменом разговор о скачках.

Тацуо подал знак бармену.

— Слушаю. — Бармен прервал разговор и подвинулся к Тацуо.

— Кто этот посетитель? Мне кажется, я его где-то видел.

Но бармен только засмеялся в ответ, показав белые зубы. Отойдя в сторону, он снова продолжил с «Беретом» беседу о бегах. Видимо, ему не хотелось называть имя постоянного посетителя какому-то случайному человеку.

Вошли двое с гитарой. Зазвучала гитара, и вошедшие запели. Тут-то Тацуо впервые смог обернуться.

Лицо сэнсэя было прямо перед ним. Седые волосы, краснощёкое лицо. Сидевший рядом с ним человек казался несколько субтильным. Уэдзаки Эцуко уселась возле пожилого и болтала с хозяйкой, устроившейся напротив. Тацуо видел со спины её тёмное кимоно. Там же устроились официантки — их платья были другого цвета.

Посредине помещения стоял толстый певец с гитарой. Позади — долговязый парень с аккордеоном.

Посмотрев на них, Тацуо повернулся обратно.

Кто же этот седовласый мужчина? Он хорошо знаком и с Уэдзаки Эцуко, и с хозяйкой бара. Можно предположить, что он имеет отношение к линии Фунэдзака — Ямасуги. К тому же, раз его называют сэнсэй, это не простой человек. Да в нём и на самом деле была какая-то импозантность.

За спиной Тацуо продолжали петь. Теперь одна за другой исполнялись модные песенки. Официантки хором задорно подпевали. Остальные посетители с интересом глазели на разгулявшуюся кабинку.

Это продолжалось минут пятнадцать. Под конец затянули строевую песню. Затем в кабинке начали собираться. Гости встали, намереваясь уходить. Тацуо украдкой посматривал в ту сторону. Он обратил внимание, что Уэдзаки Эцуко уходит вместе с сэнсэем.

Тацуо засуетился и попросил счёт.

— Ты уже уходишь? — обернулся к нему «Берет».