Я свернул в лес и остановил машину у дороги. Выключил мотор и свет. Мы вышли из машины.

- Хорошо же он оставил нас в дураках! - Вздыхала Ганка.

А я не принимал близко к сердцу выходки господина с бородкой. Ведь мы знаем теперь как его зовут и что он живет в Цехоцинке в пансионате Орбис.

- Садитесь, пожалуйста, - пригласил я девушку, сел возле нее на небольшой холмик, поросший травой и закурил.

Была уже десять вечера. В лесу было тихо. Как-то очень приятно было так сидеть и прислушиваться к лесной тишине, которая только кажется тишиной, но именно потому и приятно ее слушать.

Прошлой ночью шел дождь, день жаркий, влага испарилась и лес наполнила легкая мгла. От нее тьма становилась еще чернее, хотя между вершинами деревьев проглядывало чистое небо.

Взошел месяц и вдруг в лесу посветлело, побелело. Напрасно мы надеялись, что черный лимузин наконец проедет мимо. Ни одна машина не светила фарами на дорогу и долгое время лес казался вообще пуст. Вдруг мы услышали шаги - дорогой прошло три человека, тихонько звеня каким-то железом. Эти люди прошли не больше чем в двадцати шагах от нас, но ничего не заметили - мы сидели у «сама» на боковой дороге, ведущей в город.

Трое неизвестных спустились до Вислы, но не в том месте где песчаная дорога вела к воде и где когда-то приставал паром, а чуть дальше у кустов. Оттуда послышался шорох, потом стук весел о борт лодки. Этот звук очень характерный, потому что корпус лодки резонирует и вода несет отзвук далеко -далеко.

Вдруг нас окружила группа ребят.

- Лучники! ..

Вильгельм Телль приложил мне палец к губам.

- Там браконьеры, - шепнул он. - Понесли свои ловушки. Здесь в лесу в них уже попалось несколько зверей. Теперь браконьеры забрали ловушки на другую сторону реки. У них есть лодка и небольшой резиновый плотик.

Я вскочил.

- Надо их задержать, - шепнул я Теллю, - не дать им уехать. Или может ... - я подумал, что мог бы догнать браконьеров на своем « саме».

Парень покачал головой.

- Они вооружены. Мы рассмотрели - у них ружья.

Я понял Телля. Если бы браконьеры увидели, что мы хотим догнать их или следим за ними, то наверное стреляли бы. Нельзя подвергаться такой опасности.

- Браконьеры оставили в лесу три железные ловушки. Видимо завтра или послезавтра они вернутся, чтобы посмотреть, не попало ли туда что, - рассказывал мне Телль. - Мы выследим их и тогда всем отрядом схватим.

Это действительно неплохая мысль. Только обидно было слышать, как бренчало железо, которое браконьеры положили на плотик. Затем заскрипели уключины на лодке и заплескалась вода под веслами. Браконьеры поплыли от берега.

Чтобы нас не заметили, мы ползком двинулись к берегу. Мы ясно видели их: три человека сидело в лодке, а позади него на длинной веревке был прикреплен резиновый плотик.

- Зачем он им? - Удивился Соколиный Глаз.

Мне было вполне понятно.

- На плотик положили оружие, ловушки и добычу. Если бы, например, сейчас проезжал катер речной милиции, браконьеры сразу бы отцепили плотик от лодки, и он поплыл бы по течению. Если бы милиция даже заметила этот плотик и то что на нем лежит, никто не смог бы доказать, что лодка тянула его на буксире. Браконьеры могли бы отговориться тем, что плотик плывет по реке невесть откуда.

- Не выдержу, действительно не выдержу, - повторял Вильгельм Телль, возбужденно подпрыгивая на одной ноге.

Он молниеносно снял с плеча лук и прежде чем я успел удержать его, натянул тетиву. Мы услышали как она тихонько пискнула и стрела полетела вслед лодке.

- Что ты сделал, Телль? - Удивленно спросил я, еще не поняв , одобрить его поступок или осудить.

Однако Телль и в мыслях не думал слушать меня. Он достал еще одну стрелу и снова выстрелил вдогонку браконьерам.

Мы затаили дыхание, ожидая, не услышим ли с лодки какого-то восклицания. Но на реке было тихо, только поскрипывали уключины весел. Лодка медленно исчезала в темноте, окутавшей реку.

- Не попал! - Решил Соколиный Глаз. Вильгельм Телль злорадно засмеялся:

- Нет, попал. Я стрелял не в браконьеров, а в резиновый плотик. И наверняка попал. Теперь из него выходит воздух и он утонет прежде, чем это заметят браконьеры.

Мы ждали.

Уже не было видно ни лодки, ни плотика . Вдруг послышались разъяренные голоса, звучавшие где-то посреди реки. Уключины уже не скрипели, кто-то громко кричал, кто-то ругался.

- Плотик утонул! Утонул! - Вильгельм Телль танцевал на берегу Вислы. Другие ребята тоже радостно подпрыгивали, размахивая руками.

- Утонуло их оружие! Утонули их ловушки! - Выкрикивали гарцеры , поняв, какой вред они нанесли браконьерам.

Еще некоторое время из темноты над рекой доносилась до нас громкая ругань. Затем все стихло ...

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Заличка подозревает. - Анонимное письмо. - Вы действительно детектив? - Господин Кароль рыбачит. - Родословная человека. - Прачеловек или питекантроп. - Гарцеры в засаде на браконьеров. - В гости к Скалбану. - Где исчез рыбак? - Череп, найденный в бункере. - Тревога госпожи Пилярчиковой.

На следующий день было воскресенье и антропологи отдыхали. Погода по всем приметам должна была быть солнечная, поэтому студенты вытащили из палаток резиновые матрасы, положили их на берегу Вислы и легли загорать. Только господин Опалка молча работал с самого утра, моделируя на деревянном постаменте череп, который принесли из леса гарцеры.

Готовя завтрак, я сидел возле своей палатки. Весь экспедиционный лагерь был у меня перед глазами. Я заметил, что полог господина Кароля до сих пор закрыт, - это вероятно означало, что его хозяин еще спит. Возле него крутилась Заличка, празднично одетая, с тщательно заплетенными косичками. Могло показаться, что девушка нетерпеливо ждет, когда наконец проснется пан Кароль, но разбудить его осмеливается.

Я включил радио в « саме» и ожидая пока закипит чай, слушал утренний концерт.

Музыка привлекла Заличку.

- Я пришла послушать музыку, - объяснила она, сев на траве перед палаткой , - хотя и не уверена, рассудительно ли это с моей стороны.

- О боже, - вздохнул я, - чем я вызвал ваше недовольство?

- Я уже не говорю о том, что вы обещали покатать меня на этой странной машине и не сдержали своего слова.

- Можем поехать хоть сейчас ...

- Это уже меня не интересует, - пожала она плечами. - Вы завели здесь странные знакомства и теперь уже не кажетесь мне романтичным.

Этим « странным знакомством » была, конечно, Ганка. Но Заличка не позволила мне ничего объяснить:

- Ваше поведение очень подозрительно. И подумать только, что до сих пор я сама не обратила на это внимания.

- Иначе говоря, только что кто-то обратил ваше внимание на то, что мое поведение подозрительно. Мог бы я знать, кто раскрыл вам на это глаза?

- Господин Кароль. О, я ему очень доверяю, - быстро добавила Заличка . - Он детектив.

- Он сам сказал вам об этом?

- Нет. Но дал мне понять.

- Детектив? - Недоверчиво покачал я головой . - А зачем было детективу сюда ехать?

- Вы ничего не знаете и ничего не слышали? - Удивилась Заличка. - Никогда не слышали о спрятанных сокровищах помещика Дунина, о лесничем Габрищаке, о Барабашевой банде?

- Слышал. Но как-то не верил, что сокровища помещика Дунина еще лежат где-то в тайнике. Я думаю, что это легенда.

- Нет, это не легенда. Весной, когда вели канализацию к бывшему Дунинскому дворцу и нашли в земле человеческие кости, местные власти сообщили об этом в Институт антропологии. Наш профессор приехал сюда ознакомиться с делом на месте. Он говорил в городке со многими людьми, пытаясь установить, где было в этой местности древнее кладбище. Через три дня после возвращения в институт профессор получил письмо, составленное из букв, которые вырезали из газеты. В том письме кто-то анонимный, наверное из Антонинова, спрашивал профессора, не хочет ли он купить образцы древнего оружия и другие древности. К этому письму аноним добавил подробный список этих предметов и хотя неуклюже и неквалифицированно, но попытался их описать. Мы переслали это письмо в музей. Сотрудник музея сразу же выехал в город и узнал о скрытых сокровищах помещика Дунина. Но, видимо, он расспрашивал не слишком деликатно, потому что человек, что хотел продать нам древности, не написал больше ни одного письма профессору, хотя в первом обещал написать и дать свой адрес. Тогда сотрудник музея решил поручить это дело журналисту, у которого было немного в характере от детектива.