«Сам» не протекал. «Он замечательный» - повторял я мысленно за Терезой. Но на всякий случай держался недалеко от берега .

- Вы гениальный тип, - сказала девушка.

- Не я, а тот, кто сделал эту машину .

- Кто же он?

- Дядя Громилл.

- Пусть живет дядя Громилл!

- К сожалению, он умер. И в наследство оставил мне эту машину .

- А куда вы едете?

- В отпуск.

- Не могли бы вы меня забрать с собой? Это было бы куда приятнее , чем жить с тетей в Цехоцинке.

- Нет , не могу. Это не обычный отпуск . Мой приятель просил решить загадочное дело . Боюсь , что это будет нелегко , впереди меня ждут большие трудности , а может и опасность . Я не имею права подвергать вас риску. Кроме того , вы должны , по воле ваших родителей , быть с тетей в Цехоцинка .

- А я хочу подвергнуться опасности .

- Нет, - коротко прервал я.

Она надулась и надолго замолчала . Наконец нас обоих заинтересовала река и берега . Висла текла здесь долиной , как в глубоком корыте , окруженная высокими , обрывистыми берегами. Справа - высокий берег , поросший сосновым лесом , слева - холмы с распашными полями , на горизонте прекрасно вырисовывается небольшой костел со стройным шпилем. Вдали за водой зеленели луга , защищены дамбой от наводнения , за ними виднелись неуклюжие вершины старых ив и высоко поднимались тополя. Река была быстрая и поэтому очень веселая. Время от времени возникали мели и песчаные рукава , золотые от намытого водой песка. Иногда проходили мимо пассажирские пароходы, белые как чайки , из них звучала веселая музыка. Мимо плыли катера, тянули баржи. Случались и разноцветные байдарки , на которых отдыхающие трудолюбиво размахивали веслами . С большим удовольствием я заметил, что мой «сам» не производил здесь такого досадного впечатления , как тогда , когда мчался по шоссе. На воде он был очень похож на обычную моторную лодку , и мне казалось , что он уже не такой странный.

Вскоре Висла медленно завернула и слева мы увидели временный причал, у которого стояла старая баржа . Прочитав на ней надпись : «Цехоцинек» , я пристал к берегу и высадил девушку.

- Так куда же вы все-таки едете? - Спросила она , прощаясь .

- В Антонинов над Вислой, - ответил я. И впоследствии очень пожалел об этом .

- До свидания! Счастливого пути! - Крикнула девушка.

- До свидания.

Отплыв от берега, я изо всех сил дернул круглый черенок, и мой челнок вовсю поплыл к середине реки. Оглянувшись, я увидел, что девушка взобралась на высокую плотину и оттуда махала мне рукой на прощание. Я нажал на «самов» клаксон и он глухо загудел, словно сирена парохода. Через минуту новый поворот реки спрятал от меня Терезу.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В пойме Вислы. - На полуострове. - Я становлюсь лагерем. - Таинственные незнакомцы. – Лучники. - Вильгельм Телль. - Томаш Бродяга. - Антропология. - Любопытство лучников. - Зачем я сюда приехал? - Телль стреляет из лука.

Солнце клонилось к закату, когда я добрался до места, где Висла разветвляется на несколько рукавов, образуя островки , поросшие кустами . Где-то здесь надо было завернуть в какой-то рукав , чтобы попасть в город Антонинов - цель моего путешествия. Городок лежал в трех километрах от Вислы , и мне показалось , что лучше остановиться над рекой , на каком-то островке или полуострове. В кустах легко будет скрыть и палатку , и машину . Оттуда я смогу ходить в городок, не привлекая внимания. Правда, в моем портфеле лежало письмо к руководителю антропологической экспедиции , производившего раскопки близ городка. Сначала я даже решил поселиться в лагере экспедиции , но теперь изменил свое намерение , посчитав, что ради дела , которое привело меня сюда , лучше держаться в стороне от ученых.

Утомленный дневным путешествием, я уже не обращал внимания на хорошую окружающую природу . Даже замечательный закат - красное сияние разлилось по реке и в этом свете как в горящей воде, медленно плыл белый пассажирский пароход , - даже он не произвел на меня впечатления своей игрой красок. На уме у меня было одно: быстрее добраться до берега , поставить палатку и лечь спать. Я убедился, что в баке осталось мало бензина , поэтому найти безопасную пристань было крайне важно.

Я свернул в широкий рукав - меньшие могли быть просто заливами и далеко врезались в берег . Вскоре широкий рукав поделился на два поуже, их берега поросли камышом и ивняком . Я свернул налево , чтобы оказаться ближе к городу . На мгновение выключил двигатель «сама» , чтобы проверить - вода в рукаве проточная ? «Сам» потихоньку поплыл. За поворотом берег становился выше, с обрыва свисали корявые корни тополей , чуть дальше берега снова заросли камышом и ивняком, а дальше только камышом , что сужало пролив и тормозило течение . Сидя за рулем «сама» , я видел только небо , красное от заходящего солнца, и высокую зеленую стену тростника, которая все темнела до черноты. Начинало смеркаться .

Этот рукав реки показался мне мрачным. Вода здесь была черная от ила, из нее под стеной тростника неподвижно торчали желтые кувшинки . В камышах все время что-то шелестело - или ветер , или дикие утки . Жужжали тучи комаров , и темнело все больше, чем больше они донимали . Видимо , берега пролива были топкие . Я не видел ни тополей , ни ив. Здесь стоило поставить палатку .

Я поплыл дальше, а так как уже начиналась ночь, то зажег на повороте «самовы» фары. Еще один поворот и вдруг у меня перед глазами открылся огромный плес главного русла Вислы, - казалось, бесконечный . Тот берег реки , видимо, очень далекий , утонул в ночной темноте. Слева от меня , у края тростника , белела длинная песчаная коса.

Здесь - решил я. И пристал к косе. Вытащив машину до половины на берег , так что задние колеса остались в воде , я побрел по песку искать место для палатки. Под моими ногами хрустела белая галька , намытая водой. От косы тянулся берег Вислы , поросший травой, он становился выше и выше , до самого леса.

Я вытащил из машины сумку с палаткой, спальный мешок , резиновый надувной матрас , два одеяла и еще жестяную коробку с едой и туристическую плитку. Потом снова подвинул «сама» на воду , завел мотор и , взяв разгон , вовсю вогнал машину в тростник . Грубая стена камыша окружила и спрятала ее . Я бросил якорь в воду и вытащил из зажигания ключ , - теперь никто посторонний не сможет сдвинуть «сама» с места.

Я разделся и хотя это было не очень приятно, полез в воду, держа в руке одежду. Пролив оказался достаточно мелкий - вода достигала мне чуть выше груди. Ноги вязли в иле, путались в тростниковых корнях, но я все-таки одолел те несколько шагов , отделявших меня от косы .

Мокрый и голый, я взобрался на песок и тотчас оделся, потому что замерз так, что щелкал зубами . Быстрее взялся натягивать палатку. Делал это кое-как , наскоро поставил средние стойки и закрепил их кое-где кольями. Потом я почувствовал , что не имею ни сил ни желания варить ужин. Смог только надуть резиновый матрас и развернуть спальный мешок , влез в него, укрылся двумя одеялами и сразу же заснул.

Дважды я просыпался от глухого рева сирен пароходов , проходящих рекой . Более ничто не нарушало моего спокойствия .

Спал я до девяти утра.

Солнце поднялось уже высоко и ярко светило . Начинался хороший летний день. Я прошелся песчаной косой и отправился в камыши , чтобы убедиться , что с моим «самом» все в порядке и он стоит там , где я поставил его вчера.

- Вот мое королевство, - говорил я себе, прохаживаясь песчаным берегом.

Здесь все мне нравилось. Висла - широкая , в легкой ряби от ветра - создавала впечатление огромного водяного простора . Взгляд терялся в серебристо -голубой глубине , раскинувшийся до дальнего берега . Справа остров , отсечен от суши рукавом реки . Второй остров лежал слева , ниже по течению , там, где сразу за косой начинался то ли залив, то ли снова рукав .

Зажег спиртовку, я приготовил себе завтрак и пошел прогуляться по лесу , что виднелся на высоком берегу . В самой высокой части берега лес кончался . Добравшись туда, я огляделся. Справа от меня протянулись лесные чащи, слева - огромная полоса пахотных полей спокойно стекала вниз до самого городка , раскинувшегося километра три отсюда. Городок скрывался среди деревьев , только было видно красный остроконечный шпиль костела .