– Быстро управились, сказал Антоний. Хоть благодарность объявляй.

– Не стоит. Пусть не расслабляются. Помнят с чем мы столкнулись прошлой ночью Тут, неподалеку, приметили поселение. Ничего, богатенькое. Можно потрясти на предмет еды, а то брюхо уже подводит от голода. Собирайся, пойдешь со мной, развеешься от своих печальных мыслей. Солдаты подумают ' А чойто наш командор присмурнел, небось дела наши совсем плохи' И все пойдет паника, все разбегутся…

– Прошу, не ввергай меня в пучину печали, о многомудрый… Всето ты видишь, всето ты знаешь… Нет, а если серьезно, я бы с вами прошелся. Поразмяться не помешает. Но кто тут останется?

– Ты что, думаешь, без тебя не разберутся? Те ветераны, что сейчас у тебя сотниками, десятки лет в походах. И знают получше некоторых что надо делать в первую очередь при устройстве лагеря. С усмешкой сказал Марк Вегет.

– Ты, кажется, считаешь меня совсем уж желторотым юнцом, что и без подсказки дядюшки и палатку поставить не может?! – вскинулся Антоний.

– Да ладно не кипятись. Я просто хотел сказать, что справятся и без нас. Толковых людей у тебя хватает. И постоянный контроль с твоей стороны может дать им неверное представление о тебе. Посчитают командира придирчивым педантом, либо неуверенным в своих силах и организаторских способностях человеком. Если ты назначил достойного человека ответственным за чтолибо, то держать его действия под неусыпным контролем значит сомневаться в собственной компетенции. Правда, есть вариант еще хуже первого вообще ничем не интересоваться. Но тебе это не грозит.

– Я тебя понял. Нам же не потребуется большой отряд, чтобы завоевать эту крепость?

– Все шутки шутишь… Нет, селенье небольшое. Два десятка всадников будет в самый раз.

Когда взбирались на коней, Антоний сказал Марку. – Ты посмотри какую интересную вещь придумали! Упор для ног. И в седло забираться удобно и в бою, наверное, есть выгода. Только приспособится надо.

– Да, действительно. Я слышал, подобные приспособления есть у восточных варваров, что кочуют по разным землям,кивнул центурион. Поехали.

До поселка было недалеко. От взглядов вставших лагерем римлян его скрывал небольшой перелесок, проехав который, всадники очутились у невысокой ограды, окружавшей десяток домов, живописно разбросанных на зеленом лугу. Поодаль, начинались поля, засеянные пшеницей. Жителей не было видно. Вперед отправилось два всадники. Подъехав к первому дома, они спешились. Затем один их них вошел в жилище. Через мгновение выглянул и подозвал второго. Оба скрылись за дверью. Прошло немного времени и римляне вытащили во двор хозяина дома. Обмотав запястья хуторянина веревкой и прикрепив другой ее конец к седлу, легионеры вскочили на лошадей и поскакали прочь из поселка. Вслед за ними, поднимая облака пыли, ничком бороздил землю пленник. Он не удержался на ногах и упал от резкого рывка веревки. Когда разведчики прискакали к ожидавшим их командирам, на пленника было страшно смотреть. Кожа на лице и руках была содрана и текущая кровь, смешиваясь с дорожной пылью, превращаясь в отвратительную черно бурую грязь.

– Что ж вы его так?! с укором в голосе обратился к притащившим пленника легионерам центурион. – Как он теперь говорить будет? И вообще, вы мне прекращайте настраивать против нас местных! Нам у них еще провиант брать. Вдруг чего со злости подсунут. Будем потом всем легионом кусты обсиживать. И то, в лучшем случае.

– Он первый начал, сам напросился, принялся оправдываться низкорослый легионер с побитым оспой лицом. Я зашел, а он изза угла как кинется! Я ж хотел похорошему поговорить. А он на меня с ножом! Ну, дал ему разок по голове. Так не убил же!

– Хватит. Я тебя понял, холодным тоном прервал его словоизлияния Антоний. Повернулся к эльфу, которого уже поставили на ноги. Я сожалею о причиненных неудобствах, вежливо сказал трибун. – Но ты сам спровоцировал моих солдат, набросившись на них с оружием. Мы пришли с миром к вам в дом. И впредь за подобные инциденты я буду жестоко наказывать.

Пленник ничего на это не ответил, лишь злобно зыркнул налитыми кровью глазами. Немного выждав, трибун продолжил, – Нам нужна провизия. И мы бы за нее заплатили(тут он лукавил, платить было нечем, да и кто платит, пробираясь по заведомо враждебной территории?), и если твои соплеменники будут вести себя прилично, то мы возьмем то, что нам нужно и уйдем, никому не причинив вреда(это было правдой, все же не звери, убивать всех на пути). И тут пленника словно прорвало – Да кто вы вообще такие? Разбойники! Развелось вас людей! На дорогах не проехать, чтоб вас не встретить. А теперь уже и в дома наши вламываетесь. Совсем император вас распустил! Ага, так я и поверил, что никого не тронете! Вашу породу давно знаю! Ничего вы не получите, так и знайте! Эльф забился в руках держащих его легионеров так, что его пришлось успокоить ударом по многострадальной голове.

– Да, не получилось у тебя с ним столковаться. – задумчиво произнес Марк Вегет, глядя как уволакивают в сторонку беспамятного крестьянина.

– Да дикие они какието, досадливо отмахнулся Антоний. Как нас увидят, так сразу и кидаются, как бешеные псы. Ничем их не переубедишь. Придется эти домишки штурмом брать, есть то хочется. Надеюсь, хозяева нам мешать не будут. Возьмем, что нужно и уйдем.

– Да это вряд ли, судя по этому мужичку, сказал Марк, всматриваясь в замершие дома даже дым из труб уже не шел, прекратившись, словно по команде. Надо быть осторожнее, следов присутствия солдат я не замечаю, но это не значит, что нас не поджидают с луками наготове обычные крестьяне, вроде взятого нами фрукта. Хорошо, что у них амбар и хлев в стороне от домов. Чистюли. Но нам будет легче. Так висельники, обратился центурион к солдатам. Ваша задача взять жратвы, чтобы свободно могли унести, зерна там, живность какую и назад. Пустяками, типа поиска хозяйских богатств не заниматься. Пошли!

Огибая нарядные домики поселка, всадники пустили коней в галоп, направляясь к хозяйственным постройкам. Заслышалось тревожное блеяние овец и хрюканье флегматичных свинок. И тех и других ожидала одинаковая незавидная участь быть съеденными римскими легионерами. Когда до сарая оставалось три десятка шагов, тенькнул одинокий лук. Лошадь под одним всадников, закричала, встала на дыбы и рухнула на землю. Лишь в последний момент человек успел соскочить с седла. Его разгневанные товарищи ворвались в амбар, короткий вскрик и со стрелком было покончено. На что он рассчитывал непонятно. А дальше все было просто. Обычные будни войны. Армия сильнейшего торопливо потрошит закрома слабейшего, а тот угрюмо смотрит на это сквозь просветы в оконных занавесках. И, кстати, солдаты с зависть косились на тонкие, прозрачные, а главное, огромные стекла, вставленные в оконные проемы. Это какое ж богатство! Но не трогали. Вопервых, приказ брать только съестное, а вовторых никому неохота проверять на себе меткость деревенских жителей. Нагрузив коней мешками с зерном, мукой и тушами освежеванной скотины, фуражный отряд двинулся назад в лагерь. Вскорости их прибытие радостно приветствовали голодные легионеры. В котлах, захваченных в поселке, забулькало мясное варево, щедро приправленное пряными лесными травами. Их показали римлянам спутники Дорна проводника. Впервые за два дня легион наелся досыта.

Большинство римлян, сразу же, поев, устроилось спать, завернувшись в плащи. Лишь часовые внимательно осматривали местность, временами зевая украдкой, стараясь не попасться в этот момент на глаза строгим центурионам.

После сытного горячего обеда, так и тянуло прилечь, но Антоний, преодолевая сонливость, спустился с холма к бьющему изпод земли роднику и умылся обжигающе холодной водой. Вернулся в лагерь и велел первому попавшемуся легионеру найти местного проводника. Пока того искали, легат присел на теплый песок, вытащил из ножен меч и принялся его рассматривать. Он еще не успел как следует рассмотреть найденное Марком в поместье колдуньи оружие. Лишь сейчас, при ярком свете он оценил свой новый клинок. Куда да него было даже самым лучшим мечам из родного мира! По сравнению с этим произведением оружейного искусства они все казались тусклыми поделками, годными разве что для работы на живодерне. Римлянин дохнул на клинок, с удовольствием понаблюдал, как с поверхности исчезает туманное облачко, возвращая голубоватый блеск металла. Сам обоюдоострый клинок был длиною с руку, начиная от немного скошенной вперед крестовины до плавно сужающегося к концу острия. Рукоять меча позволяла брать его в обе руки. В круглое навершие был вставлен великолепно ограненный крупный прозрачный камень. Но более всего озадачило Антония клеймо, выгравированное у самой крестовины черный орел, расправляющий крылья. От созерцания своего меча его оторвало осторожное покашливание. Трибун резко вскинул голову и увидел перед собой Дорна. Рядом застыл легионер.