— Почти?

— Мой муж не был эгоистом, однако он мне принес самое большое горе...

— Тогда мне больше нечего сказать, —криво усмех­нулся Сергей.

— Вот и обиделся,— сказала она. —И неожиданно вскинула руки, обхватила его за шею и, прошептав: «Какой ты колючий!» — прижалась к нему нежной души­стой щекой.

Какое-то мгновение они стояли молча, будто прислу­шиваясь друг к другу, потом она резко высвободилась, будто недовольная собою, и ушла, ни разу не оглянув­шись. Ее каблуки сердито простучали по асфальту.

Он уже замечал, что у Лены резко меняется настрое­ние: то веселая, разговорчивая, то неожиданно стано­вится грустной и молчаливой, лишь огромные глаза бле­стят. И в движениях такая же: то нежная, мягкая, то порывистая, резкая... До встречи с Лилей Сергей наивно полагал, что разбирается в женщинах и знает их, но пер­вый же серьезный жизненный опыт — женитьба — опро­кинул это мнение. До замужества Лиля была одной, после — совершенно другой. И вот сейчас его неудер­жимо потянуло к Лене. Сегодняшний вечер, несмотря ни на что, был праздником для него. В Лене он открыл то, чего не хватало в Лиле.

Сергей стоял и смотрел на серую громаду дома. На третьем этаже в окне вспыхнул свет, и он снова увидел ее, но уже без плаща. Тоненькая, стройная, она подошла к большому квадратному окну, взмахнула руками: две плотные шторы сомкнулись, и ее не стало видно.

Погруженный в невеселые раздумья, Сергей медлен­но поднимался к себе на второй этаж. Сегодня ему по­чему-то не захотелось идти ночевать к матери, да уже и поздно было. Достав из кармана ключи, отпер дверь. В узком коридоре неярко светилась засиженная мухами лампочка. Пахло жареной рыбой и еще чем-то кислым. Сергей вспомнил, что не поужинал.

Дверь, скрипнув, тихонько отворилась, и он увидел на пороге Лилю. Наверное, у него был очень глупый вид, потому что. она улыбнулась и с ехидцей сказала:

 — Что же ты, гуляка-муж, не обнимаешь свою доро­гую жену? Или уж и не рад, что я приехала?

— Могла бы телеграмму дать, — пробормотал он.

— Врасплох даже интереснее, — сказала она и отсту­пила.в сторону, давая ему пройти.

— А где сын? — спросил он, озираясь: Юрина кро­вать была пуста.

— Ему там лучше будет, — сказала Лиля. — Пусть ест фрукты, поправляется. И потом, надо же и твоей ма­тери дать отдых. 

Лиля сбросила на ковер шелковый халат с длиннохвостыми японскими птицами и, оставшись в черных тру­сиках и бюстгальтере, повернулась к мужу гладкой смуг лой спиной.

— Расстегни, пожалуйста, — попросила она.

Сергей долго путался, пока расстегнул. Такого рос­кошного бюстгальтера с мудреными застежками он еще не видел у жены. Повернувшись, Лиля смерила его на­смешливым взглядом:

— А теперь рассказывай, что ты тут делал без меня. По глазам вижу, совесть у тебя нечистая. Что-что, а врать ты, Сережка, не умеешь!..

Часть четвертая

ЧТО ЧЕЛОВЕКУ НАДО

Миры летят. Года летят. Пустая

 Вселенная глядит в нас мраком глаз.

 А ты, душа, усталая, глухая,

О счастии твердишь, — который раз?

Блок

I

— Сережа, проверни мясо, я все приго­товила для фарша! — позвала из кухни Лиля.

Сергей вздохнул, положил ручку на исписанные лист­ки и отправился в кухню. Хотя ему совсем не хотелось крутить мясорубку, но сегодня воскресенье и не стоит спорить с женой.

Лиля, раскрасневшаяся у плиты, снимала шумовкой из кастрюли накипь. Вкусно пахло мясным бульоном.

— Если хочешь, добавь в фарш чесноку, — сказала она. — Ведь ты любишь острые котлеты?

— Сойдет, — пробурчал Сергей и, натолкав в мясо­рубку лук, сало, нарезанные куски мяса, размоченную в молоке булку, принялся все это проворачивать. Из ды­рочек разноцветными червяками в подставленное блюдо вылезал готовый фарш.

— Какую ты больше любишь подливку: коричневую с луком или светлую с майонезом?

Лиля сегодня была в ударе и готовила с удоволь­ствием. Черт ее знает, какую он любит подливку — с луком или с майонезом?..

— Не крути с таким остервенением, — заметила же­на. — Стол перевернешь.

— Тебе бы в армии быть командиром, — пробурчал Сергей.

— Муж должен во всем помогать жене, — настави­тельно изрекла Лиля, перемешивая в миске фарш. — Хо­чешь, пельмени сделаю?

Сергей сразу оттаял, пельмени он любил.

— Я тебе помогу лепить, — сказал он.

Обед удался на славу. Сергей даже сбегал в магазин и принес бутылку сухого вина, которую они дружно рас­пили. Пельменей получилось много, и Лиля, глядя на присыпанную мукой доску с аккуратно завернутыми ко­мочками теста сказала:

— Знала бы, что так много останется, гостей пригла­сила бы... Без холодильника они раскиснут и завтра бу­дут невкусными... Когда ты наконец купишь холодиль­ник?

— Да вот не продают их, — заметил Сергей.

— У тебя такие знакомства... Зайди в горторг. Не откажут. Валя Молчанова и то достала холодильник...

— Этого я не умею, — сказал Сергей.

— А что ты умеешь? — стала злиться Лиля.

— Кое-что, наверное, умею...

Сергей после вкусного обеда был настроен миролю­биво. Ему вовсе не хотелось пререкаться с женой из-за холодильника, он мечтал залечь на кушетку с интересной книжкой.

— Не пойму я тебя, — продолжала Лиля (она, в от­личие от мужа, всегда была настроена воинственно),— столько времени угробил на свою повесть, а ее тебе за­вернули с разгромной рецензией. И не жалко тебе вы­брошенного на ветер времени?

— Не жалко,— ответил Сергей. — Повесть, действительно, получилась сырая. Нужно дорабатывать, а мне что-то не хочется. 

— Почти два года работы коту под хвост?

— Лев Толстой... -

— Знаю, — перебила Лиля. — Семь или тринадцать раз переписал «Войну и мир». Кстати, начисто перепи­сывала его жена Софья Андреевна...

 — А ты даже не удосужилась прочесть, — заметил Сергей.

— Ты не Лев Толстой, — усмехнулась Лиля.— А я не Софья Андреевна.

— Оставим эту тему.

— Ты мог бы написать сотню статей и очерков, — продолжала Лиля, — за которые тебе хорошо бы запла­тили, а ты упорно пишешь, как говорит Султанов, для «семейного альбома».

 — Если я не буду работать над чем-нибудь серьез­ным. .. Я хочу написать роман о современной молодежи. Вечная тема любви... Я столько людей интересных

по­встречал...— Наткнувшись на насмешливый взгляд жены, загоревшийся было Сергей замолчал. И закончил устало: — Короче говоря, если я не напишу о том, что меня сейчас целиком захватило, я... ну как бы себя обкраду.

— А пока ты семью обкрадываешь, — жестко заклю­чила Лиля.

— По-моему, нам с тобой на жизнь жаловаться грех, — сказал Сергей. — Зарабатываем мы прилично, одета ты, как кинозвезда... Разве вот только холодиль­ника нет...

— Мы даже в кино теперь почти не ходим... Сидишь и сидишь за письменным столом! Как хоть он будет на­зываться?

— У него нет названия.

— Работаешь уже который месяц над... — у Лили язык не повернулся сказать «романом», — новой вещью и не знаешь, как она называется?

— Не знаю.

— Роман без названия!—насмешливо сказала Лиля.

— Вот ты и придумала название, — улыбнулся Сер­гей.

— Не морочь мне голову! — отмахнулась она.— И мой тебе совет: не трать время на пустяки. Ну, если тебя тянет на литературу, пиши рассказы! Их быстрее напечатают, если они хорошие, а роман без названия... Это чистейшая утопия! Никто его никогда не напечатает. Кто ты? Имя у тебя есть? Кто станет печатать роман какого-то неизвестного провинциального журналиста?

— А вдруг напечатают?—опять улыбнулся Сергей.

— Журналист ты хороший, это все знают, а какой из тебя выйдет писатель — никто этого сказать не может. 

— Значит, советуешь бросить?

— Пиши для газеты, за это тебе платят...

— Я тебя выслушал, а теперь ты меня послушай,— сдерживая раздражение, сказал Сергей. — Роман я не брошу! Пойми, я не могу не работать. Вот ты сегодня у плиты... прости за неудачное сравнение... творила! У тебя было такое одухотворенное лицо...