литературе»?» Рика Семеновна, считавшая себя непре­рекаемым авторитетом в вопросах литературы, начинала пространно излагать свою точку зрения. Она одна из первых прочитывала все новинки и любила поговорить и поспорить о художественных достоинствах произведения.

Лиля уже задремала, когда раздался настойчивый звонок. «Кто бы это мог быть?» — подумала она, подни­маясь с тахты. Сергей должен был вернуться через два дня...

Пришли двое парнишек с телефонной станции. В ру­ках небольшие чемоданчики, под мышкой картонные ко­робки. Заглянув в накладную, уточнили фамилию и ска­зали, что будут устанавливать телефон. Это известие очень обрадовало Лилю. Сколько она себя помнила, у них в квартире всегда был телефон. Едва научившись говорить, она уже что-то лепетала родителям в трубку. И в Москве, пока она училась и жила на частной квар­тире, был телефон. Лиля давно уже усвоила, что теле­фон, так же как холодильник, газовая плита и ванна, облегчает жизнь. Сергей же ко всему этому относился с полнейшим равнодушием. Уже сколько они живут в но­вой квартире, а он еще ни разу не забрался в ванну. Каждую пятницу со своим приятелем Николаем Бутрехиным ходит в баню. Парятся там до седьмого пота, по­том хлещут пиво с вяленой рыбой, которую специально заготавливают летом. Возвращается Сергей из бани уми­ротворенный и счастливый. А ванну называет белой ло­ханкой и пользуется ею лишь по утрам, умываясь из крана до пояса холодной водой.

Монтеры быстро подключили аппарат — Лиля про­сила их поставить красный — и стали набирать номер станции. Довольно игриво поговорили с телефонисткой, сложили инструменты в чемоданы и ушли.

Лиля поставила телефон на тахту и задумалась: кому бы позвонить? Желание было таким сильным, что она просто так стала набирать четырехзначные номера и подносить трубку к уху. Когда кто-либо говорил: «Алло! Алло! Я вас слушаю!» — Лиля, улыбаясь, нажимала на рычаг. Телефоны знакомых она запоминала быстро и на­всегда. Но все ее близкие знакомые жили далеко отсюда: в Андижане, Москве, Ленинграде... Лиля вспомнила еще один телефон, здешний. Набрала номер и стала ждать. Несколько протяжных гудков, и знакомый голос: «Але! Кто это?»

Помедлив, Лиля назвала себя. На том конце провода радостно удивились. Лиля сообщила, что им только что поставили телефон и необходимо немедленно отпраздно­вать такое событие. У нее есть растворимый кофе и овся­ное печенье. Она будет очень рада, если Валя забежит к ней на минутку, тем более что это близко. Одна авто­бусная остановка...

Лиля повесила трубку и удовлетворенно улыбнулась: поставили телефон, и жизнь сразу стала разнообразнее. Стол она решила накрыть в комнате. Принесла краси­вую скатерть, хрустальную сахарницу — папин пода­рок, — чайные ложки, достала из серванта маленькие фарфоровые чашки и кофейник. Окинула критическим взглядом низкий подвинутый к тахте столик и принесла из холодильника — наконец-то подошла их очередь и они получили его — сразу запотевшую бутылку рислинга.

Валя Молчанова не заставила себя долго ждать. Че­рез полчаса раздался звонок. Раздеваясь, она с любопыт­ством осматривалась. Она была здесь в первый раз.

— Где ты купила такую красивую вешалку? — спро­сила ока. — Подумать только, какой у них на кухне пла­фон! Вот уж не подозревала, что твой Сережка такой хозяйственный мужик,

Валя заинтересованно обследовала всю квартиру и даже заглянула в ванную. Потом подошла к окну и по­дергала за ручку двери.

— На балкон дверь открывается? — поинтересова­лась она.

— Летом можно загорать, — улыбнулась Лиля.

— Ничего квартирка,— похвалила Валя. — Жить можно. А то, бывает, загромоздят всю комнату барах­лом, не повернуться...

— Кутнем сегодня? — предложила Лиля.

У Вали на шерстяной кофте красовался университет­ский значок. Она одновременно с Сергеем заочно окон­чила отделение журналистики и, как все заочники, которые долго учились, не могла расстаться со знач­ком— с этим красноречивым свидетельством о высшем образовании.

— Наливай! — махнула рукой Валя. — Смешно! Со­брались две замужние бабы и пьют вино! Без мужей и любовников — одни. Это даже интересно.

Два года назад Валя Молчанова вышла замуж за капитана ракетных войск. Капитан приехал в отпуск из ГДР и здесь познакомился с Валей. Кажется, в театре на танцах. К концу его отпуска они поженились. Валя уже два раза ездила к мужу в ГДР и привозила оттуда разное заграничное тряпье. Выйдя замуж, она стала добрее, и с Лилей у нее наладились приятельские отно­шения. Валя даже недорого продала ей несколько мод­ных кофточек, а Лиля, в свою очередь, преподнесла не­сколько банок растворимого кофе, присланного из Анди­жана.

Валя и внешне изменилась, стала этакой округлой аппетитной пышечкой, которую так и хотелось ущипнуть. Если раньше она совсем по-деревенски завивала мел­кими кудельками свои жидкие светлые волосы, то теперь прическа у нее была короткая, модная. Правда, загра­ничные кофточки и платья сидели на ней так, как надо, а чего-то все-таки не хватало. Врожденного вкуса, что ли? Обязательно в ее наряде было что-нибудь лишнее: то ли кольцо с большим фальшивым камнем, то ли дешевое из разноцветных стекляшек ожерелье на шее, то ли слишком яркая и безвкусная косынка. И косметики Валя употребляла слишком много, что сразу бросалось в глаза.

Детей у нее не было. И вообще, о своем замужестве Валя не любила распространяться. Злые языки из маши­нописного бюро — главного органа по распространению редакционных сплетен — утверждали, что у Вали был кратковременный роман с Севой Блохиным. Возможно, это и правда. Короткие романы с сотрудниками редакции у Вали случались и до замужества, а вот длинных ни­когда не было. И в чем тут секрет, никто не знал. После разрыва ко всем своим бывшим поклонникам Валя от­носилась с откровенным презрением. Уже только по это­му можно было судить о ее отношениях с тем или другим мужчиной.

Они пили холодный рислинг, закусывали овсяным печеньем и конфетами «Кара-Кум», которые Лиля лю­била, болтали о разных пустяках: скоро ли станет совсем тепло, — так надоела эта чертова слякоть! — кто куда собирается летом в отпуск, где достать модные сапоги, о чем только думает многодетная жена Миши Султано­ва, которая ждет пятого? ..

У Вали заблестели голубые глаза. Откинувшись в кресле, она положила ногу на ногу, раскрыла сумочку.

— Закурим? — предложила она. — За границей все женщины курят. Даже совсем зеленые соплюшки.

— Мой муж не любит, когда я беру в рот сигарету, — сказала Лиля, прикуривая от зажигалки, протянутой Валей.

— Мало ли что мужчины не любят, главное — делать то, что нам нравится... Лилька, да ты и курить-то не умеешь! А я привыкла, глотаю дым почем зря.

Лиля, неумело держа сигарету, торопливо выпускала дым в потолок. Она боялась закашляться. Когда-то Ро­берт пытался приучить ее к курению, но Лиля так и ие привыкла. Понимала, что всерьез курящая женщина утрачивает немалую долю своей женственности. У таких женщин и голос грубее, и губы вялые, и выражение лица жесткое.

— Квартирка у вас, конечно, маленькая, но жить можно, — сказала Валя. — Как у вас с Сергеем-то? Все хорошо?

Не хотелось Лиле откровенничать с Валей, знала, что та несдержанна на язык, но и копить в себе все свои сомнения было уже невмочь...

— Не пойму я его, Валя, — стала рассказывать Ли­ля.— Вроде умный парень, а разбрасывается... Написал большую повесть, а ему завернули. Другой бы расстро­ился, наконец махнул рукой на это дело — не всем же журналистам быть писателями...

— Мы с тобой журналистами не стали, — ввернула Валя.

 — А он положил повесть в письменный стол и при­нялся за какой-то новый роман... Пусть бы лучше пи­сал в газету. Быстро проходит, и платят неплохо... Ведь нас трое. Мог бы и побольше зарабатывать. Печатают в газете все, что ни напишет, а он тут со своими рома­нами-повестями. .. Ночами сидит!

— Радовалась бы, дурочка, — заметила Вася. — Луч­ше было бы, если бы он пьянствовал в компаниях?

 — Захотел бы, давно перевелся бы в Москву, — про­должала Лиля. — Уже несколько материалов опублико­вал в центральной печати. Благодарность прислали! А он палец о палец не ударил... Однажды ему звонили из Москвы. Я толком не разобрала, о чем они говорили, но сдается мне, что его приглашали в большую газету... Отказался, дурак! И этого я ему не могу простить! Ну чего он добьется в этом городе? Все говорят, лучший журналист, а живем в однокомнатной квартире! Не пой­му я его, хоть убей! Может, это он мне назло?