Но после обеда произошло то, что снилось мне в страшных снах ещё долгие годы после этих событий. Произошло нечто страшное.

- У этих чурок шаурма лучше, чем у тех, ну у которых мы утром ели, - бубнил Дравдин с набитым ртом.

- Что те, что эти, - сказал Артем, махнув рукой. – Моя воля всех бы их расстрелял, ни одного бы не осталось.

- Хочешь скачать, - сказал я, проглотив пищу. – Мы сейчас не вкусно едим?

- Вкусно, не спорю, но согласись, лучше русских пельменей, или вообще борщец, а? Вот, а вы шаурма, да чебуреки.

- Одно интересно, - задумался Денчик, вглядываясь в содержимое шаурмы. – Откуда они мясо берут?

- Глупый вопрос на самом деле, - ответил Артём.

- Да нет, я не про то. Пока мы до обеда дежурили, сколько вы собак на улице видели? - спросил он нас. – Вот и я ни одну сегодня не видел, крысы бегают, дети играют и не одной собаки. Собак нет, где же они тогда мясо берут?

- Ешь, не забивай себе голову ерундой, - сказал ему Абрам.

- Ну, мы же теперь милиция, - сказал Денчик с какой-то детской улыбкой. – Должны всё вынюхивать, за порядком следить. Шучу, конечно.

- Господа милиционеры замолвят за старого Ашота словечко? – задал нормальный вопрос хозяин закусочной, у которого мы поели бесплатно.

- Конечно, замолвим, зови, если что, - сказал Джордж. – И шаурма у тебя очень вкусная, всем буду советовать.

- Ай, спасибо, ещё одну каждому! За счёт заведения! – расщедрился пожилой кавказец. – А вкусные они потому, что есть у меня секретный ингредиент. Прошу простить, но мне надо идти.

- Иди, иди, кулинар, - зло сказал Артём, но посмотрев на наши лица с довольно ухмылкой, смотрящие на него, он, шутя, сказал. – Всё равно расстреляю.

- Товарищи милиционеры, товарищи милиционеры, - ещё издалека стала звать нас приближающаяся женщина лет сорока. – Беда, идёмте скорее.

- Что такое гражданка, что случилось? – спросил Горев.

- Крики, детские крики! Из квартиры! Идёмте скорее, что-то нехорошее происходит, скорей же.

- Подождите минутку, - сказал я. – Сейчас у нас обед закончится, и мы пойдём.

- Да будь те же вы милосердны! Какой обед?! – возмущалась женщина. – Он кончился у вас уже давно, третий час уже!

- Обед закончится, когда мы закончим кушать, - сказал Абрам. – А до того, просьба не беспокоить.

- Да будь те вы прокляты ироды! – прошипела женщина.

- Уже идём, - сказал Джордж. – Мы ведь уже поели, пойдёмте.

Джордж встал, кивком поблагодарил Ашота, и пристально смотря на нас, нависши над душой, стал ждать, когда мы встанем и пойдём за ним.

Есть в такой обстановке стало как-то не комфортно, с одной стороны разъярённа женщина, которая, будь у неё в руках ружьё, точно бы нас пристрелила, а с другой мой друг, который был до боли суеверным, и всякие проклятия, даже не осознанные, задевали его.

- Ну, пошли, - сказал я с болью в сердце оставляя недоеденную шаурму на красном пластмассовом столике. – Моисей.

Я больше удивился этой женщине, как только мы встали и пошли за ней, недавно желавшая нам всех семи кругов ада, она начала рассыпаться в благословениях, пожеланиях и т.д. Причём от этой чересчур наигранной фальши, меня выворачивало, но приходилось идти, ибо работа есть работа, тем более, если работаешь в милиции.

Она завела нас в подъезд в одного из домов, в лабиринте которых, я, если признаться честно, до сих пор плохо ориентировался. Мы поднялись на четвёртый этаж, она пальцам показал на дверь квартиры, находящейся слева от лестничного марша.

- Вот здесь, - сказал она, уже с полминуты не убирая указательный палец направленные на злополучную дверь. – Здесь.

- Мы уже поняли, - сказал я. – Что случилось? Что вы слышали?

- Здесь, утром, я спускалась за водой, и мужа проводить. Обратно возвращаюсь, крики, такие надрывные, громкие, даже хрипящие. И крики эти были детские. Я себе места не находила, поднялась к себе, а они всё равно слышным были, потом прекратились, да так тихо стало. Мне не по себе стало, душа не на месте всё утро была, потом с силами собралась и сразу к вам.

- Может, просто кого-то за проступок наказали? Вы об этом не подумали? Наказывать и воспитывать детей, законом не запрещено.

- Вы просто не слышали этих криков, не может от ремня ребёнок так кричать, уж поверьте, матери двоих детей, и бабушке трёх внуков, - сказала она, почти брызгая слюной.

- Хорошо, сейчас проверим, - сказал я, лишь бы эта женщина боле никогда не открывала рот, а я больше никогда не слышал её голоса. Откровенно говоря, мне хотелось уйти отсюда, ибо я попросту не верил, что за дверью этой квартиры могло происходить что-то ужасное. Женщинам в возрасте, или бабушкам свойственно всё преувеличивать, тем более, когда речь идёт о соседях. Если их послушать, так половина дома, пьяницы, наркоманы и проститутки.

Я подошёл, и по привычке нажал на маленькую кнопочку звонка, который естественно не работал. Затем, я по старинке постучал в дверь кулаком. Но в ответ тишина, ни шагов ,приближающихся к двери, ни приглушённых голосов. Ничего. Я постучал ещё раз, результат был прежним и так несколько раз.

- Ну вот, а я же вам говорила! – противным ехидным голосом подначивала нас вредная женщина. – Больше вам скажу, они в квартире, третий день уже не выходят, я сама видела, и моя соседка Люба тоже.

- Парни, - обратился я к своим товарищам. – Что, ломаем?

- Давай, вдруг и, правда, что-то случилось? – рассуждал Денчик. – Если что извинимся, мы же милиция, нам можно, тем более - сейчас.

- Абрам, - позвал я наше «секретное оружие».

Великан прислонился к двери, с не прикладывая особых усилий, принялся выламывать дверь. После первого удара плечом отчётливо послышался слабый хруст. После второго хруст усилился и появился небольшой просвет. А уже с третьим ударом дверь с грохотом распахнулась.

В нос тут же ударил странный, немного противный, но почему-то хорошо знакомый запах.

Мы прошли дальше, меня насторожило то, что к нам, никто не вышел. Конечно, мы были гостями незваными, но как-то ведь на наше появление отреагировать нужно было. На всякий случай я вытащил Макарова из кобуры, и снял его с предохранителя.

В коридоре я увидел небольшую лужицу крови, а от неё отходила дорожка, оставленная после волочения тела. Вела она, по всей видимости, на кухню. Ступать я стал тише, мягче, и пистолет, до этого направленный стволом вверх, теперь же, я был полностью готов произвести выстрел.

На кухне, совершенно не обращая внимания на стоящих позади неё людей, по локоть в крови, стояла у стола женщина. В крови были не только её руки, а ещё одежда, стены и холодильник все были испачканы кровавыми отпечатками пальцев и ладоней. Она стояла и разделывала мясо.

- Гражданка, - позвал я её.

Но она не обращала на меня внимание, а тупо, упорно, почти на автоматизме продолжала делать своё дело. Отрезать от какой-то туши куски мяса и бросать их в таз стоящий на полу.

- Гражданка, у вас всё в порядке? – спросил я чуть громче, но всё равно почему-то шепотом.

- Господин милиционер, - отозвалась она, вытирая пот с кончика носа окровавленной рукой, и поворачиваясь ко мне.

- У вас всё в порядке? Что случилось? – задавал я ей вопросы, а она лишь смотрела в одну точку, будто не слушая меня.

- Да вот же, - резко встрепенулась она, изрядно напугав меня и всех остальных. – Муж в ополчение ушёл, обещали ему паёк на него и на нас. Убили его на второй день. Кушать нам с Анютой и нечего. Сашку вчера доели, сегодня вот Андрюшу.

Я не понимал, о чём она говорит, или понимал, но не хотел слышать и осознавать что такое возможно. Я даже не мог представить, что человек может быть доведён до такого. Мать стоит, и режет на мясо тело собственного ребёнка. Ребёнка!

Недавно съеденная шаурма попросилась наружу, и зажав руку ладонью я побежал в низ, бросив на ходу своим товарищам:

- Следите за ней.

Но не тут-то было, они сами, поняв, что произошло в этой квартире, решили расстаться со своим недавним обедам. И вот мы в ряд стояли на коленка возле подъезд, и извините меня за такое, нас рвало, другого слова не подберёшь.