Что же касается последней фразы о том, что большинство участников этих встреч оказались важнейшими деятелями Февральской революции, а их «предварительный сговор» сыграл, «по глубокому убеждению» Некрасова, «видную роль в успехе Февральской революции», то здесь перед нами явный намек на важную роль, которую эти участники сыграли в формировании первого состава Временного правительства, о чем у нас речь впереди, и глухой намек на то, что они были масонами. Здесь Некрасов действительно приоткрывает нам верхушку айсберга, и, если именно это имеет в виду Н. Яковлев, мы с ним полностью согласны.

Второй рассказ Некрасова, как сообщает Н. Яковлев, относится уже к 30-м гг. В нем, если судить по приведенным автором обширным выдержкам, речь идет почти исключительно о масонах, другими словами, масонский айсберг предстает перед нами уже в полном объеме. И, увы, несмотря на это, а вернее, благодаря этому несостоятельность концепции Н. Яковлева подчеркивается еще сильнее. Тот, на кого он больше всего рассчитывал, меньше всего его выручает.

Что же нам поведал Некрасов? Он был принят в масонство в 1908 г. ложей под председательством графа А. А. Орлова-Давыдова на квартире М. М. Ковалевского. Ложа эта, политического характера, была сначала французской ложей «Grand Orient de Franse», но уже с 1910 г. русское масонство отделилось и прервало свои связи с заграницей, создав свою организацию «Масонство народов России». В 1909 г., для того чтобы избавиться от «опасных по связям с царским правительством» и просто нечистоплотных людей, «организация была объявлена распущенной и возобновила свою работу уже без этих элементов (князь Бебутов, М. С. Маргулиес — впоследствии глава белого «северо-западного правительства»)». Новая организация была строго законспирирована и состояла из лож по 10—12 человек. «Во главе стоял верховный совет, выбиравшийся на съезде тайным голосованием, состав которого был известен лишь трем особо доверенным счетчикам. Председателям лож был известен только секретарь верховного совета, таким секретарем был я в течение 1910— 1916 гг.». Организация имела печатный устав, зашифрованный в книжке под названием «Итальянские угольщики 18 столетия» в издании Семенова.

«Масонство народов России», так Некрасов называет масонскую организацию, сразу поставило себе боевую политическую задачу: «бороться за освобождение родины и за закрепление этого освобождения». Имелось в виду не допустить повторения ошибок 1905 г., когда прогрессивные силы раскололись и царское правительство легко их по частям разбило. «За численностью организации не гнались, но подбирали людей морально и политически чистых, а кроме и больше того, пользующихся политическим влиянием и властью». По его, Некрасова, подсчетам, к кануну Февральской революции «масонство имело всего 300—350 членов, но среди них было много влиятельных людей. Показательно, что в составе первого временного правительства оказались 3 масона — Керенский, Некрасов и Коновалов, и вообще на формирование правительства масоны оказали большое влияние, так как масоны оказались во всех организациях, участвовавших в формировании правительства». Организация была надпартийной — в нее входили члены «разнообразных» партий, «но они давали обязательство ставить директивы масонства выше партийных». «Народнические группы» были представлены Керенским, Демьяновым, Переверзевым, Сидамом-Эристовым, который был исключен в 1912 г. по подозрению в связи с азефщиной. Меньшевики и близкие к ним группы «имели» Чхеидзе, Гогечкори (правильно — Гегечкори. — А.А.), Чхенкели, Прокоповича, Кускову. Из кадетов были Некрасов, Колюбякин (правильно — Колюбакин. — А.А.), Степанов В. А., Волков Н. К. и «много других». Среди прогрессистов «отмечу» Ефремова И. Н., Коновалова А. И., Орлова-Давыдова А. А. «Особенно сильной» была украинская организация, которую возглавляли барон Ф. Р. Штейнгель, Григорович-Борский (правильно — Барский. — А.А.), Василенко Н. П., Писаржевский Л. В. «и ряд других видных имен до Грушевского включительно».

Далее следует абзац, который, на наш взгляд, является самым важным во всем рассказе Некрасова: «...переходя к роли масонства в февральской революции, скажу сразу, что надежды на него оказались крайне преждевременными, в дело вступили столь мощные массовые силы, особенно мобилизованные большевиками, что кучка интеллигентов не могла сыграть большой роли и сама рассыпалась под влиянием столкновения классов. Но все же некоторую роль масонство сыграло и в период подготовки февральской революции ...когда оно помогло объединению прогрессивных сил под знаменем революции».

«Незадолго до февральской революции, — продолжал Некрасов, — начались и поиски связей с военными кругами. Была нащупана группа оппозиционных царскому правительству генералов и офицеров, сплотившихся вокруг их и Гучкова (Крымов, Маниковский и ряд других), и с ними завязана организационная связь. Готовилась группа в с. Медыха, где были большие запасные воинские части, в полках Петрограда... и другие». Когда началась Февральская революция, всем масонам был дан приказ встать на защиту сперва Временного комитета Государственной думы, а затем Временного правительства. «Во всех переговорах об организации власти масоны играли закулисную, но видную роль. Позже, как я уже указывал выше, начались политические и социальные разногласия, и организация распалась. (Допускаю, однако, что взявшее в ней верх правое крыло продолжало работу, но очистилось от левых элементов, в том числе от меня, объявив нам о прекращении работы, т. к. к этому приему мы и раньше прибегали.)».

Н. Яковлев указывает, что Некрасов «еще и еще раз подчеркивал сверхконспиративный характер организации». Многие попытки проникнуть в нее «пресекались с порога». Так, например, Некрасов свой рассказ о попытке польских масонов связаться с ними закончил следующими словами: «Но мы на это не пошли», так как представитель польских масонов «был связан с французскими масонами, среди которых было много агентов охранки»^[4].

Таков этот рассказ. С первого взгляда видно, что в нем много общего со свидетельством Оболенского. Но есть различия и новые моменты. К вопросу о фиктивном самороспуске организации с целью очиститься от подозрительных людей, вроде Бебутова и Маргулиеса, и связи с французским «Великим Востоком» мы еще вернемся, а сейчас остановимся на главном: работает ли рассказ Некрасова на масонскую концепцию Н. Яковлева или же, наоборот, развенчивает ее? Нет никаких сомнений в правильности второго ответа.

Совершенно ясно и определенно, как и в первый раз, Некрасов заявляет, что главной целью масонской организации было осуществление все того же лозунга — «не повторять ошибок 1905 г.», не допустить раскола «прогрессивных сил», т. е. реализация главной тактической линии Милюкова в военные годы. То, что Некрасов повторяет эту мысль спустя многие годы, служит лишним подтверждением, что так все оно и было. Но отсюда следует, что не масоны стояли над всеми буржуазными партиями, в том числе и над кадетами, а, наоборот, они были орудием последних, одним из механизмов осуществления милюковской идеи, смысл которой состоял в захвате гегемонии в освободительном движении, с тем чтобы не допустить революционного, предлагавшегося большевиками пути «освобождения родины» и «закрепления этого освобождения». В этой связи уместно вспомнить известное нам письмо Кусковой Вольскому, которому она, в числе прочего, сообщала также, что Милюков знал о существовании их масонской организации и время от времени давал ей поручения, которые та и исполняла.

О дворцовом заговоре, главной цели масонов, по уверениям Н. Яковлева, у Некрасова вообще нет речи как в первом, так и во втором случае. Только в конце своего рассказа он сообщает, что лишь незадолго до Февральской революции «начались» поиски связей с военными кругами — с Крымовым, Маниковским и др. Но из этого с непреложностью следует, что оба эти генерала, в том числе Маниковский, которого, как мы помним, Н. Яковлев характеризовал как масона № 1 в военной среде, не были масонами. В противном случае зачем было искать с ним связь, да еще под занавес событий, предшествовавших революции: Некрасов бы просто получил соответствующее задание по части заговора от масонского руководства задолго до кануна Февраля. Во-вторых, сам этот факт поисков связей изложен Некрасовым намеренно туманно и непонятно: была нащупана группа офицеров и генералов, «сплотившихся вокруг их и Гучкова». Вокруг каких «их»? Истинный смысл этой невнятицы состоит, по-видимому, в том, что Некрасов хотел «примазаться» к Гучкову по части завязывания этих связей. Гучков действительно имел широкие связи и пользовался определенным авторитетом в офицерской и генеральской среде, которые и определили его известные контакты с Крымовым и другими военными. Некрасов же здесь был совершенно ни при чем. Но даже если поверить ему, что он был столь же причастен к поискам этих связей, как и Гучков, то и это обстоятельство не колеблет вывода о том, что к дворцовому заговору масоны как организация не имели отношения. Какая-то причастность Некрасова и Терещенко к подготовке, а точнее, к болтовне о заговоре была как бы их личным делом, и не более.