— Да правильно, — удивленно глянул тот на руководство.

— Пора с этой дрянью кончать. Сделаем человечеству подарок на Новый год.

Снял с пояса телефон

— Привет, Лександра. И тебя с наступающим. Ты за злыднем этим еще приглядываешь? Ты когда нормально отвечать научишься? Ну да ага. Лицо твое сибирское. Надоел он тебе? Ну, так и мне надоел. Да, решай. Со всеми вместе и решай. Пока, успехов.

Замолчал, уставился в лобовое стекло. И долго молчал. Наконец расцепил губы.

— Вот так вот. С Новым годом. Нечего долги старые с собой тянуть.

Высокий, по-волчьи лобастый мужчина шагал через ступеньку, быстро поднимаясь по лестнице. Полы длинного пальто вились за спиной.

— Где же тебя носит? — выбежавшая навстречу красивая крупная женщина, цепко схватила его за рукав. — Уже половина двенадцатого, а я детям Деда Мороза обещала.

Мужчину аж занесло при торможении.

— Кого?

— Дед Мороза.

— Ты же говорила, что у тебя проблемы.

— А это по — твоему что?

Мужчина в жесте отрицания вскинул руки. В свете неяркого утреннего солнца кроваво вспыхнули рубиновые запонки.

— Мы так не договаривались, — улыбка ушла с лица, лицо мужчины потяжелело разом. Вдруг. — Какой я тебе Дед Мороз?

Женщина с испугом посмотрела на разом изменившегося гостя.

— Да что с тобой?

Тот вдруг потер лоб. Потерянный. Опустил руку в карман. Достал продолговатую коробочку.

— На — сунул женщине в руки. — Поменяй-ка.

— Какие?

— Желтенькие.

И по окончанию процедуры удивленно хмыкнул.

— Я — Дед Мороз?

Воспользовавшись тем, что мужчина впал в состояние сходное со ступором, женщина быстро поволокла его по коридору.

— Быстрее, тебя еще переодеть надо.

— А размерчик подходящий у тебя найдется?

Она резко остановилась, бросила взгляд на широкую грудь собеседника.

— Втиснешься.

— Нинка, это же дискриминация прав меня. Где же защита моих индивидуальных гражданских возможностев.

Они быстро шли по коридору, провожаемые не прекращающимся детским

— Здравствуйте, Нина Васильевна.

— Иди быстрее, ты мне всю конспирацию порушишь.

— Да отпусти ты. А то твои подчиненные невесть подумают.

— Пусть хоть подумают. У самой-то времени на личную жизнь нет.

И точно ведь нет. И детей своих нет. Всю себя чужим отдает, а своими так и не обзавелась. Но главврач. Дура. Или сам дурак. Не все для себя живут. Некоторые для всех. А про себя забывают. Как Нинка. И женщина ведь красивая какая. Но одна.

Кабинеты главврачей обычно почему-то все одинаковые. Несмотря на уровень клиники. В них не только работают. Живут. Дом второй. Если не первый. Хоть и мебель разная. Где супер. Где не очень.

Вот и здесь. Мебель вроде дорогая. Современная насквозь. Но неистребимый холостяцкий аромат. Горелый табак. Горелый кофе. Запах адреналина казалось, впитался в стены. И множество дипломов. Магистр, доктор, член-корреспондент, лауреат и прочая, прочая, прочая. Храм нервотрепки и одиночества.

— Одевайся — и в грудь мужчине полетели пакеты, извлеченные из шкафа Из-за двери озорно блеснули две бутылки с жизнерадостными этикетками.

— Спиваемся? — укоризненно мотнулся тяжелый подбородок.

— Релаксируем, — весело разбросали искорки смешливые стеклышки очков. — Быстрее пожалуйста, — подогнали.

Мужчина задумчиво уставился на вываленные из пакетов причиндалы.

— Н-да. И как это одевают.

— Затрудняюсь сказать. Ведь все-таки это мужское.

— Ты уверена? — Он опасливо приподнял опушенный не очень чистым мехом рукав.

Женщине надоела эта извечная мужская нерешительность и она вырвала некогда алый кафтан из рук этого недотепы. Встряхнула. О глядела. Досадливо сплюнула. Перевернула. Скомандовала.

— Одевай.

Многолетний опыт общения с детьми, в частности одеваний и раздеваний, сказался и через несколько минут жертва была втиснута в допотопную одежонку и с некоторым трудом обернута поясом. Праздничный халат был явно мал. Хотя атлетическое сложение мужчины позволило запахнуть халат на талии и зафиксировать широким шарфом. Но… На широких, как перрон плечах и на выпуклой грудной клетке одежка трещала.

— У меня галстук торчит — пожаловался новоявленный Дед Мороз.

— Сейчас мы его бородой замаскируем, — злорадно блеснули очки.

Пока мужчина отплевывался от забивших рот кусочков ваты, докторица быстро, бантиком завязала у него на затылке тесемки, нахлобучила красный колпак с опушкой цвета весеннего снега и даже проковыряла дырку в бороде.

— Вот теперь ты усат и бородат, как истинный Дед Мороз.

— Всю жизнь мечтал — в очередной раз отплюнулся.

У врачей, у них своя правда и своя настойчивость и очень скоро, активно направляемый толчками в спину новоявленный сказочный персонаж оказался в некоем достаточно просторном помещении.

И помещение было заполнено карапузами обоих полов. В этом возрасте еще достаточно сложно отличить мальчишку от девчонки, и наверное с целью идентификации некий гений-затейник напендрил одним на головы глухие шапочки с двумя длинными ушами. Эти наверно должны были изображать зайчиков. А вот вторая группа… Эти были украшены неким сюрреалистическим украшением в виде желтого шлема с красным гребнем.

— Вы зачем детей изуродовали, — не поворачивая головы, полушепотом спросил.

— С ушами — мальчики, с гребешком — девочки, — также полушепотом пояснили из-за спины.

Женщин-куриц мужчина терпеть не мог и уже собирался высказаться по этому поводу, как был обнаружен.

— Дедушка Мороз, — пронзительно заверещал один из зайчиков и детки, прекратив, было на мгновение броуновское движение по залу, остановились, оглянулись и целеустремленно ломанулись к новому развлечению.

— Проходи, — опять толкнули в спину, но му3жчина неожиданно и очень непривычно заробел под этими обрадованными, доверчивыми взглядами. Чистыми- чистыми. Удивительно, какого бы цвета не были глаза у ребенка, цвет этот чистоты поразительной.

А дети уже подошли и остановились.

— Дедушка, а ты настоящий? — затеребил полу кафтана краснощекий карапуз с темными вишенками глаз.

— Нет, не настоящий, — авторитетно заявил такой же пухлощекий, но голубоглазый. — Настоящий Дедушка Мороз — это дядя Руслан. А этого дядю я не знаю, растерянно развел он руками.

— Не настоящий, — растроенно подвела итог малюсенькая девчонка со здоровенным бантом, торчащим из-под нелепого шлема, и даже слегка наклонилась для большей убедительности. Настояший Дед Мороз с животиком. И большие серые глаза стали стремительно наполнятся слезами.

— Сделай что-нибудь, — сдавленно прошептала из-за спины Нинка, — не стой столбом.

В следующий момент Дедушка Мороз так стремительно присел на корточки, что полы кафтана аж взлетели.

— Неправда, — заявил он расстроенной крохе, — теперь Дед Мороз — атлет.

— Да? — Недоверчиво глянула на него расстроенная мордашка, обещавшая лет через десять-двенадцать стать очаровательной.

— Конечно — уверенно заявил он и подхватил легкое доверчивое тельце, усади на плечо. — За шапку держись.

Встал. Кроха восторженно пискнула.

Мужчина глянул в широко открытые, ждущие глаза и робеть перестал.

— А вот, кому я подарочки привез, заревел басом, вздымая мешок.

Полтора часа пролетели незаметно. Мужчина никак не мог оторваться от детишек, а те никак не хотели отпускать такого веселого Деда Мороза, который то садился на шпагат, то катал на моту по несколько человек, то подбрасывал «пожалуйста Дедушка Мороз высоко-высоко», не требовал рассказывать дурацкие стишки и петь набившие оскомину песенки.

Двое разговаривали на лестнице.

— Спасибо, выручил.

— Тебе спасибо, я с твоими сорванцами душой отдохнул. Не поверишь — уходить не хотелось.

— С ними всегда так.

Мужчина провел ладонью по её щеке.

— Женить бы тебя, дуру.