Посмотрите еще раз фильм «Катынь» Анджея Вайды. Давайте отвлечемся от вопроса, кто и как убил польских офицеров. Интересно другое: почему никто не обратил внимания на то, что две серии действия фильма происходят на территории довоенной Польши по обе стороны от новой советской границы. Там — Вермахт, тут — Красная армия. И везде — страдающие поляки. Надписи везде по-польски. Советский автомобиль с репродуктором ездит по городу и ведет передачу на польском языке. Для кого? Да там поляков-то и до войны «кот наплакал» было, а сколько разбежалось?
Итак, по Вайде, в Западных Белоруссии и Украине в 1939 г. проживали исключительно поляки. Ни одного белоруса, ни одного украинца. Все эти территории — польские Восточные Кресы. До сих пор подавляющее большинство поляков считают Кресы своими землями, отторгнутыми москалями. Другой вопрос, что польские политики и деятели культуры слово «Сходни Кресы» автоматически забывают при пересечении белорусской, украинской или российской границы.
Мне менее всего хочется изображать русского царя Александра I «белым и пушистым», а Наполеона — «врагом рода человеческого». В 1798 г. Павел I ввязался в войну с революционной Францией, не имея достаточных оснований и даже общей границы с ней. Забегая вперед, скажу, что союзники, в первую очередь Англия и Австрия, с одной стороны, натравливали Россию на Францию, а с другой стороны, делали все, что б лишить русских плодов их побед. В конце концов, Павел I понял это и вступил в союз с Наполеоном, после чего немедленно был убит заговорщиками, подстрекаемыми и финансируемыми британским послом Витвортом.
В 1804—1807 гг. Александр I затеял две войны с Францией, закончившихся страшными поражениями при Аустерлице и Фридланде. Да и в начале 1812 г. царь во многом провоцировал Наполеона — нарушал континентальную блокаду, вмешивался в германские дела и т.д. Надо ли объяснять, что российскому крестьянину, да и помещику не было никакого дела до ганноверского курфюрста и других германских мини-государств. Зато туда лезла свора немцев, заполонившая дворец, министерства и армейские штабы.
И тем не менее Наполеон оказался агрессором. Польские же паны, включая белорусских помещиков, для императора были лишь инструментом проведения своей внешней политики. Сам Наполеон неоднократно выражал презрение как к польским вождям, тому же Костюшко, так и к панству в целом.
Одной из причин блестящих побед Наполеона и его популярности во Франции была самоокупаемость его войн. Уже в ходе Итальянского похода французские части состояли на «самоснабжении». В ходе Итальянского похода Бонапарт и его генералы стали мультимиллионерами, а деньги, награбленные в Италии, сыграли не последнюю роль в перевороте 18 брюмера 1799 г.
Но если в Италии генерал Бонапарт способствовал разрушению феодализма и насаждал революционные порядки, то в 1812 г. император Наполеон в Белоруссии и в западных губерниях России и не думал проводить какие-либо реформы. Тут ему нужны были деньги, продовольствие, рекруты, лошади и, естественно, женщины, начиная от пани Валевской и кончая маркитантками для французских солдат.
1 июля 1812 г. Наполеон подписал указ о создании ВКЛ в составе Виленского, Гродненского, Минского и Белостокского департаментов.
В Вильно было создано временное правительство ВКЛ. Это был неплохой тактический ход Наполеона. Одним махом он улучшал снабжение Великой армии и пугал Александра I. Однако Наполеон так и не решился восстановить Речь Посполитую в полном объеме. В итоге этническая «Польша дала только 75 000 пехоты и конницы, ВКЛ — 11 000, Минская и Виленская губернии собрали по 3000 рекрутов, Гродненская — 2500, Белостокская область — 1500. Из них было сформировано 9 полков — 4 конных и 6 пехотных»{43}.
Польская шляхта добровольно вступала в ряды французской армии. В рекруты крестьян загоняли насильно. Наполеон ввел в Белоруссии норматив: один рекрут с 25 крестьян, одна лошадь — с 25 душ (крестьяне и мещане). Огромный ущерб экономики белорусских земель нанес массовый вброс французскими войсками фальшивых российских ассигнаций. После войны в течение 5 лет российские власти изъяли 5,6 млн. фальшивых рублей.
«В Минске в 1811 г. насчитывалось 11 200 жителей, а в конце 1812 г. — только 3480. В Витебске в начале 1812 г. было 7800 жителей мужского пола, а в 1813 г. — только 2415. В результате войны почти наполовину сократились поголовье скота и посевные площади»{44}.
Общий убыток Гродненской губернии официально составил более 32 500 тыс. рублей. Погибло более 4 тыс. человек, было уничтожено 650 домов, убыли многие тысячи лошадей, волов, коров, овец, свиней и т.д., движимого имущества забрано войсками на сумму свыше 7 200 тыс. рублей серебром, «податных душ» стало меньше на 37 699 человек.
Ответом населения Белоруссии французам стало массовое партизанское движение. В Белоруссии хорошо известна деревня Жарцы — 22 двора в 16 верстах от Могилева. Там в партизаны ушло все мужское население, включая подростков. Причем с французами воевали не только партизанские отряды, но и просто местные жители, пользовавшиеся любым удобным моментом. Известен случай, как два французских солдата из корпуса маршала Даву отстали от колонны, шедшей к Могилеву. Два прохожих мужика взялись их проводить. Показали знаками — короче, мол, догнать через лес. Там их и забили насмерть палками.
На белорусской земле действовали и армейские партизаны. Так, отряд партизан Дениса Давыдова в октябре 1812 г. подошел к Гродно. Французы и австрийцы, наслышавшись страшилок о Давыдове, сдали город без боя.
Как говорил классик: «История — не тротуар Невского проспекта». И в ходе французской оккупации происходили самые разные казусы. Так, в ряде мест, в том числе в Могилеве, оккупационные власти ввели в действие французский семейный кодекс. В частности, был разрешен развод и временный брак на 2—3—5 лет.
Уже в июле 1812 г. в Белоруссии появились многочисленные шайки мародеров из Великой армии — французы, немцы, итальянцы и др. В сентябре — октябре их число достигло 50 тысяч! Чаще всего белорусские крестьяне истребляли мародеров, но и нередки были случаи, когда крестьяне объединялись с мародерами и совместно грабили и жгли имения польских помещиков.
В ночь на 12 (24) июня французские войска форсировали Неман. Накануне Наполеон обратился к армии с воззванием: «Воины! Вторая Польская война начинается. Первая кончилась при Фридланде и в Тильзите. В Тильзите Россия поклялась на вечный союз с Францией и вечную войну с Англией. Ныне нарушает она клятвы свои. Она объявляет, что даст отчет в поведении своем, когда французы возвратятся за Рейн, предав на ея произвол союзников наших. Россия увлекается роком; да совершится судьба ея!»{45}.
Любопытно, что первая стычка с французами произошла 16 (28) июня, то есть спустя четыре дня после форсирования ими Немана, да и то имела место у деревни Девельтово на северном вспомогательном направлении, в 15 км западнее Ковно.
Наиболее известное боестолкновение произошло у деревни Салтановка 11 июля у дороги Могилев — Быхов.
В то время как 1-я армия находилась в лагере под Дриссой, 2-я армия, после попыток прорваться к Минску, 26 июня сосредоточилась в Несвиже. Багратион, убедившись, что значительные силы Наполеона уже захватили Минск и развивают наступление в направлении Орши и Могилева, принял решение опередить противника выходом через Бобруйск в Могилев. Однако, когда войска 2-й армии 10 июля сосредоточились в районе Старый Быхов — Дашковка, обнаружилось, что французские войска (до 60 тыс. человек) под командованием Даву двумя днями раньше захватили Могилев.
Из Могилева навстречу русским Даву выслал 28-тысячный отряд при 56 орудиях, который занял выгодную для обороны позицию на рубеже Фатово — Салтановка. С фронта позиция прикрывалась глубоким, с заболоченной поймой, ручьем. Левый фланг французов примыкал к Днепру, а правый упирался в густой лес, что в значительной мере затрудняло обходной маневр.