Опричнина XXI столетия? Да, именно так.

Многим это кажется вызывающим, немыслимым, почти безумием. Но мы спрашиваем себя: а есть ли другой выход у нашего Отечества? В привычной, аналитической стратегии будущего у него нет. Оно обречено. Остаются лишь стратегия чуда, стратегия немыслимого. Выйти из грядущего лихолетья русским суждено только в одном случае: если они смогут осуществить смелое историческое творчество.

Пафос нашей книги – не в буквальных параллелях с XVI веком, хотя и такие параллели просматриваются. Наш пафос в том, что самостоятельно Система, заведенная в тупик, измениться не может. По самой своей природе Система стагнирует в том состоянии, в которое ее загнали. Нужен Субъект, коллективная личность, которая по градусу своего внутреннего горения будет выше «естественных» стремлений к теплохладному смирению с обстоятельствами, с господством «сильнейших субъектов» глобального мира. В «Русской доктрине» (2005 год) мы создали всеобъемлющее видение перехода России в качественно новое состояние, ее преображения. В целом это видение не устарело, хотя в деталях можно добавить и уточнить многое. За истекшие пять лет стало окончательно ясно – субъекты, стоящие «у власти», находятся не над саморазрушающейся и капитулирующей правящей прослойкой (клептократией или плутократией), они – части, «клоны» и стражи Системы, наивно верящие в свой класс как в венец истории России и одновременно цинично воспринимающие свою Систему как заслуженный нашим народом способ его организации (на деле же – его дезорганизации и демонтажа).

Выход один: избегая чересчур резких движений и действуя по принципу «не навреди», создать внешнюю для Системы силу. Тот самый параллельный контур управления, который мы предлагаем с некоторым дерзновением назвать «новой опричниной». Только она сможет очистить верхи и развернуть страну в нужном направлении, по ходу дела трансформируя ее. Превращая Систему деградации и застоя в организм Развития. Вот миссия, которую должна выполнить опричнина XXI века.

Она должна пониматься как временный инструмент изменения реальности. Опричнина, как и хирургическая операция, – не самоцель, а средство исправления далеко зашедших социальных недугов.

Еще один вопрос, который нам зададут многие: опричнина всегда создавалась сверху, а как же теперь? Да, ответим мы, сверху – и в этот раз она будет создана высшими и более высоко организованными личностями для низшей, безликой, хаотичной Системы, чтобы преобразить ее. Сверху – не значит из Кремля. Сверху – значит «свыше». Сверху – значит исходя из духа пассионарного Субъекта, из боли за свой народ и страну, из веры в его будущее, из связи с высшими энергиями, которые всегда пронизывали Россию и без действия которых она необъяснима и нереальна.

В феврале 2010 года в Институте динамического консерватизма (ИДК) прошел круглый стол «Опричнина и опричная идея: мифы и историческая действительность». Он дал неожиданные результаты. Как минимум настоящим событием в нашей социально-исторической мысли явилась работа А. И. Фурсова, получившаяся на основе сделанного им доклада. Несомненно, глубокими и нетривиальными были также выступления других участников. Началась заинтересованная полемика как противников, так и сторонников «новой опричнины».

В настоящем издании мы собрали все основные материалы обсуждения этой темы в ИДК, а также дали ряд сопутствующих материалов в Приложении. В главе 1 показана политическая актуальность темы опричнины в современной России. В главе 2 – в полемике с идеологическими оппонентами анализируются причины и ход глубокого национального кризиса, в котором мы оказались и выход из которого видится нам в «новой опричнине». Что касается работы Фурсова (3 глава), то в ней впервые столь отчетливо показана исключительная сложность опричнины XVI века, нестандартность ее как политической инициативы, целенаправленно преображающей властные и социальные отношения. Кроме того, Фурсов убедительно демонстрирует положительную сторону внутренней связи опричнины и нео-опричнины в русской истории, а также диалектику трех полюсов русского государства: олигархии, опричнины и самодержавия, – диалектику, рисующую лицо России как своеобразное, ни на что не похожее. (Заметим в скобках, что опричнина выступает как своего рода «странный аналог» демократизации власти, русское прочтение демократического принципа, не фантазийного, не манипуляторского, как современная «демократия», а реального рабочего принципа – «к народности через чрезвычайку».)

В 4-й главе дан философско-исторический взгляд на эпоху Иоанна Грозного и опричнину XVI века, а также показано, как преломляется эта эпоха в сознании нынешних либералов, какие опасения у них вызывает русская политическая традиция (доклад Аверьянова). Из 5-й главы читатель узнает о варианте опричнины по Л. П. Берия. В 6-й главе читатель найдет перспективно-стратегический взгляд на опричные принципы в применении к нынешним российским реалиям. В 7-й главе дан обзор дискуссии вокруг инициировавших ее трех основных докладов – Фурсова, Аверьянова и Калашникова (фактура этих докладов фактически наполняет первые шесть глав книги). В дискуссии приняли участие Андрей Кобяков, Михаил Хазин, Владимир Хомяков, Александр Елисеев, Егор Холмогоров, Игорь Бощенко, Сергей Алферов. В 8-й главе содержится интереснейший комментарий на тему необходимости и актуальности опричнины известного криминолога Владимира Овчинского.

В спорах о путях модернизации сегодня как будто сам собой всплывает вопрос об опричной русской идее. Хотя некоторые по давно внушенной привычке видят в ней лишь эвфемизм бесчеловечности и крови, на деле в опричнине сказался творческий поиск выхода из тупиков.

Сейчас Россия снова в тупике, в патовой ситуации. Одна половина головы заявляет стремление к развитию, к выходу из равновесия как удела отставших и сдавшихся на милость победоносным акулам внешнего мира. Другое полушарие боится перемен и мертвой хваткой цепляется за пусть мелкое и неприглядное, но осязаемое наследство РФ 1991–2010 годов, наследство тех, кто согласен прочно сидеть на внешнем – не чекистском! – крючке и не суетиться под глобальным клиентом. (Прошу не понимать все это банально-упрощенно: я не имею в виду под полушариями двух первых лиц в государстве. Эта граница проходит как-то по-другому.)

Правящему истеблишменту свойствен консерватизм самого последнего, самого подлого образца из тех, какие можно себе представить. Это консерватизм для себя, охранительство того, что удалось урвать, самоподдержание застойных процессов в «элите», которые длятся де-факто с брежневских времен. Этот консерватизм замешан на неверии не столько даже в свою страну, сколько в самих себя. Может быть, в неэстетичности его и объяснение самой раздвоенности – надо же ведь как-то эту неприглядность прикрывать.

Последняя попытка приукрасить его – назвав «модернизационным» – лишь усугубляет впечатление. «Единая Россия» – классическая партия «боярского царства», молчальники мирской злобы, конвертировавшие свое терпение в земные блага, которые говорят и пишут лишь по поручению, а думают – «в бороду» и «в стол». Массовка «Единой России» враждебно-безразлично слушает речи тех, кому дана власть вещать о модернизации, инновациях, программах развития, сильной России, выходе в великие державы, преодолении коррупции и т. п.

В ноябрьском, 2009 года, манифесте «ЕР» под названием «Россия: сохраним и приумножим!», где было заявлено о консервативной модернизации, хорошо просматривается одна из излюбленных мыслей кремлевских идеологов. На протяжении веков в России цена человеческой жизни, – скорбят они, – была почти ничтожна, великие успехи и победы часто доставались очень дорого. Убойный аргумент – который, на взгляд этих идеологов, способен оправдать все что угодно, любые нынешние неуспехи и поражения.