— Мне тоже так кажется, — произнес Малыш.

Энджи удивленно уставилась на него. Не часто бывало так, чтобы он решался дать ей отпор. И ей это не очень понравилось.

Как-то, недели две спустя, она лежала в постели и читала деловой раздел «Санди таймс»; как сама она впоследствии рассказывала Малышу, хорошо, что она в тот момент была в постели, иначе бы просто упала.

«„Прэгерс“ присоединяется к американскому вторжению», — гласил не очень крупный, но вполне четкий заголовок на третьей странице.

«„Прэгер и партнеры“, инвестиционный банк, принадлежащий семейству Прэгеров, собирается открыть свое отделение в Лондоне в этом году. Таким образом, длинный список американских банков, стремящихся обосноваться в Лондоне в преддверии ожидающегося в октябре 1986 года взрыва биржевых спекуляций, увеличился еще на одного участника. „Прэгерс“, в число клиентов которого входят „Фостерз лэнд“ и „Дудли коммьюникейшенз“, — небольшой (всего 27 партнеров, из них 10 старшие), но крайне респектабельный банк, контроль над которым Фредерик Прэгер III передал несколько лет назад своему сыну, „Малышу“ Прэгеру Известно, что Прэгеры подыскивают сейчас брокерскую фирму, которая стала бы участником предстоящего совместного начинания; мистер Прэгер-старший заявил вчера, что ни один банк, будь он крупный или маленький, не может позволить себе остаться вне предстоящей схватки за долю на лондонском рынке акций».

— Едрена мать! — заорала Энджи, обращаясь к газете. — Едрена мать!!!

Она дотянулась до телефона и набрала номер гостиницы «Шерри Нидерланд».

— Мне Прэгера из третьего люкса! — рявкнула она ответившему ей вежливому голосу (крайне вежливому, если учесть, что в Нью-Йорке в это время было четыре часа утра).

В трубке послышался сонный голос Малыша:

— Да? Малыш Прэгер слушает.

— Малыш, какого черта ты мне ничего не говоришь о том, что собираешься в Лондон? — Энджи с раздражением почувствовала, что плачет. — «Будь они прокляты, эти гормоны», — подумала она.

— Энджи, о чем ты говоришь? Я не собираюсь в Лондон. Еще как минимум неделю не собираюсь. Ты хорошо себя чувствуешь? И как там наши малыши?

— С малышами все в порядке. А вот с их матерью нет. Малыш, почему о том, что «Прэгерс» открывает отделение в Лондоне, я должна узнавать из газеты? Почему?

— Энджи, я действительно не понимаю, о чем ты говоришь.

— Ну так раздобудь лондонскую «Санди таймс» и посмотри. — Энджи бросила трубку.

Через три часа Малыш сам перезвонил ей. Теперь голос у него был присмиревший, и говорил он, тщательно подбирая слова:

— Прости меня, дорогая. Но поверь, я действительно ничего не знал. Понятия не имел. Я так же рассержен всем этим, как и ты. Опять из меня сделали дурака. Я сейчас иду разговаривать с отцом. Извини, мне очень жаль, что так вышло. После разговора с ним я тебе позвоню еще раз. Но должен заранее тебе сказать, Энджи, что все это никак не изменит моего положения. Я не приеду. Отец назначил руководить лондонским отделением Пита Хоффмана.

Пять дней спустя Энджи появилась в здании на Пайн-стрит. Выглядела она просто шикарно: на ней был белый костюм от Шанель, светлые волосы гладко зачесаны назад и перехвачены большим черным бантом. Она была бледна, под глазами наметились черные круги, но выражение лица у нее было такое, что если бы Малыш увидел его, он бы не на шутку перепугался.

— Мне нужен мистер Прэгер, — сказала она.

— Прошу прощения, но мистера Прэгера нет сейчас в городе, — холодно улыбнулась ей девушка, сидевшая в приемной за большим резным столом.

— Да, я знаю. Но мне нужен не Малыш Прэгер, а мистер Фредерик Прэгер Третий.

— Попробую узнать. Вам назначено?

— Нет, — коротко ответила Энджи.

— Ну, в таком случае…

— Пожалуйста, попросите мистера Прэгера принять меня. Мое имя Бербэнк. Мисс Бербэнк. Можете передать ему, что я хочу вернуть долг.

— Да. Хорошо. — Похоже, девушка начала немного суетиться. — Присаживайтесь, пожалуйста, я пока позвоню в его кабинет.

Энджи села и взяла «Уолл-стрит джорнал»; ей всегда нравилось это издание, у него был какой-то располагающий к себе вид. Она вспомнила, что Вирджиния однажды использовала эту газету, отделывая кабинет некоему финансисту: она оклеила ею один из углов.

— Мисс Бербэнк?

— Да?

— Мистер Прэгер говорит, что вы можете подняться. Третий этаж. Его секретарша встретит вас у лифта.

Лифт был очень старый, с решетчатыми золочеными дверцами; он скрипел и дребезжал так, что Энджи была рада, когда он все-таки поднял ее наверх и остановился. Хорошенькая девушка в розовом костюме уже ждала ее.

— Мисс Бербэнк? Здравствуйте, я Кэнди Николс, секретарь мистера Прэгера. Он просил немного подождать, он скоро освободится. Хотите кофе?

— Да, пожалуйста. Черный.

— Хорошо. Вы, наверное, как я: любите, чтобы кофе был крепкий, а мужчины слабые, да? — Кэнди наградила ее ослепительнейшей улыбкой.

— Нет, мужчин я тоже люблю крепких, — парировала Энджи. — Вот поэтому я и здесь.

— Понимаю, — проговорила Кэнди, которая явно ничего не понимала.

Фред III заставил ее подождать десять минут. Энджи ничего не имела против. Она отлично сознавала, на что идет; сознавала и то, что он уже сделал ей колоссальнейшую уступку, согласившись принять ее без предварительной договоренности. Когда он вошел в комнату, Энджи встала и, улыбнувшись, протянула ему руку. Первой ее мыслью было, что за те пятнадцать лет, в течение которых она его не видела, он почти не постарел. Она знала, что ему сейчас уже за восемьдесят, но это был все еще крепкий, полный сил мужчина, высокий и прямой, с густой седой шевелюрой и яркими голубыми глазами, и по-прежнему привлекательный. Странно, но ей показалось, что он выглядел даже моложе, чем Малыш.

— Мистер Прэгер, очень рада снова вас видеть.

— Чего вы хотите? — спросил он. — У меня мало времени.

— Две вещи, — ответила она. — Хочу вручить вам вот это. — Она протянула ему конверт. — Здесь чек на сто тысяч долларов. Вы сказали когда-то, что я должна буду вернуть эти деньги, если я… если мы с Малышом снова будем вместе. Я деловая женщина. Я не нарушаю условий сделки.

— Вы мне должны гораздо больше. — Он нахмурился, но одновременно в глазах его зажглись веселые огоньки. — Сейчас эти деньги стоят намного дороже.

— Знаю, но в нашем соглашении не было пункта об инфляции. У меня есть свидетели. Извините.

— Ну что ж, — кивнул он, — спасибо. Надеюсь, вы не ожидаете, что я порву этот чек. Напротив, я намерен немедленно же предъявить его к оплате.

— Если бы вы его порвали, я бы почувствовала себя оскорбленной.

— Договорились. Ну что ж, выглядите вы отлично. Беременность вам идет.

— Да, идет. Но это не самое главное. Главное то, что у меня будет не один ребенок. А два. Вы об этом слышали?

— Нет. У меня нет обыкновения лезть в личные дела сына.

И снова, вопреки явной враждебности, в глазах у него загорелись огоньки радости и удивления. Энджи улыбнулась и допила кофе.

— Да, у меня будут двойняшки. В конце июля.

— Для вас это будет большая радость.

— Надеюсь. Хотя, конечно, немного и страшно.

— Ну, мисс Бербэнк, как постелешь, так и поспишь, — проговорил Фред III.

— Не понимаю, о чем это вы.

— Прекрасно понимаете. Такие женщины, как вы, оказываются беременными, только когда сами этого захотят. Да и любовники не рискуют намеренно делать их беременными.

— Простите?

— Энджи. — Фред наклонился вперед и легонько потрепал ее по щеке. — Не возражаете, если я вас буду так называть? Я очень старый и очень много повидавший человек. Меня не так легко обмануть. Разумеется, вы сами подстроили Малышу эту ловушку и заманили его туда. Я-то ведь это понимаю. А если он не понимает, то это лишь доказывает, какой он простак. Что вы ему наговорили? Что забыли принять таблетку?