Возражать пытался разве что Олег Замшелов.

«А вы не боитесь, что фабрика взлетит на воздух? — осторожно предположил он, — из-за нарушения производственного цикла, например. Или из-за поломок техники, устроенных взбунтовавшимися работниками. Вся готовая продукция аннигилирует. А на месте фабрики образуется черная дыра. В которую утечет весь этот мир».

«А что же не вся вселенная? — с иронией молвил на это Монахов, — выше надо брать… масштабнее мыслить. Но лучше все-таки задаться вопросом: а почему аналогичная дыра не образуется в результате хотя бы стрельбы пулями с антивеществом? А то вон его сколько тот же Синдикат успел потратить. Ответ прост. Антивещество определенной массы способно аннигилировать с веществом такой же массы. То есть ограниченной. Эх, и чему тебя в школе учили?»

Правда, почти сразу шефу пришлось добавить к своему ответу небольшую оговорку. «Ну то есть понятно, — признал он не без досады, — что если аннигилирует склад антивещества на целой фабрике, большой бада-бум обеспечен. Причем такой, что ядерный взрыв новогодним фейерверком покажется. Но я надеюсь, за технику безопасности там ответственны все-таки люди. Они не допустят».

Еще Монахов надеялся, что успеет удрать из Зазеркалья. Оставив всех этих мутантов, Изгоев и людей Синдиката расхлебывать горькую кашу самим. Но об этих соображениях при новых союзниках он, разумеется, предпочел умолчать.

Вернемся, однако, к бойцам из Лагеря, первыми подосланным в Расстан. Оказавшись в районе, населенном мутантами, эти люди за ночь оторвались на славу. Сперва учинили стрельбу прямо посреди улицы. Отправив на тот свет едва ли не всех, встреченных ими, припозднившихся прохожих.

И то, что у некоторых мутантов были при себе ножи, кастеты, а то и тоже стволы, помогло им не сильно. Изгои-то действовали слаженно. Как и подобает боевому подразделению. Тогда как каждый из мутантов был сам за себя. В силу чего численный перевес всякий раз оказывался не на их стороне.

Стрельбой подосланные бойцы не ограничились. Вдобавок они разгромили несколько ларьков. И выстрелами расколотили стекла не менее, чем в десятке окон. Даром, что целые стекла в мутантских трущобах без того встречались не так уж часто.

Удостоился визита ночных погромщиков и один из местных баров. Повальной резни на сей раз, правда, было. Ограничились очередью поверх голов посетителей. А также парой трупов от шальных пуль.

Свои кровавые похождения посланцы Лагеря Изгоев сопровождали выкриками расхожих лозунгов. «Расстан — для людей!», «Уроды, убирайтесь!», «Наш город — наши законы!» и прочее в том же духе. А чтобы лучше запомнилось, теми же лозунгами они исписали стены и бара, и разгромленных ларьков, и многих домов в районе. После чего убрались восвояси. Так же незаметно, как и пришли.

Особого успеха эта первая попытка не принесла. Разве что горсть молодых мутантов сподобилась пикетировать ближайший полицейский участок. Да еще несколько их наиболее авторитетных сородичей направила в штаб-квартиру Синдиката петицию. Разберитесь, мол, обеспечьте порядок. Ведь погромы и стрельба на улицах бизнесу на пользу не идут. Ни нашему, ни вашему.

Похоже, многие жители злополучного района действительно трудились на фабрике антивещества. Да неплохо при этом зарабатывали. Ровно настолько, чтобы дорожить этим заработком. И не ссориться с хозяевами фабрики, а также всего города в придачу.

Поэтому вылазку пришлось повторить. Еще в двух районах, включая Сокловицы. А рыскавший там же Яромир Зброй тем временем добился-таки своего. Подняв старые контакты, он через знакомых мутантов сумел выйти на одного из революционных вожаков. Некую Брахуму — облик имевшую, как ни странно, почти человеческий. Причем довольно симпатичный. И лишь эдакой шуткой природы за ее спиною красовался длинный хвост.

Умом Брахума, впрочем, обделена не была. И скорее всего поняла совместный замысел Изгоев и сотрудников АВР. Однако, при всем коварстве оного, не возражала. Считая его местами даже полезным для своей организации. Лишние жертвы среди сородичей? Ну так за свободу и равноправие никакая цена не бывает шибко высокой.

Не позднее чем через неделю на главную площадь Расстана явилось уже не меньше десяти тысяч мутантов. На полированных плитах даже стало не протолкнуться от разноцветных существ с плакатами и транспарантами. Многие привели на митинг детей. Надеясь при этом… на что? Неужели на умиление людей этими маленькими уродцами?

Еще некоторые из мутантов держали в руках палки, прутья арматуры. Однако действием свои отнюдь не мирные намерения пока не подтверждали. Соответственно, и полицейские, оцепившие площадь, ограничивались тревожными взглядами. Да еще переговаривались по рации чаще обычного.

И вот тогда-то в дело вступила группа из нескольких снайперов. В их число, кстати, после особо интенсивной тренировки, был включен и Олег Замшелов. Снайперы заняли позиции на верхних этажах высоток, расположенных недалеко от площади. И в самый разгар митинга, один за другим, поразили заранее выбранные цели.

Первым с пробитой головой рухнул оратор. Дородный мутант с синей кожей. В течение предшествующих десяти минут он рассказывал, сколько лет успел потрудиться на благо Расстана. Начав с уборщика улиц и дослужившись до техника на электростанции. Достоин ли был такой горожанин уважительного к себе отношения? Участники митинга на сей счет проявляли завидное единодушие.

Едва подстреленный мутант рухнул с трибуны, как еще одна пуля настигла его сородича. Крепкого парня с полосатым как зебра лицом. Был он как раз в числе тех, кто пришел на митинг с оружием. В данном случае — с тяжелой дубиной, которую держал, закинув на плечо.

Встрепенулись его товарищи. Принявшись озираться вокруг. В поисках не то невидимых стрелков, не то просто подходящих объектов для срывания злости.

А тем временем еще несколько мутантов пало замертво под ноги сородичей. И среди них оказался, как минимум, один отец семейства. Очень многочисленного семейства.

Волна тревоги и гнева всколыхнула толпу. Проявив себя покамест лишь многоголосым криком. Но то было всего лишь начало. Незаметные на общем фоне, к операции подключились соратники Брахумы. На площадь они смогли принести кое-что посерьезнее дубинок и арматуры.

Хватило единственного выстрела из гущи толпы. Причем не абы куда, а по полицейскому оцеплению. И тут даже расстанские стражи порядка, прирученные Синдикатом, устоять не смогли. По всем инструкциям в подобных случаях им надлежало открывать ответный огонь. Что полицейские почти сразу и сделали.

Стрельба стала последней каплей. Превратив собрание разумных существ в неуправляемую живую массу. Сдержать которую не смогли ни полицейские, ни даже шнырявшие поблизости группы боевиков Синдиката. Ибо сила и тех и других держалась на инстинкте самосохранения противной стороны. А инстинкт этот свойственен лишь одиночкам — будь то человек, мутант или зверь.

Массу же так просто не напугать. Индивидов, пытающихся ей противостоять, она едва ли даже замечает.

Вырвавшись с площади, толпы мутантов растеклись по улицам, поджигая и разбивая подвернувшиеся машины… для начала. Затем пришел черед магазинам и мелким конторам. Перепало и незадачливым прохожим. Отчего людей на этих улицах очень скоро было не встретить. Мирные горожане предпочли затаиться в своих жилищах. Не высовываясь оттуда лишний раз. А то и вовсе убраться из района беспорядков куда подальше.

В течение двух часов о бунте мутантов было доложено самим боссам Синдиката. Но те по привычке лишь отмахнулись. «Вот увидите, — небрежно молвил один из них, — к концу дня эти твари выпустят пар. И успокоятся».

Однако день сменился вечером, ночью, но «твари» все не успокаивались. На улицах горели костры из автомобильных покрышек, мебели… и трупов тоже. Хватало и последних, причем с обеих сторон. Некоторые улицы успели перегородить баррикадами — пока, впрочем, хлипкими. Возведенными наспех.

Вся эта набирающая обороты вакханалия мало сказалась на Шабире и его бизнесе. Как говорится, война войной, а охотники выпить или словить кайф не переводились. Вот потому владелец самого популярного из ночных заведений Сокловиц сильно удивился, когда в его логово пожаловали боссы Синдиката. В количестве аж двух из семи человек. Да в сопровождении целого взвода боевиков с непустыми кобурами. Из-за них в апартаментах Шабира сделалось тесно чуть ли не до духоты.