— А целоваться нельзя… – протянула я, уже сомневаясь не только в своих словах, но и в разумности своего здесь нахождения.

     Ну, просто он стоял так близко…

     Плечи – во! Попа – во!

     Высокий настолько, что мне стремянку впору подставлять! Но красив, поганец! И губешки свои тянет ко мне и тянет. Вот стопроцентно у него красные труселя! Такие гады только в красных и ходят, чтобы честных девушек заманивать!

— И почему же нам с тобой целоваться нельзя, наивная моя? — вопросил он, окинув меня насмешливым взглядом.

— А потому что от поцелуев дети появляются и до свадьбы целоваться ни в коем случае нельзя, — прошептала едва слышно и покраснела почему-то. И ушами покраснела, и лицом, и вырезом платья. И это все поверх зеленой аллергии!

— Тебе кто-то нагло соврал, — покивал мужчина с умным видом.

— Это еще почему? — у меня даже голос прорезался.

— А потому что все, что остается честным девушкам до свадьбы, – так это целоваться.

— Личный опыт? – не удержалась я от подколки.

— Сейчас будет, – сверкнул он черными очами, а его руки вмиг сжали мою талию, не давая вырваться.

     Губы медленно приближались, но я ничего не могла сделать – только смотреть на принца со смесью ужаса и страха. Читай книги на Книгочей.нет. Поддержи сайт - подпишись на страничку в VK. Только ждать, пока первое мягкое, нежное касание перерастет в бурю эмоций и чувств, что вскипят как борщ в кастрюле.

     Это было удивительно. Мурашки вытанцовывали на коже ламбаду, тогда как колени мои совсем ослабли. Если бы принц меня не держал, то я точно рухнула бы на пол, но он держал. Еще как держал, продолжая с упоением изучать мои губы, раскрывать миллиметр за миллиметром, разделять ту сладость, что буквально пропитывала этот миг.

— Эй, уже все. Можно дышать, очаровательная моя, – донеслось до меня будто сквозь толщу воды. — А? – отозвалась принцесса, находящаяся далеко не в себе.

— Говорю, что требования твои уже выполнены. Ты можешь идти, – кивнул он мне за спину, но я почему-то продолжала смотреть на мужчину, не имея никакого желания оборачиваться.

     И он смотрел. На меня, правда, а не мне за спину. Улыбался так хитро одним уголком губ, а его пальцы гладили мою щеку. Безумно приятно. И тепло. Так тепло, словно солнышко светит.

— Поженимся? – вдруг спросил этот хамоватый индивид, очерчивая мой подбородок.

— Ага, счаз! – очухалась принцесса, поднимая с пола гордость и чувство собственного достоинства.

     Колбаски, конечно, не хватало, но я и без нее шагнула назад, чтобы скрыться в синем мареве портала, который открыли специально для меня. Правда, темный взгляд еще долго стоял перед глазами. И улыбка – такая, что стук сердца обрывается. И…

     Палка колбасы вдруг очутилась в моих руках, когда я вышла прямо перед избушкой ведьмы. Колбаса со вкусом слез, честно скажу я вам, – не очень вкусная штука.

     Да и кусок, если честно, в горло лез весьма фигово. Я старалась, проглатывала, но былого чувства удовлетворения не было. Вот то ли дело губы принца…

     Так, стоп. Я сюда зачем пришла? Чтобы этого принца подлючистого отвадить! Может, он сам меня приворожил?

     Убрала палку колбасы поглубже — пока аппетит вернется — да осмотрелась. Теперь-то понятно, почему ведьма толк в сладостях знала, она в них жила! Домик самый что ни на есть пряничный, и как я сразу не поняла?! Крыша вон, кажись, из шоколада, оконца из карамели… Аппетит, пусть вяленько, но просыпался. Баааа, а на деревьях-то самые настоящие ватрушки растут! Красота-а-а-а.

— Ведьма, выходи! — крикнула я.

     Хотелось закончить все ну жутко деловые вопросы и вернуться, наконец, к привычной жизни. Без всяких там принцев, их губ и соблазнительных поп.

— Кла-а-арушка. — На пороге (покрытом белой глазурью, между прочим) тут же появилась ведьма. Сгорбленная старушка в огромных круглых розовых очках, закрывающих половину лица. Длинные седые волосы волочились по полу, собирая сахарную крошку. — Вот ты и пришла, крестница моя ненаглядная, проходи давай!

— И тебе привет, — буркнула хмуро, — Извиняюсь за опоздание, мне тут от женихов отделываться пришлось.

— Отделалась, Кларушка? — участливо спросила ведьма.

— Отделалась, — так же безрадостно ответила я.

— Проходи тогда, ненаглядная моя, — приторно произнесла ведьма, гостеприимно махнув рукой в сторону входа. — Помогать тебе буду.

     И закралось у меня какое-то нехорошее предчувствие. Вот прям совсем нехорошее. И что, даже не отчитает меня? И в жабу превращать не будет? Ну так, в целях воспитания, минут на пять. Крестная, как-никак, хоть и видимся впервые – все по блюдцу да по блюдцу и только тогда, когда мне что-то от нее нужно…

     Нет, Клара, что-то стала ты какая-то мнительная. Небось головушкой ударилась или от принца заразу какую подцепила. Я слышала, что через поцелуи не только дети передаются…

     И, размышляя обо всем этом, я таки перешагнула через порог дома. И почти тут же об этом пожалела.

     Как там в сказках пишут? Гром. Молния. И трясется все, и оказываешься ты внезапно прикованным к стулу. Да не к простому, а очень даже мармеладному. И вырваться пытаешься, да никак, липкая масса за все конечности хватает.

— Ээ, ведьма, это шутка какая-то? — я прокашлялась, заозиралась. Крестной нигде не было. — Эй, аллооо! Кто на этот раз на мне жениться хочет?

     Подергалась еще немного, да сильнее в мармеладном троне увязла. Ни вырваться, ни зубами дотянуться — ну что за подстава?!

     Долго ли время шло, коротко ли… уж не знаю. Я и поистерить успела, и посокрушаться на судьбу свою судьбинушку, и о принце раз дцать подумать, и даже проголодаться. Существенно так проголодаться. После того как желудок заурчал совсем уж протяжно, я уже почти умудрилась смириться, что умру тут от голодной смерти.

— Успокоилась, Кларушка? — услышала я голос ведьмы.

— Успокоилась, ведьмушка, — в тон ей ответила я.

     Понимала, что хамить нельзя, — головой понимала, но желудок с ней не соглашался. Желудок требовал хлеба и зрелищ. Особенно хлеба. Это просто какое-то форменное издевательство! Когда вокруг столько сладостей, вкусностей, а дотянуться до них… ни-ни. Сиди, Клара, слюнями обливайся.

— Проголодалась, милая? — участливо спросила ведьма из-за спины. И уже через секунду встала передо мной. Все те же седые волосы, все те же розовые очки, даже платье-балахон то же, но вот что-то в крестной изменилось. Теперь от нее буквально исходила опасность.

     Ох, чувствую, кранты ватрушкам!

     Проголодалась, еще как. Но тебе я об этом не стану говорить, так и знай.

— Нет, крестная. Сыта я по горло, — последнее протянула со всем пафосом, на который была способна.

— На диету села, дорогая? — язвительно поинтересовалась ведьма. Вот уж даже не подозревала, что она такая вредная.

— Боюсь я на диету садиться, крестная. Я ж как сяду, так и раздавлю. — Да уж, шутка не самая удачная. Но как-то не учили меня королевские воспитатели науке шуток в критичных ситуациях. Да и вообще шуткам не учили. Все свое, скажем-с, наеденное с годами!

— Правильно, Кларушка. — Ведьма активно закивала. Щелкнула пальцами, и перед ней поднос в воздухе застыл. И дохнуло на меня выпечкой свежей, да так, что желудок чуть ли не выпрыгнул из живота, чтобы наброситься на еду. — Ну, раз ты не голодна, я сама перекушу. А то, знаешь ли, поужинать не успела, тебя ждала. А тебя все нет и нет, нет и нет…

     Я слишком запоздало сообразила, что начала жевать губу, наблюдая, как ведьма от пирожка откусывает. И намеренно так, явно издеваясь, в блаженстве глаза закатывает. Так, Клара, спину выпрямить, слюни подобрать, животом не урчать. Не урчать, я сказала!

— Что, даже вопросов никаких задавать не будешь? — уминая третий пирожок, поинтересовалась крестная.