- Лазер! - сказал Петька. - Это же можно на лыжах побегать!

Он быстро оделся. На столе на листочке в клеточку было написано: “Ушёл на поле. Ешь. Клавдий”. Петька быстро выпил молоко. Хлеб спрятал в карман и, схватив в сенях лыжи, вылетел на улицу. Снег сверкал так ослепительно, что Петька даже скривился.

Петька ещё издали заметил оранжевый Катин полушубок. Вокруг неё, как медвежата, копошились закутанные малыши. Визг и смех доносились оттуда.

- Привет!

- Здрассти… - сказала Катя, но голос у неё был совсем невесёлый.

- Ты чего? - спросил Петька.

- Катайтися! Катайтися! - сказала девочка насторожившимся малышам. Они покорно влезли в большие санки и покатили с горы.

- Сегодня же тридцать первое, - сказала Катя, - а ёлки нет! И папа уехал в район, там дорогу замело - он разгребает, и когда приедет, неизвестно. А эти, - она кивнула на малышей, - уже пыхтят: “Где ёлка?” Еле уговорила их, что Новый год послезавтра… Без ёлки какой Новый год?

- Это точно! - сказал Петька. - Так в чём дело? В лесу живёте. Пошли - срубим!

- У нас тут близко ёлок нет. Это надо за шесть километров в Касьяновский лес идти.

- Ерунда! На лыжах - два часа езды! - сказал Петька. - Знаешь, я как на лыжах бегаю. Момент и там!

- Вы дорогу не найдёте! Это далеко и через лес.

- Найду, - загорячился Петька. - По азимуту. Компас есть?

- Не уж, - вздохнула Катя, - надо вместе идти. Вот малышню домой загоню - и пойдём. Без ёлки им никак невозможно…

- Катя за ёлкой идёт! - закричал её братишка, и они все пропищали “ура”. Только тот, кто больше, всё волокся сзади и ныл:

- И я с вами! Меня возьмите!

- Идите по тропинке! - наказывала Катина мать. - От леса не отходите, а то так и в болото попадёте!

- А на нас волки не нападут? - со страхом спросил один малыш.

- Да тут волков отродясь не было, - сказала Катя, хотя немножко побледнела.

Они ваяли хлеба. Молока в бутылке. Нашёлся и компас. Петька тихонечко скрал с печи спички: “Мало ли что, придётся костёр разводить”.

Катя в тёплых вязаных чулках, в пуховом платке крест-накрест стала совсем круглой и похожей на тех матрёшек, что они разрисовали вчера. Лыжи у неё были старенькие, плохонькие и надевались прямо на валенки. Петька рядом с ней выглядел чемпионом.

- Слушай! - сказал он. - Уж коли мы за ёлкой идём, давай и в каждый дом по ёлке срубим! Всем старикам! А? Пусть у всех будет праздник.

Катя пошевелила губами.

- Не дотащим! - сказала она. Надо двенадцать штук.

Но не так-то легко было Петьке отказаться от своей идеи. Ему уже виделась деревня, вся убранная ёлками, и сияющие огни ёлок в каждой избе, и как они с Катей ходят из дома в дом и всех поздравляют. И старики смеются, и всем хорошо.

- Слушай! - вспомнил он. - А Орлик? Давай Орлика возьмём!

- Нельзя! Дедушка Клавдий не разрешит.

- Да его нету, деда-то! Он поле своё смотреть ушёл. Когда вернётся он, Орлик уж на месте стоять будет.

- Старенький он, не надо его мучить…

- А кто его мучить будет? Наоборот, пусть старичок свежим воздухом подышит!

Они вывели коня. И задами, чтобы никто не видел, пошли к лесу. Орлик плёлся, понурив голову, и передёргивал шкурой. Они вышли за деревню. Здесь была неширокая, но укатанная дорожка. Петька соорудил петлю, прикрепил к оголовью коня. Орлик, действительно, словно ожил от свежего морозного воздуха. Он вскидывал голову и старался пойти резвее.

- Но! Но, лошадка! закричал Столбов.

Орлик пошёл тяжёлой стариковской рысью. А Петька и Катя, уцепившись за верёвку, покатились за ним.

Глава тринадцатая

“ПРОПАДЁМ!”

Выбрать хорошие, красивые ёлочки оказалось не так просто, всё попадались какие-то однобокие, да кривые, да тощие. “Надо рубить на открытых местах, там они равномерно ветвями обрастают”, - решил Петька.

Ненадолго выглянуло солнце. Осветило розовым светом старую берёзу.

- Смотрите! - прошептала Катя. - Глухари! На дереве сидели огромные иссиня-чёрные птицы с раздвоенными хвостами и красными бровями. Петька глухарей видел только по телевизору, и у него дух захватило от этой картины. Глухари сидели молча, неподвижно.

Вдруг Орлик остановился. Поднял голову и запрядал ушами.

- Что это он? удивился Петька и потянул коня дальше в лес. Но старик стоял как вкопанный и только недовольно мотал головой и всхрапывал.

- Устал, наверное, - сказала Катя, почему-то опасливо озираясь. Петьке тоже стало не по себе.

- Ничего! Ничего! - сказал он преувеличенно громким голосом. - Ленится просто! Не хочет по снегу идти.

- Не надо его тащить! Он старенький! - заступилась за коня Катя.

- Не надо так не надо! - согласился Петька. - Пусть тут постоит.

Он привязал коня к дереву, но Орлик всё переступал, всё прижимал уши и тряс заиндевевшей шкурой.

Красивые ёлочки попадались реже. Лес как-то заметно стал ниже. Деревья были более корявыми. Между их чёрными стволами по насту стала заметать позёмка.

- Ну, вот и всё! - сказал, разгибаясь, Петька, когда увязал последнюю ёлку в тюк. - Пошли обратно!

Но это оказалось совсем не просто. Петька рассчитывал выйти по следам к тому месту, где стоял Орлик. Но на насте следы были неглубокими, и теперь их начисто замело позёмкой.

Куда ни глянь - меж деревьями струились, шурша, белые снежные флаги.

Петька заметался, пытаясь разглядеть следы, но следов не было. Уже сильно стемнело. И теперь на снегу вообще ничего не было видно. Катя покорно шла за Петькой, то проваливаясь в снег, то взбираясь на сугробы.

“Заблудились! Заблудились! - смятенно подумал мальчишка. - Нужно как можно дольше не говорить этого Кате”. Он совсем задохнулся. Огромный тюк с ёлками мешал ему идти. Но как только они сели отдохнуть, Петьку сразу потянуло в сон.

“Беда! - подумал Петька. - Замерзаем! Ах я болван! - ругал он себя. - Нужно было зарубки на деревьях оставлять, а на следы не надеяться. Нельзя сидеть! Нельзя, - говорил он себе. Но тёплая усталость заставляла его давать себе отсрочку. - Ну вот ещё минуточку посидим, ещё чуть-чуть…”

И вдруг из темноты на них двинулось что-то тёмное, мохнатое.

- Орлик! - вскрикнула Катя. - Нашёл! Нашёл нас! Милый ты мой!

Старый конь тяжело дышал и фыркал. Оборванная верёвка, которой он был привязан к дереву, волочилась за ним.

Катя целовала его в покрытые сосульками ноздри, а Петька мигом разделил свой тюк с ёлками на два вьюка, перекинул их Орлику через спину, а чтобы поклажа не свалилась, прихватил её верёвкой на манер подпруги. Где-то он видел такую - картинку, то ли у Купера, то ли у Майн Рида…

Неожиданно он вспомнил школу и ребят из класса, и учителя литературы Бориса Степановича, который говорил когда-то:

- Большое твоё достоинство, Столбов, что ты читать любишь! Настанет день - и всё, что ты прочитал, тебе пригодится! Книги - это чужой опыт… И не только жизненный опыт, но и нравственный…

Последних слов Петька, конечно, не понял, но сейчас подумал, что учитель был прав.

Вот и пригодилось! Не читал бы книжек, вообще бы пропал. Он вспомнил, как пытался растопить печку и подоить корову, и засмеялся: теперь это приключение казалось ему совсем не страшным и даже милым.

Действительно, как дедушка говорит, оставь горожанина в деревне, так он и с голоду помрёт… Ну, не совсем так…

- Многому можно по книжкам выучиться! - сказал Петька.

И ему ужасно захотелось домой. В город. Забраться на диван, включить торшер и читать, читать, читать…

Орлик вдруг храпанул и попятился. Петька удержал его за оголовье, а Катя стала гладить старого коня по дрожавшей шкуре.

- Орлюшко, милый, чего ты сбаламутился, пойдём, а то темно уже.

Но старый конь всё прядал ушами, нервно переступал и всё ловил ноздрями что-то, одному ему понятное в морозном ветре. Неожиданно порыв донес дальний замирающий вой. И в ту же минуту конь скакнул и поволок уцепившуюся за вьюки девочку по сугробам.