Затем мы должны поучиться у мудрого старца — иной раз это буквально означает сидеть у ног учителя или хотя бы иметь перед собой некий идеальный образ, которому нужно преданно следовать. Тогда, спустя годы, возможно воплотить в себе черты, представленные в этом образе, — мудрость, знание и т.д.
И затем, наконец, каждому необходимо породить в себе молодого героя, или, другими словами, создать ядро нового «я», нового существа... В традиционном буддийском понимании это означает породить себя как Будду или саму Буддовость внутри себя.
Итак, мы обращаемся лицом к собственной тени, вызываем на поверхность свою аниму или своего анимуса, учимся у мудрого старца и порождаем в себе молодого героя. Тогда архетипические символы из жизнеописания Будды будут нами пережиты и поняты, и мы сможем исследовать их внутри себя, в своей жизни на всех ее уровнях. (Из лекции №43: «Архетипический символизм в биографии Будды», 1967 )
СИМВОЛИКА ПЯТИ БУДД В МУЖСКИХ И ЖЕНСКИХ АСПЕКТАХ
Давайте начнем с самых основ, с представления о Буддовости, т.е. бытии Буддой. Первое, что необходимо понять, и это весьма важно: Будда — это человек. Но Будда — не обыкновенный человек, а человек высшего рода из всех нам известных. Будда — это тот, кто в своем духовном развитии настолько превосходит обычный уклад человеческой жизни, что, в сущности, выходит за пределы человеческого. Будда — это человек, достигший бодхи, или, точнее говоря, — самьяксамбодхи. Бодхи означает «знание», «постижение», «пробуждение»; самьяксамбодхи — «наивысшее знание», «совершенное постижение». Однако бодхи — это куда больше, чем просто знание, даже больше, чем трансцендентальное знание. Вообще говоря, в бодхи, то есть в том, что делает Будду Буддой, выделяется три основных аспекта. Для удобства обозначим их как познавательный, волевой и эмоциональный.
Познавательный аспект бодхи
С этой точки зрения, бодхи — это состояние прозрения, мудрости и осознанности. Но прозрение в чем? В первую очередь, в отношении самого себя. Иными словами, это означает: ясно, вглубь, проницательно всмотреться в самого себя и узреть, как на всех уровнях твоего бытия ты обусловлен и управляем таким умом, который лишь реагирует{44} и отвечает на воздействия (машинально, как автомат, вследствие прошлых психологических обусловленностей, которые, увы, в основном остаются бессознательными). Это означает также видение того, до какой степени над тобою, даже против твоей собственной воли, господствуют отрицательные эмоции (а часто также и безотчетно). Есть, далее, прозрение относительно других. Это означает расширение своего горизонта, видение того, как и другие тоже обусловлены, — так, как обусловлен и ты сам. И, наконец, заходя еще дальше в прозрение, в твое видение начинает включаться вся совокупность феноменов, целостность природы, сама Вселенная на всех ее уровнях, — и ты видишь, как это все тоже обусловлено, видишь, как это преходяще, вечно превратно, непременно тебя подводит и нереально.
Прозрение не есть лишь познание всеобщей обусловленности. Это также видение сквозь обусловленность и усмотрение необусловленного. Это узрение вечного в глубинах преходящего, реальности в глубине нереального и даже в конечном счете узрение одного в двух как двух граней одной и той же безусловной, абсолютной реальности.
Волевой аспект бодхи
Бодхи — состояние не только знания, но и ничем не ограниченной свободы, субъективной и объективной освобожденности. Субъективно это свобода ото всех нравственных и духовных осквернений, иными словами, она заключается в свободе от, скажем, «Пяти психических отрав»{45}, от всех отрицательных эмоций, целиком в свободе от функционирования ума, реагирующего в ответ. Объективно же — это есть свобода от последствий осквернения. Иными словами, она заключается в свободе от кармы{46} и повторных рождений — от поворотов колеса жизни{47}. В более положительных терминах можно было бы сказать, что эта свобода, волевой аспект Просветления, заключается в состоянии непрестанного творчества, в первую очередь духовного, а также в непосредственности.
Эмоциональный аспект бодхи
Бодхи есть также состояние положительных или, пожалуй, духовных эмоций, что тоже можно описать объективно и субъективно. Субъективно это заключается в состоянии, то есть переживании высшей радости, блаженства и экстаза. Объективно же, в своем проявлении — это состояние безграничных любви и милосердия ко всем существам.
Таким образом, Будда — это человек, который, достигнув состояния самьяксамбодхи, стал живым воплощением прозрения, свободы, счастья и любви. Я здесь имел в виду любого будду, то есть одного из многих будд, хотя в начале буддийской традиции Будда был только один — Шакьямуни, историческая личность. Известно, что даже во время жизни Будды уже проводилось духовно значимое различение (возможно даже, что это сделал сам Будда) между просветленным как исторической личностью, с одной стороны, и абстрактным началом Просветления — с другой, — между Буддой и Буддовостью. Это различение отразилось в терминологии. Историческая личность, достигшая Просветления, именовалась рупакая, т.е. «тело образа» (рупа — «образ», кая — «тело» или «личность»). Просветление как начало, независимое от личности, его осуществившей, именовалось дхармакая — «тело истины» или «тело реальности». Невзирая на это различение, здесь не следует видеть разницу, ибо «тело образа» и «тело дхармы» суть в некотором смысле тела того самого Будды.
На этом различении не было нужды настаивать во время земной жизни Будды, так как тогда сам Будда и Буддовость Будды, рупакая и дхармакая, были в единстве. Но после пари-нирваны это различение стало более отчетливым. В конце концов, «тело образа» умерло, его не стало. Исторический Будда остался существовать только в виде мощей в ступах{48}, тогда как «тело дхармы » пребывает в вечном настоящем.
Получается так, что ранняя махаяна — а именно она впервые провела разграничение между двумя телами — мыслила вертикально, полагая «тело образа» бывшим «здесь и внизу», в прошлом времени, а «тело дхармы» — вне времени, превосходящим время; получалось, таким образом, вертикальное отношение между просветленной личностью и началом Просветления.
Поздняя махаяна продолжала мыслить в терминах вертикали, но в пределах этого мышления, или этого переживания вертикали, имело место развитие. Между двумя «телами», или «каями», появилось третье. Со временем его стали называть самбхогакая, что буквально означает «тело взаимного блаженства». Этот термин, хотя и имеет весьма глубокий смысл, нам с вами объяснит немного. Поэтому, может, лучше передать его как «идеальный Будда» или даже «архетипический». Этот идеальный Будда не безличный, не абстрактное начало, как дхармакая, а определенная личность, но в то же время не человеческая и не историческая личность. Можно сказать, что это идеальная и даже архетипическая личность, находящаяся ниже абсолютного уровня, но над историей и вне нее.
Таким образом, на этой стадии понятийного развития были выделены три каи, три тела, упорядоченные по вертикали. Идя сверху вниз, имеем сначала тело дхармы, затем тело взаимного блаженства и, наконец, проявленное тело, или нирманакая; так оно стало называться теперь, потому что термин рупакая одновременно мог применяться без различения и к идеальному, и к историческому Будде. Так получилось знаменитое учение о трикае, трех телах Будды, имеющее столь важное значение в махаяне и ваджраяне. Но сейчас мы просто отметим, что оно стало основой для дальнейшего развития махаяны и ваджраяны.
А потом случилось нечто весьма неожиданное. Будда как исторический деятель, нирманакая, скрылся в минувшем, почти пропал из виду (в странах распространения махаяны и ваджраяны заметно, что исторический Будда Шакьямуни занимает довольно незначительное место), да и Буддовость, т.е. дхармакая, тоже отошла на задний план. В конце концов, она ведь абстрактна, а то и расплывчата, и довольно неуловима. Остался же и вышел на авансцену идеальный, архетипический Будда — самбхогакая. (Для махаяны это и есть Будда как таковой — например, в «Сутре белого лотоса»{49}, где, хотя идеальный Будда и назван именем Шакьямуни, но он уже, очевидно, не историческая личность Будды, а куда ближе к архетипическому Будде безграничного света и жизни вечной.) На этом махаяна не остановилась, и был сделан следующий шаг. До сих пор в махаяне мыслили в вертикальных терминах, теперь же стали — ив горизонтальных. По обе стороны от идеального Будды появилось по Будде: справа — Амитабха, Будда безграничного света, а слева — Акшобхья, Несокрушимый. Этими Буддами, т.е. в обликах добавленных двух идеальных Будд, олицетворены два основных аспекта самой Буддовости. Ключ к пониманию этих аспектов дают эмблемы двух новых Будд. Эмблема Амитабхи — цветок лотоса. Эмблема Акшобхьи — ваджра. Цветок лотоса очень нежен, раним и чуток, а ваджра — тверда, крепка и мощна. Цветок лотоса пассивно восприимчив, а ваджра — энергична. Итак, можно сказать, выражаясь, пожалуй, слишком понятийно, что Амитабха воплощает аспект любви, присущий идеальному Будде, — любовь как часть Просветления; тогда как Акшобхья воплощает трансцендентальную мудрость. (Есть некоторые варианты этой основополагающей схемы. Например, с обеих сторон Будды может находиться по бодхисаттве. Тогда сам Будда выражает идеального Будду, а бодхисаттвы — два его главнейших аспекта: любовь и мудрость.)