– Говори ты, Алан, – сказал Робин.

– И я не думал тешить лютней медведей, – засмеялся певец, откинув рукой длинные светлые кудри. – Я учился грамоте у добрых монахов и собирался идти пешком в ученый Оксфорд. Но на празднике в Ноттингеме меня оскорбил твой пьяный стрелок. Мы оба были при ножах и сошлись в драке. Я ранил твоего стрелка и заставил съесть свои слова с уличной грязью. И хотя сотня свидетелей могла сказать, что драку затеял норманн, твое правосудие обернулось против сакса. Я должен был быть брошен в тюрьму, но сбежал в лес.

– Довольно ли тебе, лорд шериф, или ты хочешь слушать до утра? – спросил Робин Гуд. – Посмеешь ли ты еще раз назвать нас разбойниками?

– Я не надеюсь, что тебе нужен выкуп, сакс, – негромко проговорил шериф. – Думаю, что тебе нужна моя жизнь.

– А ты отпустил бы меня ради выкупа? – засмеялся Робин Гуд. – Ладно, утро вечера мудренее. Устройте-ка нашего гостя на ночь так, как частенько доводится ночевать лесным стрелкам.

Всю ночь проворочался шериф под дуплистым старым дубом. Но не холод и сырость гнали прочь его сон. То загоралась в его душе надежда, что верная дружина успееет найти дорогу к разбойничьему логову, то гасла, и страх сжимал сердце ледяной рукой. И вновь вставали перед его глазами лица людей, которых его правосудие загнало в лес. Жестокой будет их месть, жестокой и страшной! Ах, не в пору затеял он охоту за зеленым оленем! Крепки оказались у зверя рога… Вот он, его последний рассвет!

– Хорошо ли тебе спалось, лорд шериф? – Мартовские льдинки сияли в глазах Робин Гуда, невеселой была его усмешка.

– Долго ли ты хочешь мучить меня, Робин Гуд? Я не хочу ночевать здесь второй ночи – уж убивайте меня сразу!

– Я не буду тебя убивать, – спокойно сказал Робин Гуд, и серый лед марта вновь заплескался в его взгляде.

– …Что ты сказал? – шериф отступил на шаг: он хорошо знал, что не убивать можно по разному. Можно уморить голодом или жаждой. Можно закопать живьем в землю… Можно… Ох, зря он надеялся на легкую смерть! Шериф испугался, что мужество оставляет его – неужели он упадет сейчас на колени, понапрасну моля не мучить его слишком жестоко?

– Бог сам отдал тебя в мои руки, шериф, – гордо произнес Робин Гуд. – Пусть это будет тебе уроком. Поклянись на мощах в твоем мече, что оставишь в покое вольных стрелков.

– Ты хочешь отпустить меня?! – не совладав с собой, закричал шериф. – Ты смеешься надо мной?! Так не делают!

– Так делают саксы, – спокойно ответил Робин. – Клянись и убирайся прочь – Шервуду не нужны твои грязные кости.

– А еще бранил тогда короля Ричарда, – негромко сказал Алан э'Дэйл Малютке Джону, и с грустью и любовью взглянул на Робин Гуда.

Шериф поднял вверх крестовину меча. И полные весенних соков дубы и вязы стали свидетелями клятвопреступления.

Глухая полночь заволокла небо тучами: не видно полной луны. Но и темнота казалась недостаточным укрытием лесничему Черному Биллю: воровато озираясь по сторонам приближался он к крытому соломой домишке на самой окраине города Йорка.

Негромко постучал Черный Билль в крепкую дверь.

– Ступай откуда пришел, – ответил изнутри сердитый дребезжащий голос – не поймешь, мужской или женский.

– Не уйду, пока не повидаю Хромого Стрельника из Йорка, – ответил лесничий, потихоньку осеняя себя крестным знамением.

– Я-то Хромой Стрельник, а ты кто? – ответил голос. – И чего ломишься ко мне, когда у меня работы невпроворот?

– Я королевский лесничий Билль из Ноттингема. А зачем к тебе ходят в полнолунье, ты и сам знаешь.

– Может знаю, а может нет, – узенькая полоска света упала на заросшее осокой крыльцо. – А золото у тебя есть, лесничий? Красное-червоное, звонкое золото у тебя найдется?

– Будь спокоен. – Черный Билль хлопнул по кошельку на поясе.

– Тогда заходи, хе-хе-хе, гостем будешь.

Дверь отворилась. На пороге стоял, довольно потирая руки, тщедушный старичок.

В домике было жарко от пышущей печки для литья стрел. Из-за жара сухие травы, подвешенные по притолоке, пахли одуряюще сильно, как в летний день на поляне. Каких только трав не было в доме стрельника. Тут и любой хозяйке знакомая мята, и зловещая омела, свернувшаяся в сухой шар. А в подальше какие-то ветки, коренья… Тьфу, лучше не приглядываться. Большой стол завален расщепленными заготовками разного дерева, сверлами, жилами, птичим пером.

– Значит пришел ты, лесничий за стрелой на заказ! – старичок лукаво взглянул на Черного Билля. – Ну и глуп же ты, ох и глуп… Все вы глупы! Думаешь, я стрелами торгую, хе-хе-хе?

– Известно, что стрелами, не морочь голову! Чем же еще?

– Хе-хе-хе, лесничий, хе-хе-хе! Это горшечник горшками торгует! А пирожник – пирожками, хе-хе-хе! А стрельник, лесничий, стрельник торгует не стрелами, а смертью! Так-то вот получается.

Старичок прихрамывая шмыгнул к столу.

– Погляди, дружок, погляди, – длинные темные пальцы закопошились в груде стрел. – Это смерть легкая, мелкая, для птицы. Это – прямая кленовая смерть оленя. Ну да это пустяки, дружок, пустяки! Вот товар – смерть человечья, выбирай не хочу! И саксонская смерть найдется, и норманнская, и разбойничья, и на шерифова стрелка, и на правого, и на виноватого, и на юного, и на зрелого… Выбирай не хочу, хе-хе-хе! Все ко мне идут, никого не обижу! А ты за чьей смертью пожаловал?

– Сделай мне стрелу для Робина Гуда, – прохрипел Черный Билль – громче сказать не мог, пересохло в глотке.

– На Робин Гуда… – глазки старичка заблестели еще озорнее. – Вот оно что, на Робин Гуда! Сядь-ка тут на лавочку, славный лесничий, добрый лесничий… Подумать мне надо, больно мудрен твой заказ!

Черный Билль охотно опустился на лавку: ноги у него подкашивались.

– На Робин Гуда, говоришь? А зачем тебе стрела на Робин Гуда?

– Как зачем? Что, не слыхал, какую награду шериф положил на его голову! Пятьдесят марок, как есть!

– Да неужто? Я-то слыхал, будто бы шериф обещался Робин Гуда не трогать, а лесничий?

– Э, старик, – осмелел Черный Билль. – Уж чего-чего, а наш шериф не дурак! Всяк бы на его месте наобещал с три короба, попадись в плен к разбойникам! Я тебе скажу – он только сейчас по-настоящему за него и взялся! А давно бы пора!

– Ну дела, дела… – Хромой Стрельник задумчиво пошамкал старческим ртом. – Да, дела…

Старик присел у очага, растер пальцами щепотку какой-то травы, бросил в огонь. В домишке запахло чем-то едким. В голове у лесничего загудело как в медном котле, а все вокруг зашаталось, словно хлебнул он лишнего в кабаке.

– Вот что, лесничий, – голос Хромого Стрельника как будто стал громче. – Слушай меня внимательно. Зря ты пришел ко мне. Нет для тебя товара.

– Не хочешь делать наговоренную стрелу для разбойника?! – прошипел сквозь зубы Черный Билль. – Ясно, с кем ты дружбу водишь… Ох, не понравиться это лорду-шерифу!

– Хочешь-не хочешь, – передразнил старичок весело. – Ох и глуп ты, лесничий, глупей прочих, как я погляжу! Сказано, товара у меня такого нет. Не от стрелы умереть Робин Гуду.

– Как это?!

– А так. Другая смерть ему на роду написана, и не твоего то ума дело. И стрелу на него сделать невозможно. А теперь проваливай подобру-поздорову – мне время в полнолунье дорого!

Черный Билль поднялся, кашляя от едкого дыма. Домик качался как корабль, когда он брел к выходу.

– И приходи днем, милости прошу! – крикнул в темноту старичок прежде, чем затворить дверь. – Хороших стрел тебе продам, славных стрел для состязания в Ноттингеме!

Не для потехи задумал шериф стрелковые состязания. Как червь древоточец грыз его сердце недавний позор. Ох, отплатить бы за все Робин Гуду!

По всем северным землял велел шериф кричать о стрелковом веселом состязании в Ноттингеме. Серебрянная стрела с золотым опереньем – награда тому, кого признают лучшим стрелком. Неужели не захочется королю разбойников поиграть с огнем! Только гляди внимательней на тех, кто лучше стреляет! Придет, непременно придет Робин Гуд!