Итак, мы возвращаемся к теме, с которой мы начали, — любовь и ее неделимость. Возможно, причина того, почему некоторые не могут представить, что мы ищем над Землей, это только то, что они не хотят позволить небесам коснуться их сердец.

И я говорю им:

— Выходите на улицу ясной ночью. Посмотрите на небо!

Игры Сатурна

Если мы хотим понять, что произошло, а это просто жизненно необходимо, если мы хотим избежать таких же, а может быть, и худших трагедий в будущем, мы должны начать с того, чтобы отклонить все обвинения. Ни один не был халатным, и ни одно действие не было необдуманным. Потому что кто мог бы предвидеть случайность или понять ее природу, пока не стало слишком поздно? Уж лучше оценить присутствие духа, с которым эти люди сражались против катастроф, внешних и внутренних, после того как они об этом узнали. Дело в том, что возникли пороги реальности, и то, что было на их внешних сторонах, резко отличалось от того, что было на близких. «Хронос» пересек больше чем бесконечность, он пересек порог человеческого опыта.

Город изо льда теперь находится прямо по горизонту, — сказал Кендрик. Его башни сверкали голубым светом. — Мой грифон раскинул крылья, чтобы спланировать, — Над этими огромными сверкающими всеми цветами радуги перьями свистел ветер. Плащ его развевался за течами, воздух проходил через кольчугу и окутывал его холодом. — Я наклонюсь вперед и прослежу за тобой. — Пика в его левой руке служила ему противовесом. Ее острие отливало бледным лунным светом, который Вейланд Смит — кузнец вковал туда вместе со сталью.

— Да, я вижу грифона, — говорила ему Риция, — высоко и далеко, как комета над дворцовыми стенами.

Я выбегаю из-под портика, чтобы лучше рассмотреть. Охранник пытается остановить меня, хватает меня за рукав, но тонкая паутинка шелка порвалась, и я выбегаю на улицу.

Замок эльфов заколыхался, как будто лед, из которого он был сделан, превратился в дым. Она с чувством воскликнула:

— Это и вправду ты, мой дорогой?

— Эй, вы, там! — предупредил Альварлан из своей колдовской пещеры за десять тысяч лиг от того места, — Я посылаю тебе сообщение, что, если у Короля возникнут подозрения, что это сэр Кендрик с Островов, он поднимет против него дракона или же тайно похитит тебя без всякой надежды на спасение. Возвращайся, принцесса Мараноа. Сделай вид, что ты решила, что это всего-навсего орел. Я брошу чары на твои слова, и им поверят.

— Я нахожусь на большой высоте, — сказал Кендрик. — Сделай так, чтобы он воспользовался магическим кристаллом. Король эльфов не поверит, что у этого животного есть седок. Отсюда я могу следить за городом и за замком.

И что тогда? Он не знал. Он просто был уверен, что должен освободить ее или умереть в сражении. Как много времени займет это, сколько еще ночей она будет лежать в объятиях Короля?

— Я думал, вам полагается наблюдать за Иапетусом, — перебил Марк Данциг.

Его сухой тон привел всех троих в состояние боевой готовности. Джин Броберг вспыхнула в замешательстве; Колин Скори — от досады; Луи Гарциласо пожал плечами, ухмыльнувшись, и перевел взгляд на корпус приборов управления, перед которыми он сидел, впрягшись в повседневную работу. На мгновение тишина заполнила кабину, и тени, и сияние Вселенной.

Чтобы улучшить обзор, все огни были выключены, за исключением некоторых лампочек приборов. Выходящие на солнечную сторону иллюминаторы были задраены. Повсюду было разбросано множество звезд, таких ярких, что небо на их фоне становилось еще темнее. Млечный Путь представлял собой потоки серебра. В один иллюминатор можно было видеть Сатурн в полуфазе, дневная сторона которого была с полосками бледно-золотого цвета среди бриллиантами сверкающих колец, ночная сторона тускло отражала свет от звезд и Луны в облаках. Зрелище было таким же, как вид Земли на фоне Луны.

Впереди был Иапетус. Космический корабль кружился, выходя на орбиту его луны, чтобы получить постоянное оптическое поле зрения. Он пересек линию заката, находясь в настоящее время в середине обращенной вовнутрь сферы. Таким образом он оставил позади голую, испещренную кратерами поверхность в темноте, и проходил над залитой солнцем блестящей, как стекло, планетой. Белизна слепила, сверкала вспышками и различными оттенками цветов, принимая на фоне неба фантастические очертания, горные амфитеатры, расщелины во льду, пещеры с синими переливами.

— Мне жаль, — прошептала Джин Броберг, — Это так красиво, неправдоподобно красиво, и… почти что похоже на то место, куда нас привела наша игра… Это так удивительно…

— Эге! — сказал Марк Данциг. — Ты прекрасно знала, чего можно было ожидать, вот поэтому-то и повела вашу игру в таком русле, которое несколько напоминало все это. И не говори мне, что это было не так. Я наблюдаю подобные поступки уже восемь лет.

Колин Скоби сделал дикий жест. Силы гравитации и вращения были такими незначительными, чтобы давать заметный вес. Его движение отправило его по воздуху через переполненную людьми кабину, пока он не остановил себя, вцепившись за поручень как раз рядом с химиком.

— Как ты смеешь обвинять Джин во лжи? — прорычал он.

Он почти всегда был в веселом расположении духа, в грубовато-добродушной манере. Возможно, из-за этого он и появился с угрозами. Он был большим человеком с песочного цвета волосами в возрасте больше тридцати лет, комбинезон не скрывал под ним его мускулы, а шрам на лице придавал ему еще больше грубости.

— Пожалуйста! — воскликнула Броберг. — Не ссорьтесь, Колин.

Геолог посмотрел на нее. Она была стройной, и черты лица ее были тонкие. В возрасте сорока двух лет, несмотря на лечение от старения, ее каштановые с рыжим отливом волосы, которые падали до плеч, блестели сединой, а вокруг больших серых глаз залегли морщинки.

— Марк прав, — она вздохнула. — Мы здесь для того, чтобы заниматься наукой, а не спать наяву. — Она протянула руку, чтобы коснуться плеча Скоби, улыбнулась застенчиво. — Ты все еще играешь своего героя Кендрика, не так ли? Галантный, защитник, — она замолчала. В ее голосе послышалась интонация Риции. Она сомкнула губы и снова покраснела. Со щеки ее упала слезинка и засверкала, подхваченная воздушным потоком. Она натянуто засмеялась, — Я ведь всего только физик Броберг, жена астронома Тома и мать Джонни и Билли.

Взгляд ее коснулся Сатурна, как будто искал корабль, где ждала ее семья. Она, конечно, могла проследить за ним тоже, — маленькой звездочкой, которая двигалась среди звезд под солнечными парусами. Однако теперь его не было видно, а невооруженным глазом нельзя было заметить даже такую громадину, как «Хронос» на расстоянии миллионов километров.

Луи Гарциласо спросил со своего кресла пилота:

— Какой вред от того, если мы продолжим нашу маленькую комедию «дель арте»? — Его протяжное аризонское произношение успокаивало ухо. — Ведь мы еще некоторое время не пойдем на посадку, а до тех пор все идет на автомате.

Он был небольшого роста, смуглый, проворный, ему не исполнилось еще тридцати лет.

Данциг сморщил кожу своей физиономии, нахмурившись. В возрасте шестидесяти лет, благодаря своим хорошим привычкам, а также лечению от старости, он сохранил сжатость пружины в худощавом облике — он мог по праву шутить над морщинами и приближающейся лысиной. Но в этот час он отложил свой юмор на потом.

— Вы что, хотите сказать, что не знаете, в чем дело? — Его кончик носа уткнулся в экран сканера, который увеличивал лунную поверхность.

— Боже всемогущий! Это же новый мир, которого мы вот-вот коснемся — крошечный, но мир, и странный настолько, что мы вряд ли сможем предугадать. До нас здесь не было ничего, кроме одного неизвестного корабля, который пролетел мимо, и одного неизвестного корабля, который тут приземлился и вскоре прекратил подавать о себе сигналы. Мы не можем полагаться только на счетчики и камеры. Нам нужно воспользоваться собственными глазами и мозгами. — Он обратился к Скоби. — Ты должен зарубить себе это на носу, Колин, если больше никто на борту этого не сделает. Ты работал на Луне и на Земле тоже. И несмотря на все приготовления, несмотря на все исследования, которые были сделаны, неужели ты никогда не сталкивался с опасными неожиданностями?