Глава 1.

«…Кальрадия, растянувшаяся на востоке вдоль мертвого моря, на севере укрытая горами, делилась на четыре части: южную Полоне, западную Шипсе, где находился замок Сапало, Северную Маранию и восточную Квазе…»

«Эжен всю жизнь думал, что необходимый для виконтов и лордов минимум в размере двух мужей, станет максимум его семейного гнездышка в Вериме. Тем более, что третий и последующий муж стоили бы тридцать тысяч монет в год. В то время, как для герцогов налогами начинали облагаться только мужья после третьего. В то время, как третий для герцогов становился обязательным. И для короля. Король тоже был обязан иметь трех мужей. Но если вся знать могла выбирать себе супругов, так сказать, по любви и по нраву, то король был в выборе ограничен. Только одного мужа он мог выбрать из соотечественников, остальные два должны были быть представителями королевской ветви других государств. И ни один из мужей не должен быть королю родственником ближе, чем на пять линий»

Из "Третий муж герцога Литерского ?"

Цвет топленого молока, перетекающий в кофейный и фигурная загогулина по центру. Король Генрих всматривался в загогулину по центру стола и отчаянно скучал. Посевы ржи, торговля с Квейном, постройка судов. Ах! Право слово, все это обсуждается каждый понедельник и ничего не меняется! Но он король, король, который любит свое государство, который положит жизнь на алтарь процветания, а значит все это – неизбежно, и рожь и суда. И снова загогулина по центру на фоне кофейного цвета.

- Мы хотели бы предложить уменьшить вывоз пшеницы в Альтегу, мой король. Это увеличит прибыль.

Лорд Бертгарда смотрит внимательным, цепляющимся взглядом, пытаясь уловить малейшие признаки усталости или страха в глазах короля. О да, фаворит его отца, потерявший былую власть при смене правителя, ненавидит Элариэла.

- Да, Вы, конечно, правы, лорд Рейнгард, но мы ведь не можем забывать о том, что вывоз именно пшеницы на продажу для Альтеги, является одним из пунктов мирного договора, заключенного моим дедом Густавом?

- Безусловно, мой король, но, позвольте заметить, думаю, в нынешней ситуации, мы вполне можем диктовать условия. Альтега не может позволить себе войну сейчас, когда ухудшились их отношения с Гвезаной. Без муки им не прожить, а армия их так слабо оснащена, что в случае войны мы победим легко и непринужденно, получив притом неплохую контрибуцию, - Генрих ненавидел этот тон лорда Рейнгарда Бертгарда, словно с маленьким несмышленым ребенком разговаривает.

- Что ж, я обдумаю Ваше предложение, обсудим на следующем заседании совета, - Генрих поджал губы и окинул нетерпеливым взглядом собравшихся, давая понять, что пора заканчивать этот балаган.

Вскоре он остался один в комнате цвета топленого молока. Она раздражала его сейчас настолько же, насколько приводила в восхищение в детстве, когда ему дозволялось наблюдать за течением совета.

Нужно было подумать. Рейнгард в открытую предложил развязать ему войну. Но где же здесь подвох? Альтега не согласится на пшеницу, быть войне. Но с армией Кальрадии эта война станет легкой и непринужденной игрой, которая и, правда, принесет золото казне. Можно ли хоть на секунду представить, что Рейнгарда интересует выгода государства? Конечно же, нет.

Генрих окинул взглядом пустую залу и позволил себе расслабить плечи, чуть ссутулившись. Одиннадцать лет назад он и представить себе не мог, что все обернется таким образом. Отец никогда не готовил его к правлению. Впрочем, будучи откровенным, он вообще открыто недолюбливал сына. Для отца всегда отрадой были два старших сына – Клеандрос и Геликаон. Впрочем, Генрих никогда не мог пожаловаться на несчастливое детство: отец, и братья его обожали и баловали как младшего. Отец много времени проводил в заботах о государстве, со временем к нему присоединился и старший брат Геликаон, он готовился стать королем, он должен был знать и уметь. Изредка к ним присоединялся Клеандрос. Однако уже тогда Клеандрос озвучил свое желание уйти в служение богам. И отец считал, что это не самое плохое занятие для среднего сына. А Генрих знал, что его удел – воинская служба, но не испытывал к ней влечения, не торопился вступить в ряды воинов Атеней. Он развлекал себя балами и постельными утехами, охотой и танцовщицами.

Все разрушилось в один миг. Одиннадцать лет назад началась война с Квейном. Отец и Геликаон отправились на границу с Квейном, Клеандрос в то время уже жил в монастыре. Муж короля Энома был отравлен спустя четыре дня после отъезда мужа и сына. Генрих искренне горевал о смерти отца. Во дворец прибыл Клеандрос, а к королю был отправлен гонец. Десять дней спустя король и Геликаон были убиты вместе с отрядом на пути в столицу. Могучая держава Кальрадия пала за четырнадцать дней. О победе в войне не могло быть речи. Клеандрос отрекся от престола в тот же день, когда узнал о гибели отца и брата, заявив, что «лживые игры не были предназначены ему богами». Спустя семь дней принц Генрих был коронован и Клеандрос собрался в обратную дорогу, оставляя испуганного брата на растерзание совету короля и текущей войне.

- Запомни, - сказал на прощание брат, - три вещи. Не верь никому – никто не хочет тебе помочь. Не слушай ничьих советов – это только твоя игра. Не бойся никого – я вижу, у тебя великое будущее. И еще, приезжай, если будет плохо. Я поддержу.

За первые три года Генрих ни разу не воспользовался предложением брата. Каждый день этих трех лет был для него ужасом, каждая ночь кошмаром, каждый человек из окружения врагом. За каждой улыбкой он видел насмешку, за каждое лишнее слово – казнил. Он отослал всех верных слуг брата, всех фаворитов отца отдалил, насколько это было возможно. На третью годовщину смерти родителей он навестил брата. Тот был рад ему, но разговор был сухим и недолгим. За последующие года их отношения стали теплее, и Генрих навещал брата чаще. В одну из таких встреч брат сообщил, что служители богов даруют ему великую радость – королевского мага.

- Цени полученный дар высоко, ибо он уникален. Завоюешь его преданность и получишь великого союзника, потеряешь его – боги нашлют свой гнев.

Будущий королевский маг восхитил своей красотой с первого взгляда. Он был выше короля на полголовы, как будто еще этим заявляя, что он здесь не чтобы служить, а чтобы помогать и направлять. Светлые волосы заплетены в сотни мелких косичек, создавая почти белую шапку. Серые глаза смотрят пронзительно ясно. И в миг, когда король заглядывает в них, глаза вспыхивают оранжевым.

- Приветствую, - говорит Генрих.

- Мой король, светлого Вам дня, - говорит создание тоненьким, почти мальчишеским голоском, - меня зовут Риэль. - Он говорит торопливо, словно боится не успеть сказать все, что хочет.