— Вообще-то Клейн приглашал меня посетить сегодня вместе с его коллегами по Адской лиге лондонских куртизанок, но я отказался, — спокойно добавил он, не давая ей закончить.

Аврора замолчала — мысль о том, что Николас мог быть с кем-то другим, была ей очень неприятна, хоть она сама освободила его от брачных клятв.

Она посмотрела на его лицо, освещенное лунным светом. Нет, у него не будет проблем с тем, чтобы найти себе женщину, если он этого захочет. Ник был очень привлекательным, чувственным и абсолютно не походил на тех мужчин, с которыми ей приходилось иметь дело. А еще он был повесой и авантюристом, привыкшим разбивать сердца. Ей не стоило соглашаться на прогулку с ним, поддаваясь на его уговоры.

— Так почему ты отказался? — тихо спросила Аврора, не зная, действительно ли хочет услышать ответ.

— Потому что единственная женщина, которая мне нужна — это моя жена.

Она не знала, что на это ответить.

— Что? — насмешливо спросил Ник. — Не знаешь, что возразить?

Аврора сердито передернула плечами.

— Что-то не верится, что ты предпочел меня опытной куртизанке.

— И все же это так, дорогая моя.

— Возможно, но лишь потому, что ты, как и Клейн, хочешь получить то, чего нелегко добиться.

— Я хочу тебя так сильно совсем не поэтому.

— Тогда почему? — спросила Аврора. Несмотря ни на что ей было любопытно услышать, о чем он думает.

— Мне и самому было бы интересно это узнать, — ответил Николас с несвойственной ему серьезностью. — Я еще никогда не привязывался так ни к одной женщине.

— То, что ты чувствуешь, это простая мужская…

— Похоть? — Он усмехнулся. — Я бы не сказал, что она такая уж простая. Да и дело не только в похоти. Это больше, чем просто физическое желание.

— Что ж, значит, тебе придется научиться себя контролировать.

— Я стараюсь, но не могу приказать собственному воображению. Ты знаешь, как часто я представляю тебя обнаженной в своих объятиях?

— Николас!

— Фу, как некрасиво — разве так сложно запомнить, что меня зовут Брендон?

— Если ты не будешь вести себя прилично, я потребую отвезти меня обратно, — сердито прошептала Аврора.

Его лицо стало серьезным.

— Хочешь верь, а хочешь — нет, но сегодня я решил вести себя прилично. Могу дать слово, я не задумал ничего плохого. Просто мне хочется, чтобы ты почувствовала себя свободной, хотя бы ненадолго.

Аврора не знала, доверять ему или нет, но когда Николас повернулся к ней, в его глазах не было даже намека на насмешку.

— Рейвен волнуется за тебя. Она считает, что ты очень одинока и нуждаешься в компании.

— Значит, Рейвен ошибается. И даже если бы мне действительно не хватало общения, то вряд ли я позвала бы тебя, человека, который ведет себя так нахально.

— Мне кажется, после того как ты прожила всю жизнь со своим отцом, боясь сделать лишний шаг, нахальство будет тебе даже приятно. Я не думаю, что тебе понравилось бы, если бы я обращался с тобой так, словно ты стеклянная.

— Знаешь, чего я действительно хочу? Чтобы ты научился уважать мое мнение, — холодно сказала Аврора, — вместо того чтобы диктовать мне свои условия. Ты сам сказал, что я спасла тебе жизнь. Думаю, я заслужила, чтобы ты хоть немного думал о том, чего хочу я.

— Я думаю об этом, милая. Я думаю о твоем благополучии. Признайся, ты чувствуешь себя живой, находясь рядом со мной. Мое присутствие волнует тебя.

— А может быть, я не желаю, чтобы меня волновали?

— Да ладно тебе, ты что, действительно хочешь сказать, что тебе со мной плохо? Что ты бы с большим удовольствием лежала в своей постели, чем наслаждалась поездкой по ночному городу?

Поездка действительно была прекрасной. Аврора взглянула на луну, чувствуя, как ее мягкое сияние успокаивает нервы.

Словно по обоюдному согласию, они с Николасом молчали еще некоторое время. Когда они наконец подъехали к входу в Гайд-парк, Николас свернул на мощеную дорогу.

— Насколько я понимаю, ты привез меня сюда с какой-то целью, — насмешливо проговорила Аврора.

— Увидишь, — загадочно ответил он.

Они проехали еще немного, пока не показалось озеро Серпантин. У Авроры перехватило дух от его вида — ночью, при свете луны, оно напоминало гладкое зеркало.

Николас молча проехал сквозь каштановую рощицу, выехал на лужайку и остановил лошадей.

Несколько минут Аврора сидела, не в силах что-либо сказать.

— Я еще никогда не видела парк таким тихим и прекрасным, — наконец призналась она.

— Ты многого не видела. Не хочешь присесть у воды?

Когда она кивнула, Николас привязал поводья к низко растущей ветви, а затем подошел к Авроре и, обхватив ее за талию, помог ей спуститься. Его прикосновение обжигало ее кожу, и Аврора заметила, что он тоже поспешно отдернул руку, словно почувствовав то же самое.

— На тебе нет корсета, — глухо пробормотал он.

— У меня не было времени, чтобы надеть его, — ответила Аврора, покраснев.

— Тогда я притворюсь, будто ничего не заметил.

Достав из экипажа одеяло, Ник расстелил его на берегу и, когда Аврора села, устроился возле нее.

Некоторое время они сидели, глядя на озеро.

— Тут так красиво.

— Да.

Когда он сказал это, Аврора поняла, что Николас смотрел не на воду, а на нее.

Обхватив колени руками, Аврора взглянула на луну, окруженную серебристым туманом. Ночной ветер приносил с собой запахи влажной земли и травы.

— Спасибо, что привез меня сюда.

— Рад, что тебе понравилось.

Он помолчал, потом продолжил:

— У меня были причины сделать это. Я хотел показать тебе, что ты теряешь, сидя взаперти.

— Да? — пробормотала она, уже не чувствуя раздражения.

— Я готов поспорить на половину моего состояния, что как только ты узнаешь, что значит настоящая свобода, то уже не сможешь вернуться к прежней однообразной, серой жизни.

Аврора невольно улыбнулась.

— А ты, я вижу, все еще считаешь, что я недовольна жизнью.

— Да, и думаю, что ты это понимаешь. В глубине души ты чувствуешь себя одинокой, но не хочешь это признать.

Его слова определенно были справедливыми, и Авроре было больно это признавать. Несмотря на то что она убеждала себя в обратном, она все равно чувствовала, что ей недостает общения.

Николас не сводил с нее глаз. Аврора знала, что он изучает ее, стараясь выведать ее секреты.

— Уверен, что если бы ты иногда рисковала, то чувствовала бы себя намного лучше, — мягко сказал он. — Если бы ты делала то, что тебе по душе, и не думала о последствиях.

Аврора поежилась — эта тема была ей неприятна.

— Как ты? Рискуя жизнью, приезжать в страну, где за твою голову назначена награда?

— Почему бы и нет?

— Не думаю, что чувство опасности делает людей счастливыми.

Николас пожал плечами.

— Для меня это так. Опасность учит тебя ценить жизнь, радоваться каждому дню. Ты понимаешь, что надо уметь наслаждаться даже мелочами, а не жить в постоянном страхе.

Аврора положила голову на колени и посмотрела на него. Она рисковала, подпустив его к себе. Николас был воплощением опасности. И счастья. Он был полон жизни и совсем не походил на других мужчин, не умеющих любить жизнь так, как любил ее он.

— А ты всегда был таким? Отчаянным и бесстрашным?

— Боюсь, что да. Я был сущим проклятием для своего отца.

— Да уж, могу себе представить.

— В юности я часто делал то, о чем потом жалел, — признал Николас.

— И позже тоже, если истории о тебе правдивы. Рейвен говорит, что ты был белой вороной в своей семье и только несколько лет тому назад наконец взялся за ум.

— Ты говорила с ней обо мне?

Аврора покраснела.

— Я попросила ее рассказать о тебе, потому что хотела узнать больше о человеке, за которого вышла замуж. Думаю, это было попыткой почтить твою память.

Николас чарующе улыбнулся.

— Мне приятно.

— Так что послужило причиной твоего перевоплощения?

— Смерть отца.