- Нет! Не может быть! – девушка в глупом порыве рванулась назад, к горной дороге, туда где (теперь я это отчетливо различал) слышалась борьба, но я вовремя успел её поймать, схватив за плечи и прижимая к себе.

- Ему нужна помощь! – Мишель билась в моих руках, словно птица, пойманная в капкан. Я же старался держать ее сильнее. Глубокое убеждение, что меня убьют, когда узнают, что я учудил подобное, никак не отпускало.

Того, что произошло дальше, не ожидал никто. В один миг, громом с неба, послышался небывалый треск. На наших глазах горная дорога пошла трещинами. Это длилось недолго, но в эти секунды мне казалось, что я и сам готов ринуться туда. Секунда, отделяющая реальность от кошмара - и камни полетели вниз. Большими валунами они падали, вместе с ними падали и твари, среди которых затерялась фигура Крауха.

Мы словно замерли, не смея шевельнуться. Очередной завал накрыл всех живых существ, а вместе с ними и нашего друга… Над горами повисла оглушающяя тишина.

Я все еще продолжал прижимать к себе Мишель, когда она вновь забилась в моих руках.

- Пусти! Пусти меня, Дио! Мы должны помочь ему!

Девушка была в полнейшем отчаянии, от которого меня отделяло лишь обещание, данное Крауху. Она безуспешно рвалась и кричала, пытаясь вырваться.

- Успокойся, дура!

Я повернул её к себе и попытался привести в чувство как следует, встряхнув за плечи. Но нет. Мишель лишь больше распалялась, пытаясь вновь повернуться к котловине

 – Даже не думай!

Я решил использовать единственное, что могло вернуть её к реальности. Единственное, что могло убедить остановиться и хоть немного успокоиться эту девчонку – Он бы не позволил! Краух ни за что не дал бы тебе рисковать своей жизнью. Именно поэтому он остался! Именно поэтому…

На мгновение девушка застыла. Из ее глаз крупными каплями посыпались слезы.

- Не смей говорить о нем в прошедшем времени! Он жив. Краух не мог умереть… Не мог! Ты меня слышишь?!

 Мишель вконец разрыдалась, уткнувшись в мою грудь. Кажется, она немного осознала, что произошло. Девушка плакала, а я ничего не мог поделать, будто окаменев.  В этот момент мне показалось, что я оглох. Я слышал лишь её громкие рыдания и сам пытался не поддаться отчаянью.

В какой-то момент Мишель замолкла. Не стало слышно всхлипов и криков. Нет, отчаяние не отступило и боль не ушла из сердца. Она просто потеряла сознание, переполненная эмоциями. Но даже после этого я не отпустил её.

Неожиданно в голове всплыл наш с Краухом разговор. И я неожиданно понял, что и по моим щекам потекли слезы. Он соврал! Он спас Ивону. Ему не было всё равно, что случится с ней. Не было…

В таком положении мы провели более часа. В конце концом слезы высохли, оставив после себя лишь болезненное ощущение пустоты. Как оказалось, даже с годами терять близких людей было больно.

Всё еще прибывая в прострации, я донес Мишель, а затем и Ивону до Госта, ожидавшего рядом. Казалось, пёс тоже понимал, что случилось что-то ужасное. Мы вновь, не оглядываясь, отправились в путь. Нужно было как можно скорее уйти отсюда. Ведь мало ли, кого могло разбудить подобным шумом. Но лишь одно я понимал точно. Мы никогда уже не вернемся сюда. И дело было не в плохих чувствах, которые, несомненно, оставило это место. И даже не в ноше, которую оно повесило на нас. Всё дело в том, что в нашем мире три типа людей: оптимисты, пессимисты и реалисты.

Я был реалистом. И в моей реальности из-под таких завалов люди не выбирались…

Глава№11.

Мишель Клортейн, мечтающая о Солнце.

Из-за тощей двери слышался шум. Он не умолкал ни на минуту, то возрастая, то затухая до лёгких перешёптываний. Вскрики, гомон, шаги. Всё это, словно осиный рой, постоянно трепетало и жужжало, не давая ни заснуть, ни толком задуматься. Это был своеобразный антибиотик – таблетка от всех воспоминаний-дум, облегчающий жизнь на несколько мгновений. Вот только, как и у всех лекарств, срок его действия ограничен и, обычно заканчивающийся с наступлением темноты, сегодня истекал навсегда, указывая на новый, еще не взятый рубеж.

Это был день прощаний. Нужно было отбросить всё, что могло удержать меня здесь. Я в последний раз потянулась к воспоминаниям, которые, словно река, прорвавшаяся через платину, затопили меня.

Краух… Мне до сих пор не верилось, что его нет. Я почти ощущала его присутствие, то, забывшись, зовя, то ища в лицах людей, проходящих за окном. И каждый раз его не оказывалось рядом. В такие моменты хотелось всё вернуть назад. Но куда? В бункер или к кратеру, теперь заполненному камнями? Ответа не было. Он не захотел находиться и по прошествии двух недель, ушедших с того дня, когда мы в последний раз видели Крауха.

Как странно оказалось человеческое существование, которое раньше было для меня таким простым. Всего в один миг я потеряла человека, так яро хотевшего быть рядом со мной; волновавшегося обо мне и, самое ужасное, потерявшего свою жизнь в стремлении защитить меня. От этого осознания становилось дурно. Вместо свободы, о которой я грезила за железными перегородками бункера, я лишь обрела другие цепи, навсегда уже привязавшие меня к одной лишь улыбке человека, ушедшего в темноту.

Наверное, это было моим наказанием, за противоборство судьбе. Но… Я всё ещё не собиралась сдаваться. Не этой ценой. Я стойко решила, что приму то будущее, от которого с радостью отказалась бы еще несколько недель назад.

За дверью послышались голоса Ивоны и Дио, и, подступившая было истерика, тут же спала на «нет». Я не имела права быть унылой и вялой перед ними. Ведь не одной мне после последних событий было плохо. К кому же я пообещала себе оставить все плохое позади.

- А вот и мы!

 Ивка ворвалась в комнату, будто маленький ураган. За ней в дверной проход протиснулся Дио, тащивший несколько тяжелых сумок. Госта не было. Хозяева гостиницы не разрешили ему даже переступить порог их заведения, и поэтому псу пришлось все это время оставаться на улице среди детей и стариков, которым уж очень хотелось посмотреть на «большого зверя гор».

– Представляешь, я такие цветы видела! Они жёлтые, совсем как солнышко, - на этих словах Лантерс неожиданно споткнулся, чуть не угодив лицом в пол. - И такие маленькие. Мы нашли их недалеко от рынка…

Девочка ещё долго щебетала, расхваливая непонятные цветы, я же помогала Дио раскладывать покупки, делами пытаясь унять весь тот ураган, что творился в сердце.

Медленно, за делами, наступил полдень. Ивонка убежала на улицу, играть с соседскими детьми. Она так радовалась новым знакомым, что её заливистый смех был слышен даже в дальних углах гостиницы.

- У неё прилив сил, - я улыбнулась, глядя на то, как дети бегают под окном.

Дио поднял уставший взгляд на меня. В его глазах читалось что-то страшное. Будто он только что увидел смерть, а она помахала ему своей костлявой рукой и улыбнулась.

- Что-то случилось? Паршиво выглядишь, - я подошла ближе, стараясь понять, что же стряслось.

- Те цветы… - он убито прикрыл глаза рукой – Они были фиолетовыми… Понимаешь, Миш? Фиолетовыми!

В этот момент я поняла, что мы слишком долго пробыли в этом городе. Наша двухнедельная задержка была, в основном, из-за меня. Лантерс давал время прийти в себя, кажется, он и сам хотел успокоиться перед дорогой. Единственная, кто всё время не унывал, была Ивона. Она одна всегда улыбалась и говорила, что всё будет хорошо. А теперь… Теперь мы просто не имели права мешкать и задерживаться. Мы просто не могли и дальше рисковать здоровьем девочки из-за своих проблем.

Я осторожно отняла руку Дио от лица. В глазах молодого человека стояли слёзы – он действительно боялся, что сестре может стать еще хуже; боялся того, что многого не сможет исправить.

- Все будет хорошо, - улыбнулась я, повторяя слова Ивоны. Уж не знаю как, но эта девчонка умудрилась сделать их волшебными. Всего одна фраза оказалась способной оживить все, даже самые крохотные, надежды человека – Дио кивнул, сжимая мою руку. Мы оба поняли, куда двигаться дальше.