Олесь опешил.

До этого дня он считал приставания Ростика эдаким утонченным издевательством — не впервые в этой жизни Олеся обзывали педиком, и противный мажорчик просто слету обнаружил его больное место. Даже в голову не приходило, что пацан серьезен в своих заигрываниях.

Олесь отстранился и почувствовал, как по спине ползет холодок страха: если его застанут в офисном туалете с сыном генерального, увольнением и позором не обойдется.

— Прекрати! — сказал он. — Я же сто раз говорил, что я женат, и...

— Да мне насрать, — ухмыльнулся мальчишка. — Трахай свою жену, если хочешь. Или — нет?

Он снова потянулся за поцелуем, и на этот раз Олесь не отпрянул, почувствовав, как нахальный язык касается его языка.

Он приоткрыл рот, выдыхая, и понял, что член уже твердый, как гвоздь — встало за каких-то две секунды. И что с улицы наверняка будет понятно, что в кабинке двое.

— Ого… — прошептал Ростик, проводя рукой по его ширинке. — А говоришь, женат.

И этого оказалось достаточно, чтобы прийти в себя: Олесь вытолкал наглого мальчишку из кабинки и вышел следом.

— Тут люди, — прошипел Олесь. — Везде... И... Черт, отстань!

В паху ныло, но он решил, что один оргазм или даже перепих его мечты не стоят увольнения и скандала.

— Ты же меня хочешь, — нагло ухмыльнулся Ростик. — Можем ко мне поехать. Папик все равно будет ночевать у своей зазнобы.

Олесь посмотрел на него и понял, что хочет поехать, но вряд ли сможет куда-нибудь добраться, если это щуплое создание с нежной кожей и пухлыми губами будет сидеть рядом. Хотелось до дрожи, но к горлу снова подкатила волна тошноты.

— Педик чертов, — выдавил Олесь через силу, чувствуя знакомые спазмы в животе, и бросился к выходу.

— На себя посмотри! — заржал в спину Ростислав.

Олесь кое-как выбрался на улицу, где его снова прихватило, он даже на колени упал, выблевывая из себя все, что съел за день.

— Смотри-ка, нажрался в хламину, — неодобрительно сказал кто-то за спиной.

Он неловко приподнялся и, утерев губы, поплелся по дорожке от офиса.

Возвращаться в комнату за вещами не хотелось: в кармане было то самое портмоне, пустое, но мелочи на метро точно должно было хватить.

Добравшись домой, он залез в душ и переговаривался с Катериной через дверь. Жена рассказывала, что уже сообщила на работе и что ей в декрете будут платить честную зарплату.

— Хорошо, когда начальник — женщина, наша Виктория — просто прелесть! — лепетала Катька, пока Олесь поливал член ледяной водой из душа. — Она сказала, что еще и подарок от фирмы будет. Может, коляска? Коляски сейчас ужасно дорогие… Нет, все-таки мне повезло с начальством.

— Ага, — буркнул Олесь, вспоминая своего директора и следом — Ростика, — лучше женщина, ага!

Глава 3

На шее Ростислава был засос. Крупное пятно на загорелой коже было почти незаметно, но не для Олеся. Засос, даже думать нечего. Все от излишней страстности, от того, что кожа на шее такая нежная, и любая боль кажется сладкой – губы прижались чуть сильнее, и вот…

— Олесик, у тебя маркер есть? – Наталья Николаевна проследила его взгляд и вздохнула. – Видишь, он сегодня тихий, почти никого не трогает.

Конечно, тихий – небось, всю ночь… Сколько ему лет? Семнадцать или восемнадцать? Акселерат гребаный.

— Да, вот, — Олесь передал ей маркер. – И хорошо, что тихий.

А ведь он сам мог поставить этот засос. Прижаться губами чуть сильнее, обнажить зубы и впиться в жилку на шее. И услышать стон. И схватить мальчишку за плечи. Залезть к нему в джинсы, прижаться сильнее, просунуть руку, сжать…

— Привет, Олесик.

Ростик сам подошел и улыбнулся, наклонив голову набок, и засос стал виден отчетливее.

— Здравствуйте, Ростислав Валерьевич.

Трахать, чтобы стонал от изнеможения…

— Как прошел твой вечер?

— Отлично, — сказал Олесь ровно, глядя на багровое пятно, — обсуждали с женой покупку коляски для нашего будущего ребенка.

Сзади послышался сдавленный вскрик, а потом Наталья Николаевна охнула.

— Олесик, вы ребеночка ждете?

— Да, — он кивнул и, крутанувшись на кресле, улыбнулся ей широкой фальшивой улыбкой, а потом снова посмотрел на Ростика. — Два месяца. Сегодня жена идет на УЗИ.

— Какая замечательная новость! – залепетала начальница в спину. – Поздравляю, это же чудесно!

Олесь смотрел на шею Ростика и думал совсем о другом.

— А вы чем вчера занимались, Ростислав Валерьевич? – спросил он, дождавшись, пока поток поздравлений закончится.

Тот нагнулся, мазнув по лицу прядью светлых волос, и шепнул на ухо:

— Меня жестко выебали в туалете одного клуба. До сих пор зад болит. Конечно, я представлял, что это ты. Хотя, наверное, ты сам хочешь быть снизу?

Наталья Николаевна кашлянула и сообщила, что больше двух говорят вслух.

Ростислав быстро выпрямился и посмотрел на главбуха свысока — как всегда.

— Я всего лишь поблагодарил моего чудного милого Олесика за сегодняшнюю ночь.

Женщина охнула, а Олесь очень захотел сдохнуть прямо сейчас. И, пока Ростик эффектно удалялся, желание сдохнуть крепло, потому что он так вилял бедрами, что хотелось догнать, повалить на пол, а потом содрать джинсы и…

— Ты не переживай, Олесь, — сказала Наталья Николаевна откуда-то издалека.

— А я не переживаю.

Я просто хочу его выебать, мрачно подумал он.

— Вот таким хорошим мальчикам, как ты, всегда достается от... этих, — сказала она с презрением.

Олесь едва сдержал порыв объяснить, насколько он не хороший, и уткнулся носом в монитор с рядами цифр.

И нахрена ему нужен был красный диплом и магистратура?

До обеда все было относительно спокойно, если не считать того, что Олесь выкурил больше сигарет, чем обычно, и выпил уже три чашки кофе. И зря, понял он, когда появилась нездоровая тяга куда-то бежать, а в затылке заныло. Он стучал по клавишам компьютера и не делал ни одной ошибки, при этом мозг его функционировал, словно разделившись на две части. Пальцы сами по себе набивали цифры. Ни единой ошибки.

— Олесь… у тебя есть минутка?

Он удивленно поднял голову, воззрившись на Ростислава, который улыбался как нормальный человек, а не малолетний ублюдок.

— Вы что-то хотели, Ростислав Валерьевич? – спросил Олесь, поставив локти на стол.

— Да. Я хотел пригласить вас пообедать.

— Моя жена приготовила вкуснейший обед, который я захватил с собой.

— Олесь, ну перестань. Я подумал и решил вести себя хорошо, — и добавил тише: — Папик зол, грозится уволить.

— Свежо предание.

Ростислав улыбнулся еще раз и сделал то, что сломило вежливую холодность Олеся – взъерошил волосы.

— Прости меня. И давай поедим. Вместе.

— Ростислав, что ты от меня хочешь?

— Приглашаю тебя пообедать. И, клянусь, — он снова нагнулся и зашептал на ухо: — Что в офисе я не буду к тебе приставать. Папа сказал, что ты ценный сотрудник, а я лоботряс.

— Я с ним согласен.

— Но это не убьет мою веру в наше с тобой светлое будущее.

— Ростик, прекрати.

— Я вполне серьезен, — он посмотрел на Наталью Николаевну, которая, разумеется, не упускала ни единого слова из разговора, и поклонился. — Мадам, вы не против, если я украду вашего ведущего экономиста?

Она фыркнула.

— Мадам, я предельно серьезен. Клянусь вернуть его в целости и сохранности. Обещаю больше не нарушать ваш покой.

— Иди уже, — буркнула Наталья Николаевна.

Олесь покачал головой:

— Нет, спасибо.

Ростик грустно вздохнул, снова нагнулся и шепнул:

— Большой прожаренный стейк с кровью. И минет. Если захочешь.

У Олеся тут же потяжелело в паху, а на лбу выступил пот.

На его счастье, Наталью Николаевну вызвали из кабинета – не иначе, было подстроено, но Олесь воспользовался возможностью и схватил Ростислава за воротник рубашки-поло, наплевав на то, что дорогая модная вещь может растянуться.

— Еще раз повтори. И посмотри на меня.

— Стейк с кровью… — мальчишка улыбался, но уже не так нагло, скорее, ошалело.