— Фамильные черты Мэйлсиваров, — с улыбкой шепнул ей Блайвор и двинулся навстречу дяде.

Мужчины крепко обнялись.

— С приездом! — Блайвор подвел Дарнвилла к Вике. — Виктория Загорская, — представил он — надо же, не забыл ее полного имени. И добавил: — Моя леди.

Вот как. Еще бы знать, что сие означает? Викино любопытство дернулось, едва не выпрыгнув наружу.

Его девушка, возлюбленная, фаворитка? Нет, почему-то он сказал именно «леди». А в книге, из которой Вика почерпнула знания об иннарийском языке, таких тонкостей как назло не было.

Зато Дарнвилл, похоже, отлично понял племянника. На губах возникла, как видно, тоже фамильная, не очень понятная улыбка.

— Рад знакомству, Виктория, — произнес он, по счастью, любезным, без всяких вывертов, тоном.

— Я тоже рада, — каким должно быть обращение к регенту. Вика забыла узнать, поэтому предпочла обойтись вовсе без него.

Наташа переложила ручку-перо в левую руку и отчаянно потрясла правой. Рука реально отнималась от усталости. А строчки перед глазами наезжали друг на друга. Но это мелочи, главное — рука. Она дико болела, не слушалась и перо из нее просто выпадало. Наташа положила его на книгу и тихонько расплакалась. Всё пропало!

С утра к ней явился Блайвор и повелел к завтрашнему дню перевести на русский книжку для изучения языка. Черт знает, что за блажь стукнула ему в голову, но что распоряжения милорда лучше выполнять, Наташа уже усвоила. Она честно целый день строчила перевод. Но вот за окном уже стемнело (чтобы она могла продолжать работать, Кворн зажег ей лампу), а в книге несчастная переводчица не добралась и до середины. Хуже всего, что на последнем листе у нее выходили только кляксы и нечитаемые каракули. Толку-то от такого текста! Утром Блайвор просто скинет ее со стены!

Да, напасть на Вичку было ее величайшей глупостью! Подстилок сильных мира сего нельзя трогать!

Нельзя, нельзя, нельзя\ Вчера этот кобель вроде бы уступил просьбе Кворна… Но завтра все равно вышвырнет ее вон! Потому что уже так решил.

Щелкнул замок в двери. А вот и конюх. Как и обещал, оставляя без присмотра, он запирал ее в комнате.

— Я тебе поесть принес, — в руках Кворн держал глиняную миску с горячим блюдом и кружку — наверное, как обычно по вечерам, с молоком.

Наташа отодвинула писанину от края стола. Настроение было хуже некуда, но жрать хотелось.

Кворн поставил перед ней мясо с картошкой и, да, молоко. Сразу потекли слюнки. Конечно, прислуге доставались не нежнейшие стейки, но, вот чего не отнять, готовили здесь вкусно даже для работников.

— Почему плачешь? — спросил он, заметив невысохшие слезы на глазах.

— Я ничего не успела. Завтра Блайвор меня выгонит! — слезы снова хлынули по щекам неудержимым потоком.

— Не выгонит, успокойся, — возразил Кворн. — Он погорячился. Целую книгу невозможно даже просто переписать за один день, не то что перевести. Вот увидишь, завтра он посмотрит, что ты работала, старалась, и назовет тебе новый срок.

— Не назовет! Он же специально дал мне невыполнимое задание! — от жалости к себе и страха перед лесными волками Наташа разревелась белугой.

— Перестань, — конюх наклонился и обнял ее сзади за плечи. — Блайвор — человек слова. И если уж разрешил тебе остаться на определенных условиях — не станет искать способ, чтобы выгнать тебя, пока ты сама не дала повода.

— Думаешь? — Наташа по-прежнему считала иначе. Только спорить расхотелось, она совершенно разомлела в мужских объятиях. Пахло от него, вопреки ожиданиям, не навозом, а мылом. Особенно от еще влажных длинных темно-каштановых волос, касающихся ее щеки.

Дожила! Ее возбуждает не дорогой парфюм, а дешевое средневековое мыло!

Впрочем, чего кривить душой, волновало ее не столько мыло, сколько сам Кворн. Его бугристые мышцы, перекатывавшиеся под простой полотняной рубашкой… Плевать на рубашку — главное, что под ней!

Твердая, словно вытесанная из камня, грудь…

— Уверен, — ответил Кворн и распрямился. Наташа чуть не завыла с досады. — Ты кушай. Остынет же.

— Поужинаешь со мной? — предложила, а скорее даже попросила она. Ужасно не хотелось, чтобы он сейчас ушел.

— Хорошо. Тогда принесу порцию и себе.

Наташа проводила жадным взглядом до двери его широкую спину. Жаль роста он был лишь среднего. Вот если бы рост Блайвора плюс мощное телосложение Кворна — получился бы ее идеал, эдакий Геракл. Но такие в ее сети почему-то никогда не попадались. Точнее, однажды познакомилась с высоченным качком… Только он оказался настолько влюблен в себя, что Наташу затошнило от него еще до постели.

Кворн вернулся, принес с собой табуретку — стул в комнате был только один. За ужином узнала несколько любопытных, а то и полезных подробностей. Все поголовно слуги в замке были грамотными, умели писать и считать. Но теперь, по крайней мере, Наташа перестала удивляться, почему распоследняя поломойка здесь говорит так, словно прошла курс культуры речи. А из полезного выяснилось, что в детстве-юности Кворн был на короткой ноге с самим милордом Блайвором. То-то конюх так смело отправился просить за нее прямиком в герцогские покои, да еще не в самое урочное время.

— Кворн, я так не хочу, чтобы ты запирал меня на ночь, — Наташа посмотрела на него жалостливо-жалостливо — котик из «Шрека» отдыхает. — Мне страшно, вдруг случится пожар, а ты забудешь обо мне или замок заклинит…

— Не бойся, не забуду, — он повернулся на табуретке боком к столу и прислонился спиной к стене. —

А дверь, если что, выбью.

Да, таким плечиком ворота вынести можно, не то что дверь.

— Но я обещал милорду, что не оставлю тебя без присмотра, — напомнил он.

— Так и не оставляй! — воскликнула Наташа. — Ночуй со мной.

Кворн с сомнением взглянул на узкую кровать. Да уж, не господская постель, где можно вчетвером разместиться, не касаясь друг друга.

— Ната, ты думаешь, я железный?

— Как раз не думаю, — она хитро улыбнулась, вскочила со стула и прыгнула к нему на колени верхом.

Положила ладони на крепкую грудь. — И вовсе не хочу, чтобы ты демонстрировал чудеса стойкости, — руки заскользили по тугому рельефу.

Кворн действительно оказался не железным. Через пару мгновений их губы встретились, и он смял девушку в страстных объятиях.

Проходя мимо окна Наташиной комнаты, Блайвор аж со двора почувствовал ауру секса. И с кем?

Конечно же, с Кворном. Окрутила-таки, зараза! Ну погоди ж ты у меня!. Котлы еще никогда не чистила?

Будешь чистить. И сидеть на цепи возле них.

Вика думала, что ничего тягостней трапез узким кругом вчетвером с Латоной быть не может Однако сегодняшний ужин показал, что это был далеко не предел напряженности за столом.

С момента приезда Латоны Риндаль перестал отсаживаться на другой конец стола — чтобы не оказаться там наедине с ненаглядной невестой. Наплевав на соперничество с братом, теперь он занимал место по правую руку от Блайвора. Вика — по левую. А Латона — рядом с женихом.

— Всем добрый вечер, — сухо произнес Дарнвилл, явившись в столовую последним.

— Добрый, — отозвался Блайвор. Тоже, кстати, не слишком радостным тоном.

Вика эхом повторила за ним.

Риндаль при появлении отца буквально закаменел, глядя в тарелку, и сделался белее скатерти.

Латона также почему-то не ответила на приветствие, лишь полоснула по вновь прибывшему злым взглядом — то ли из солидарности с женихом, то ли у нее имелись собственные счеты с братом дяди.

Вика не знала, где по этикету полагалось сидеть регенту — возможно, даже во главе стола? Однако Блайвор ничего менять не стал. Дарнвилл опустился на стул рядом с Викой.

Интересно, кому вообще пришла в голову идея этого милого семейного ужина? Блайвор зачем-то решил свести за столом отца и сына? Или же это была инициатива самого Дарнвилла? А может, того требовали традиции?

Как бы там ни было, а ужин протекал в гробовом молчании. Риндаль и Дарнвилл, сидя почти напротив, упорно избегали смотреть друг на друга. Кусок не шел в горло никому. А атмосфера была настолько тяжелой, что, казалось, воздух загустел и трудно дышать. В довершение всего внезапно снаружи послышался шум волчьей драки. Риндаль и Латона, сидевшие спиной к эркерному окну, кинулись к нему первыми. Вика тоже вскочила со стула и побежала узнать,в чем там дело.