— О чем задумалась? — пытаясь разжечь огонь, обратился к ней посол. Вереск сказал, что сводит лошадей к реке, неподалеку от которой они остановились, и девушка тревожно посмотрела в ту сторону, где он скрылся. Лорэнтиу удовлетворенно кивнул, когда, наконец, среди ветвей появилось слабое пламя, и бросил на Дашу беглый, но внимательный взгляд, от которого девушка затрепетала и, неловко потупившись, ответила:

— Простите, что из-за меня вы оказались в такой ситуации.

— Не беспокойся об этом, — шумно выдохнул юноша, садясь рядом.

— Но теперь вы!..

— Я сам принял это решение, — тихо заметил Лорэнтиу, — и тебе не следует волноваться, что я пострадаю из-за него. И, Даша, прекрати обращаться ко мне так по фальшивому вежливо. Как ты верно поняла, мое звание посла уже в прошлом и более ничего не стоит. Мы теперь здесь все равны, а мой возраст тебя смущать и вынуждать обращаться ко мне как-то по-особенному не должен. Мне двадцать девять, и я сомневаюсь, что намного тебя старше. Поучись у своего друга, вот уж кто даже мысли не допустил об официальном ко мне обращении.

— И все же, — зябко обхватила себя руками Даша, — если бы я была осторожнее…

— То так и осталась бы во дворце. А там, как я заметил, довольно скучно.

Ветви раскидистых кустов с тяжелыми, поникшими листьями с шелестом раздвинулись, и, отряхиваясь от сверкающих капель дождя, вышел Вереск, что-то негромко говоря следующим за ним лошадям. Привязав тех к дереву, он достал из седельной сумки свернутый плащ и набросил его на плечи Даши, после опустившись рядом. Повисло неловкое молчание, которое девушка нарушить не решалась; она запахнула края покрывала, притянув ноги ближе к себе и зачаровано наблюдая за красно-коралловым мягко потрескивающем пламенем костра.

— Лорэнтиу, — прищурился Вереск. — Странное имя.

— Не тебе судить, — вяло откликнулся юноша, вороша угли костра палкой.

— И как нам к тебе обращаться? Твое имя непривычное и длинное.

— Господин, Ваше величество, — хитро протянул Лорэнтиу, — Бог.

Вереск, собравшийся что-то ответить, возмущенно задохнулся и, фыркнув, отвернулся от заметно повеселевшего посла, а Даша только покачала головой, понимая, что так, скорее всего, будет всю их дорогу, сколько бы времени та не заняла. И все же, как бы сильно эти двое не отличались друг от друга, в них есть и нечто общее, оставшееся для девушки пока не очень ясным, но уже ощутимым. Вереск поднялся на ноги и направился к лошадям, вскоре вернувшись с крепко перевязанным мешком, который они собрали в деревне, и сел обратно, как Лорэнтиу, лениво прислонившись к дереву, негромко произнес:

— Тин. Вы оба можете называть меня Тин.

— Тин? — переспросил Вереск.

— Да, — юноша расслабленно потянулся и продолжил, — так меня называли в детстве. Частично это сокращенная перефразировка моего имени, но так же Тин у меня на родине означает «скорый», а я, — веришь ты или нет, — раньше был очень шустрым, просто не угнаться. После я оценил это сокращение, ибо младшие братья и сестра легко могли его выговорить, а мое полное имя как только не искажали.

— Хорошо, — довольно улыбнулся Вереск, — годится.

— Простите, — решила вмешаться Даша, — но что нам теперь делать дальше?

— Прекрасный вопрос, — повернулся к ней посол. — Мы обязательно решим это, только, может быть, мы уже поедим или так и будем наслаждаться разговорами? Не думаю, что на них мы протянем хотя бы неделю. А путь, уж поверь, нам предстоит куда более долгий, чем несколько дней. К тому же, если мы будем так…

— Да понял я! — прервал его Вереск. — Ты такой нудный… Сейчас посмотрим, что у нас есть, — Вереск потянул тесьмы на мешке, как из него с визгом выпрыгнуло нечто взъерошенное и злое. Завопить юноша не успел, потому что стремительно сорвавшийся с места Лорэнтиу, зажал ему рот рукой, прошипев, что они хоть и далеко ушли, привлекать к себе нежелательное внимание воплями им не стоит.

Убедившись, что Вереск больше орать не намерен, Лорэнтиу убрал руку и схватил непонятное существо, поворачивая его к себе мордой. Янтарные глаза злобно сверкнули и, зашипев, совенок щелкнул клювом, силясь достать до пальцев юноши. Разглядев птицу, Даша пораженно выдохнула и, поднявшись на ноги, приблизилась к ним, а Бинх, заметив хозяйку, что-то заурчал и попытался вырваться. Пожав плечами, Лорэнтиу отпустил его, и совенок с радостным криком перелетел на плечо девушки.

— Интересные вокруг тебя создания собираются, Даша. То этот, — иронично потянул Лорэнтиу, указывая на Вереска, и коварно улыбнулся, закончив, — Цветочек. То вот это прекрасное создание. Примечательная у нас собралась компания, я смотрю. Еще только твоей сестры здесь не хватает с выводком лисят. Я уже так и представляю эту живописную картину, как нас встретят в первой же деревне.

— Его Бинх зовут, — произнесла Даша, пока совенок довольно терся головой о ее щеку. — Мы спасли его, когда он был совсем маленьким. Но как он оказался в мешке? Я думала, он улетел, и я уже никогда его не увижу.

— Вероятно, забрался, пока я отвлекся, — заметил Вереск. — Хитрющий он.

— Прекрасно, — еще больше оживился Лорэнтиу и склонился к птице, — если в какой-то день мы останемся без еды, то приготовим жаркое из совы. Вы пробовали такое? Я нет. Должно быть, восхитительный у него вкус!

Бинх с шипением дернулся вперед, пытаясь ухватить юношу за нос, но тот резко отстранился и, отступив на несколько шагов, со смехом сел обратно под дерево. Совенок что-то недовольно проворчал и, слетев с плеча девушки, устроился на нижних ветвях, под тяжестью листвы склоняющихся почти к самой земле. Все еще удивленная, что птице удалось так долго остаться незамеченной, сидя в сумке, Даша опустилась на траву неподалеку от костра и протянула озябшие от утренней прохлады руки к жаркому пламени. Слабый дождь, преследующий их с самого вечера, совсем стих, а вдалеке уже проглядывали еще нежные и трепетные утренние лучи солнца.

Вереск вновь вернулся к изучению содержимого мешка, а когда они позавтракали, Лорэнтиу потянулся и палкой подцепил лежащую неподалеку седельную сумку, из которой вытащил перевязанный толстой нитью пергамент. Развернув его, юноша склонился над потертым и старым листом, изучая нарисованную на нем карту. Даша заинтересовано приблизилась, и, когда еще что-то жующий Вереск, тоже подошел к ним, юноша указал пальцем место на карте.

— Мы находимся примерно вот здесь.

— Но, — Даша опустилась на землю, сжимая истрепанную ткань старого плаща, и, бросив на юношу беглый взгляд, вновь посмотрела на карту, — куда мне теперь идти? Я никогда не была за пределами округа столицы, и кроме бабушки у меня больше никого нет. Теперь мне кажется, стоило остаться в замке. Принцесса не позволила бы причинить мне боль, да и невозможно доказать, что именно я…

— Одну из предыдущих фрейлин принцессы Трианы на центральной площади разорвали при помощи канатов и четырех волов, — бесстрастно произнес Лорэнтиу, не сводя с девушки холодного взгляда. — А все только оттого, что кто-то разнес слух, будто она шаманка и занимается запретной магией, идущей против богов, а в дни растущей луны, способна оборачиваться соколом или рысью. Звучит довольно смешно и глупо, не так ли, Даша? Но эту девушку подвергли страшной смерти. Только представь, как веревки впивались в ее плоть, как рвались мышцы и мягкие ткани, как лопалась кожа, когда напряжение достигло своего предела. При такой казни, благо, если человек умрет от боли, но она выжила, и после ее раны…

Даша побледнела, прижав ладонь ко рту.

— Прекрати! — воскликнул Вереск, обняв девушку за плечи. — Ей не нужно этого знать. Зачем ты пугаешь ее, говоря такие страшные вещи?! Как у тебя только сов…

— Даша должна понять, что подобная участь могла постичь и ее, а принцесса Триана ничем бы не смогла ей помочь или ослабить ожидающую ее боль, — не сводя цепкого взгляда с девушки, ответил посол; Даша замерла, вглядываясь во мрак его отливающих сталью глаз. — Ты никогда не бывала раньше при дворце, не жила там и не знаешь, что делают царственные особы и их стража ради своего развлечения. Вероятно, ты слышала о Деяне — начальнике стражи при королевстве Сувер. Он славится мягкостью черт лица и мелодичностью голоса, что многие называют его посланником богов. Но, несмотря на красоту, он уверенный и грамотный командир.