— А меня согревают твои слова. Хочу тоже однажды ощутить такое тепло.

— Точно, я хотел тебя спросить. Кто для тебя этот забавный юноша? Вереск.

— Он, — начала Даша, но оборвалась на полуслове, когда около нее что-то упало, подняв ворох пыли и листвы.

— А я ее ангел-хранитель, — задорно улыбнулся Вереск и, отряхнув карамельно-рыжие волосы от мелких веточек, забившихся в пряди, посмотрел на девушку искрящимся весельем взглядом ярко-синих лучистых глаз.

— Что ж, мне нравится твой ответ, — усмехнулся Дзин. — А теперь нам стоит вернуться. Боюсь, ваш друг уже дома и будет волноваться, куда это я мог вас увести. Видят боги, — засмеялся он, — этот юноша мне не доверяет.

— Он никому не доверяет, — отмахнувшись, проворчал Вереск. — Ах да, Дзин, как же я мог забыть! Нам необходимо перекрасить Даше волосы в светлый оттенок. Лорэнтиу сказал, ему известен необходимый состав для этого. Когда он его скажет, ты поможешь собрать необходимые для этого травы?

— Зачем спрашивать его? — пожал плечами юноша. — Мне он известен.

— А, так у тебя волосы покрашены? — бесхитростно уточнил Вереск.

— Да нет же, — досадливо хлопнул себя по лбу Дзин. — Моя супруга часто делает такую смесь, говоря, что ей нравится золотистый оттенок, который он придает волосам. А уж насколько он действенный я судить не берусь. У меня есть все необходимое, кроме цветов акации: последние Дара использовала перед отъездом. Хотя, может быть, и не все. Я проверю, как вернемся.

Даша кивнула, крепко держась за руку Вереска в страхе запнуться и упасть. Обратно до дома они добирались несколько дольше: Дзин сделал круг, рассказывая о прелестях жизни далеко от городов и показывая множество неприметных с первого взгляда мелочей, которые уже хорошо знакомы давно живущему здесь человеку. Так он остановился, посохом указав наверх, а на удивленный возглас Даши, заметившей свисающий с веток холщовый мешок, обвитый лозами плюща, пояснил, что как-то забыл тот на земле, а какая-то птица утащила его, приспособив под свое гнездо.

На замечание Вереска, что сам Дзин говорил об опасных животных, обитающих в этих краях, лекарь только засмеялся, сказав, что в основном те живут выше по склонам, скрываясь среди многочисленных углублении и внутренних лабиринтов скал. Однако змеи здесь обитают так же, как и возле тракта, пусть и в меньшем количестве. После этого заявления Вереск нервно фыркнул, и окружающие красоты его явно перестали волновать: до самого дома юноша не отрывал взгляда от земли, периодически что-то едва слышно ворча.

— И где вас носит? — недовольно нахмурился Лорэнтиу, стоило им подняться на крыльцо. Преградив вход в дом, он скрестил руки на груди, цепко глядя на вернувшихся, словно ему уже ведомы всех их мысли. — Мне стоило еще и собаку взять с собой. Чтобы вас искать. Хотя, — он задумчиво погладил подбородок, не сводя взгляда с Даши, — может быть, я твою птицу натаскаю. Будет у меня сова-ищейка.

— Мы просто собирали травы, — отведя взгляд, прошептала девушка.

Так и не глядя на Лорэнтиу, она прошла в дом, направляясь к отдельному столу, занимавшему почти всю стену и на котором обычно Дзин перебирал собранные травы. Пальцы вновь словно онемели, отчего девушка никак не могла справиться с тесемками пояса. Так случалось каждый раз, едва воспоминания захватывали ее. Все это время Даша пыталась гнать от себя мысли о прикосновениях и поцелуе Лорэнтиу и всячески избегать его, но властная натура юноши не позволяла ей этого сделать, и ее смущение он просто игнорировал.

С улицы доносился приглушенный стенами голос Вереска, о чем-то спорящего с Дзином. Даша постаралась отвлечься на их разговор, даже не вслушиваясь в слова, но свет, проникающий через входную дверь, померк. Вздрогнув, она подняла взгляд, тут же замерев, словно околдованная древними чарами. Лорэнтиу прикрыл дверь, погружая комнату в полумрак, и стремительно приблизился к оробевшей девушке. Потянув тонкие тесьмы, он развязал узел и отбросил пояс на стол; так и не позволив Даше обернуться, обнял ее, прижавшись к спине девушки. Судорожно выдохнув, она сжалась, ощущая близость Лорэнтиу, вновь всколыхнувшую так старательно заглушаемые воспоминания о терпком прикосновении его губ.

— Хочешь опять убежать? — прошелестел над ее ухом голос юноши. — Не нужно.

Теплое, мерное дыхание Лорэнтиу успокоило ее учащенное сердцебиение, и, поддавшись внезапному, охватившему ее порыву, Даша откинула голову, касаясь груди юноши. По коже пробежала дрожь, когда рука посла скользнула по ее животу и груди, очертила линию плеч, властно сомкнувшись на обнаженной шее. Повернув голову девушки к себе, Лорэнтиу наклонился, замерев в нескольких сантиметрах от ее лица, и лишь когда она открыла глаза, придвинулся ближе, запечатлев на ее губах быстрый поцелуй. Встретившись взглядом с послом, Даша уже не могла оторваться от поглощающего ее сознание странного блеска в глазах юноши.

Повелительно проведя большим пальцем по ее шее, Лорэнтиу коснулся языком ее губ, проникая внутрь, и прикусил нежную кожу, не позволив вздрогнувшей от смущения девушке вырваться. Силы словно оставили ее, нежностью вылившись в ответный поцелуй; кровь стучала в голове, сливаясь с шумом сбивчивого дыхания, и Даша прикрыла глаза, позволяя чувствам завладеть собой, жаром проникая под кожу и воспламеняя ее. Услышав шаги на крыльце, Лорэнтиу провел ладонью по шее девушки, мягко отстранившись, и шелковой поступью направился к печи, где было расставлено несколько железных чанов.

— Что у вас там произошло? — поинтересовался посол, когда дверь распахнулась, и в дом вошли Дзин с Вереском, на руке которого устроилась небольшая птица, бурые крылья который были припорошены грязью и пылью, отчего та становилась еще неприметней. Взмахнув крыльями, она перелетела на стол.

— Я получил послание от моей возлюбленной, — пояснил лекарь, кивком указывая на птицу. — К сожалению, ее отец плохо себя чувствует, и она задержится в городе еще на какое-то время. Судьба благоволит, чтобы вы остались здесь.

— Это почтовая птица? — заинтересовался Лорэнтиу, и лекарь молча кивнул. — Никогда прежде не встречал такую разновидность. Как она находит место, куда должна доставить письмо? Мне обычно приходилось брать почтовых соколов с собой в дорогу, и те могли лишь возвращаться обратно домой.

— Эту птичку мы вырастили еще дома, в Леоне, и когда перебрались сюда, попробовали отправить письмо родным Дары. Мы думали, птица не вернется, но спустя время она прилетела обратно. Нам с ней очень повезло. Только один раз она прилетела раненная, и после ее крыло еще долго заживало. Но обычно от хищников она ускользает, да и неприметное у нее оперение, не каждый и заметит такое.

— Леон, — задумчиво повторил посол. — Отвратительное место.

— Разве ты был там? — не скрыл своего удивления Дзин.

— Пару лет назад, — кивнул юноша. — Надолго я там не задержался. С первого взгляда никогда не скажешь, что там есть какие-то проблемы, но город этот прогнивший, как и его жители. Улицы там чистые, дома добротные и ухоженные, а стража зорко блюдет порядок, однако во многом именно эта стража и является проблемой. Нынешний правитель города во всем попускает их жестокость и своеволие, а сами жители без угрызений совести продают своих соседей, приписывая тем ложные грехи, и всего лишь за несколько монет, обещанных правителем.

— Когда мы ушли, правителем еще был другой человек.

— Я знаю, — усмехнулся Лорэнтиу. — Его отравили незадолго до избрания нового короля, с которым ваша провинция совсем пала. Вы правильно поступили, что уехали оттуда. Ничего хорошего в этом краю вас бы не ждало. Хм, а этот браслет на руке…

— Он брачный, — подтвердил его невысказанную мысль лекарь.

— Давно не встречал приверженцев этой традиции. В последние века используют повязки на шею, а правящие верхушки обручи на голову. Что ж, а теперь давайте уже прекратим эту болтовню. Не хотите ведь вы сказать, что я зря потратил время, готовя все это, — он махнул рукой в сторону чанов, — пока вы прохлаждались.