— Впечатляющее знакомство, — почтительно заметила Даша.

Мирайн вскоре оставила ее одну, сказав, что хочет сходить до местного лекаря, а девушка, умывшись, поняла, что сил до вечера у нее не хватит. Поэтому, плотно застегнув шторы, она свешала одежду в шкаф и забралась в кровать; когда она задернула занавески, то эта кровать показалась ей просторнее едва ли ни всей ее комнаты дома. Закрыв глаза, Даша еще какое-то время растерянно ворочалась, то проваливаясь в несвязные и часто размытые образы воспоминаний о доме, то вновь осознавая себя в покоях поместья саркина, пока вязкий, беспокойный сон не увлек ее в пучину принявших смутные облики сомнений и страхов девушки.

Солнце поднялось над горизонтом, и туман вспыхнул золотым огнем, сгорая дотла в наступившем утре. Даша перегнулась через распахнутое окно, выглядывая на улицу; над столицей, простершейся в нескольких километрах отсюда, сливаясь в высоте с молочно-розовым небом, поднимался пар от труб, который девушка могла разглядеть, только когда туман рассеялся. Самого города из-за раскинувшегося на холмах вокруг густого, но светлого смешанного леса, местами разорванного островками небольших полянок, почти не разглядеть, однако королевский замок виден и с такого расстояния, белый и величественный, точно призрак древних времен, сквозь брешь в бытие видением прорвавшийся в этот мир.

На одном из наиболее просторных уже желтеющих лугов неподалеку Даша увидела пасущихся лошадей, лениво помахивающих хвостами. Интересно, кто теперь является хозяином Кайена и Шерра? Хотя, вероятнее всего, их продали разным людям. Девушка поежилась и закрыла окно, вставив засовы в пазухи. Зима еще не пришла в этот край, но на улице уже довольно зябко. Даша прислонилась лбом к стеклу, глядя на круглый фонтан и окруженные живой изгородью дорожки, укрываемые тенью от растущих рядом высоких деревьев.

Подле кованой ограды, ведущий за дом, раскинулись пышные кусты, еще цветущие, хоть и уже начинающие чахнуть. Приглядевшись к крупным, воздушным персиковым соцветиям, Даша поняла, что знает это растение, которое часто встречалось и в Клеодерне, и даже в Соари — ленийский круглоцвет. Он достаточно неприхотлив и может прижиться как в теплом, так и в прохладном климате, а его родиной является соседнее с Цером и Лиром королевство Ленийск. У роскошных с множеством махровых, складывающихся в форму шара лепестков бутонов теплый и сладкий запах. Девушка так же слышала, что в северо-восточных странах эти цветы используют для добавления в чай, а на родине из них делают парфюм.

Даша подумала, что обязательно сегодня спустится во двор, пока эти цветы совсем не пожухли и не потеряли свой чудесный аромат. За спиной раздался стук и тихий шорох скользящей по ковровому покрытию двери. Из соседней комнаты к ней заглянула Мирайн и, увидев, что девушка не спит, приветливо улыбнулась и помахала рукой:

— Доброе утро, Даша. Гляжу, тебя совсем сморил вчерашний день.

— Да, прости, — смущенно хихикнула та в ответ. — А ты чувствуешь себя лучше?

— Ага, — Мирайн устроилось в одно из кресел. — Я тоже хорошо отдохнула. Между прочим, после обеда сегодня придет портной снять с нас мерки. Гарольд сказал, что в этой одежде я похожа на бродяжку, а не на жрицу Хваара. Сложно с ним поспорить, и хоть мне так нравилось старое платье, оно действительно уже истрепалось. Ты подумай заранее, какая цветовая гамма больше тебе по душе.

— Я все равно не понимаю, зачем ему так нам помогать.

— Он мой друг, — приподняла брови женщина, — а для людей вроде нас с ним это крайне важное определение, которым мы назовем не каждого человека. К тому же я буду заниматься его лечением, а столь серьезная помощь целителя моего ранга могла бы стоить довольно дорого. Уже после двух лет странствий монах имеет право взимать с больного плату, да и без этого зачастую никак, ибо любой целитель должен вернуть храму долг. Частично это странствие, но так же и денежное пожертвование, сумма которого определяется еще до начала предстоящего служения и зависит от достижений послушника за предыдущие годы учебы. Для меня, например, на пересчет в общую валюту это составило один золотой гон, четыреста двадцать серебряных реджонгов и еще немного медных скралов.

— Это ведь огромные деньги, — оторопело выдохнула Даша.

— Ну, с учетом того, что за всю провизию и наши пожитки в Даре Лорэнтиу едва ли заплатил и сотню реджонгов, пусть и с учетом заниженной цены благодаря его знакомству с мастером, то да, это, и правда, достаточно большие деньги. Но я была одной из лучших учениц, а многие получают суммы во много раз превосходящие мою. Изначально я намеревалась собрать ее своими силами, но быстро поняла, что само странствие далеко не так легко и дешево, как я полагала раньше. У меня все еще не хватает, однако еще есть время, а если так и не смогу этого сделать, то за годы странствий я приобрела кое-что более важное — знакомства, людей, которые не раздумывая помогут мне в любой трудной ситуации.

Ее прервал стук в дверь, и после разрешения в покои вошел вышколенный слуга с сервировочной тележкой, уставленной прикрытыми блюдами. Мирайн попросила оставить все в комнате, а юноша, кивнув, взял с нижнего подноса небольшой тряпичный сверток и передал его Даша, пояснив, что молодой господин оставил его еще ранним утром, попросив вручить девушке, как только та проснется. Раскланявшись, он бесшумно удалился, а Мирайн с любопытством посмотрела на сверток через Дашино плечо, не преминув поддеть по поводу таинственного «молодого господина», на что девушка только фыркнула и развязала ленты.

Под плотным покровом пестрой ткани оказался бережно спрятанный конверт, наполненный раскинувшимися веточками трепетных белых колокольчиков, в листве которых девушка заметила свернутую записку. Развернув ее, Даша первым делом посмотрела на подпись внизу и почувствовала, как заливается краской под звонкий смех покатившей столик с подносами к креслам Мирайн. Мотнув головой, девушка смущенно втянула в себя воздух и вновь посмотрела на записку, несколько раз пробежав взглядом по размашистым строчкам уверенного, смелого почерка.

— Ну как? — заинтригованно протянула Мирайн. — Там признание в любви?

— Нет. Лорэнтиу извиняется и сообщает, что до вечера его не будет.

— Значит, все-таки уехал с Лорэном? — кивнула женщина и пояснила. — Я вчера столкнулась с ним, когда возвращалась от саркина, и он сказал, что его друг попросил съездить с ним в одно место, какое именно он не уточнил. Скорее всего, парень просто хотел поговорить со старым другом без ушей этого дома. Я рада, что он встретил здесь знакомого человека. Убирай письмо, а то еда совсем остынет, и так едва теплая, пока тут довезут ее с кухни, помереть от ожидания можно.

— Я уже и не хочу есть, — тревожно бросив взгляд за окно, пробормотала девушка.

— Не волнуйся, — сразу поняла ее Мирайн, — ничего с ним не случится.

— Но ведь если кто-то увидит его… — начала было Даша, но ее мягко перебили.

— …то ничего не произойдет. Человеку, которого ищут и обвиняют в чем-то, зачастую начинает мерещиться, будто все знают, кто он и что совершил. Но это не так, Даша. Окружающим людям плевать друг на друга. Если ты где-то появишься, то никто даже внимания на тебя не обратит, ну, по крайней мере, в том ключе, который тебя беспокоит. Тебе только кажется, что весь мир осведомлен о произошедшем, однако мало кого это волнует, тем более так далеко от Клеодерна. Вот если бы тебя объявили в попытке отравить кого-то из королевской семьи, содрали бы кожу раньше, чем ты и помыслила бы о побеге. А теперь давай уже есть. Остыло все.

Даша кинула и опустилась в кресло напротив. Не чувствуя вкуса еды, она думала над словами Мирайн, решив в конечном итоге, что та по большому счету права: на них никто не обращал внимания. Только в Климе из-за их же глупости… Даша остервенело впилась ногтями в подлокотник кресла, стараясь прогнать тошнотворно нахлынувшие воспоминания о залитых кровью досках пола в доме приютившего их Дзина и о том, что молодой лекарь мог быть жив до сих пор, если бы она не встала тогда ночью и не сорвалась с обрыва. О его супруге, пребывавшей в то время у своей семьи в Леоне, Даша старалась не вспоминать, ведь только мысли обращались к этой незнакомой девушке, сердце сжималось от отчаяния и боли, ведь она вернется домой, не подозревая, что самого родного ее человека уже нет в живых.