— То есть? — не понял Гарри.

— То есть, если мы возьмём двух особей и дождёмся, когда они распадутся на коллассы, а потом разделим их таким образом, что в одном аквариуме у нас будет семь шаров-колласов, три из которых принадлежат особи А, а другие четыре особи Б, и простимулируем их соединение, на свет появится особь С, абсолютно новый, не существовавший ранее нетропсоник.

Гарри хлопнул ресницами. Действительно, это казалось очень странным.

— Да, — согласился он, — очень необычно.

— Смотрите! — закричала Лирена. — Что это с ним?

Фулмен и Дуайл резко устремили взгляды на аквариум, где Нетропсоник как-то странно свернулся не по-рыбьи калачиком и как будто бы потерял резкость. У Гарри возникло ощущение, что он смотрит на рыбу сквозь стёкла чужих очков.

Нетропсоник окончательно помутнел и вдруг как будто бы исчез на секунду, но не появился снова. В аквариуме опять, еле заметно подрагивая, висели семь синих шаров. Они появились неожиданно на расстоянии друг от друга, и теперь казалось, что никакой пчелоподобной рыбы тут только что не было. Гарри отвернулся от аквариума в поисках пепельницы. Его сигарета давно дотлела до самого фильтра и погасла.

— Да-а, — проговорил Гарри, — такого я ещё никогда не видел.

Он подошёл к противоположной стене, где стоял низкий журнальный столик, и, не обнаружив ничего, напоминающего пепельницу, положил окурок в пустующий цветочный горшок, который стоял рядом со столиком на стеклянном стеллаже.

Возле следующего аквариума троица пробыла не долго. Тут взгляду инспектора предстали странноватого вида ракообразные, похожие на земных крабов. Отличались они тем, что вместо клешнёй у них росли округлые конечности, похожие на миниатюрные гофрированные трубочки, которыми они ловко зарывали себя в грунт или отталкивались он него, взмывая неожиданно высоко вверх. Особого интереса у Гарри они не вызвали, и коррелятор повёл инспектора и дочь дальше.

К тому моменту, когда они дошли до последнего аквариума, у Гарри в голове была информация чуть ли не о всех самых диковинных существах, населяющих водную среду иной реальности.

Рыба-капитан — арбузоподобное существо, умеющее издавать звуки, похожие на игру саксофониста-недоучки, лакмупос — кит-отшельник, страдающий бессонницей из-за потери луны, морские суслики — рыбки с северного континента, покрытые белой блестящей шерстью, и много-много других подводных тварей. Всех их Гарри видел своими глазами, о всех выслушал короткий рассказ Барсукова-Лайхама, и все они его чем-то удивили.

В последнем аквариуме сидела с наглым видом огромная, размером с колесо легкового автомобиля жаба-синоптик.

— Жаба-синоптик? — чуть не засмеялся Гарри. Вид у жабы был весьма забавный. Она сидела в аквариуме, вода в котором едва превышала десять сантиметров от уровня дна. Сидела жаба на круглом камне. Но не так, как обычно сидят земноводные на камнях в мире, к которому Гарри привык. Жаба сидела совершенно по-человечески, широко расставив лапы в стороны, пятой точкой на камне. Верхние конечности жаба скрестила на груди и недовольно смотрела на троих людей за стеклом из-под полуприоткрытых век. Зоб её слегка подрагивал, и Фулмену показалось, что вот именно так и должна выглядеть настоящая жаба из сказки, ожидающая своего лучника-мазилу-принца.

— Да! — ответил Дуайл. — Жаба — синоптик, гордость моей коллекции! Очень редкий экземпляр.

— Какая смешная, — обрадовалась Лирена и, вытянув руку, приветливо пошевелила указательным и средним пальцами.

Жаба презрительно посмотрела на этот жест и направила взгляд в упор на Фулмена.

— Она что, предсказывает погоду? — спросил Гарри, слегка приподняв подбородок, ему вдруг показалось, что перед взглядом жабы он выглядит нашкодившим шалопаем.

— Да! — гордо ответил Лайхам, как будто бы это была его личная заслуга. — И при этом очень точно.

— Как это? — спросила Лирена.

— В зависимости от того, какая сейчас температура, она меняет окрас глаз, — ответил Лайхам.

В данный момент глаза у жабы были ярко-оранжевого цвета, зрачки расширены, и, казалось, жаба смотрит на инспектора, проникая в самые тёмные, сокрытые от всех уголки его души.

— Забавный зверь, — наигранно прыснул Гарри, на самом деле взгляд жабы его скорее пугал.

Жаба уничтожающе посмотрела на инспектора и, открыв свою пасть, в которую спокойно бы уместилась голова двенадцатилетнего ребёнка, издала звук, какой, наверное, может издать только человек, страдающий катастрофически запущенной стадией расстройства желудка.

Лирена от неожиданности отшатнулась назад и с испугом посмотрела на Фулмена, у которого моментально с лица пропала улыбка.

— Не бойтесь, — засмеялся Лайхам, — она безобидна.

Жаба-синоптик лениво встала с камня и, присев на все свои четыре конечности, неторопливо поползла в глубь аквариума.

— Ну вот, — проговорил коррелятор, потирая ладони, — по-моему, всех посмотрели. Пойдёмте.

И тут инспектора осенило.

— Постойте, Лайхам, — Гарри подозрительно прищурился, — а что же насчёт зоопарка? Это же и есть такой же точно зоопарк, как в моём мире. — Гарри указал пальцем на стекло, за которым жаба-синоптик уже успела уползти далеко в заросли тёмно-зелёной травы.

— Это? — обиженно удивился Лайхам. — Это совсем другое!

Он открыл дверь и быстро пошёл по узкому тёмному коридору. Лирена осуждающе посмотрела на Гарри и двинулась вслед за отцом. Фулмен непонимающе моргнул.

«Ну конечно. Другое. Как же!», — подумал он и пошёл за ними.

В следующем помещении, куда коррелятор привёл инспектора и свою дочь, Гарри ощутил себя так, как обычно ощущает себя человек, оказавшийся в совершенно новом месте, но смутно понимающий, что место это ему знакомо и он бывал здесь когда-то. Дежа вю зыбким холодком пробежалось по спине, как тысячи микроскопических муравьёв. Помещение в сравнении с аквариумным коридором было небольшим, скорее даже маленьким. Но было оно другим. Совершенно другим.

Высокий куполообразный потолок был увенчан круглой многоступенчатой люстрой. Гарри так и видел вместо миниатюрных ламп, которые обрамляли её дуги, старинные свечи. Она чем-то напоминала торт, какие бывают на свадьбах мультимиллионеров, такая же огромная и помпезная. Сама люстра держалась на потолке с помощью массивных, искусно сплетённых цепей, потускневших от времени. Казалось, этому монументальному осветительному прибору несколько сотен, а может, и тысяч лет. Люстра слегка покачивалась, и тени, падающие от света сотен лампочек, покачивались ей в такт.

Но ещё больше, чем уж совсем неожиданная на этом судне люстра, Гарри поразил потолок. Высокий, как в крупном торговом центре, он был мастерски расписан живописными картинами. Это чем-то походило на собор, вот только тематика картин была совершенно другой. Над тёмными горами, растущими из синих пенных волн, кружились плюшевые драконы. Молнии пронизывали алые с зеленоватым отливом небеса. Гарри увидел города, причудливые и величественные здания, маяки и гигантские небоскрёбы, сходящиеся по окружности к центру, где ярко горела огромная, сияющая, будто настоящая луна.

Гарри, с трудом оторвав взгляд от потолка, осмотрелся кругом. Комната размером своим немногим больше кафе, в которое Гарри частенько захаживал перед работой, была отделана тёмным деревом, похожим на дуб, из-за чего в воздухе витал специфический приятный запах, какой-то старинный и благородный, как дорогой кубинский табак. Справа в стене тускло мерцал камин, возле которого спиной к смотрящим сидело чучело дракона. Из-за мерцания огня инспектору даже на мгновение показалось, что он живой, но Гарри, зная габариты здешних небесных обитателей, тут же прогнал от себя эту мысль. На других стенах висели странные, никогда прежде не виданные Гарри приборы и механизмы. Были там и картины с изображениями каких-то людей, пейзажи, наполненные ландшафтами инореальностного мира, были гербарии и схематические карты. Всё это Гарри увидел мельком, не имея возможности пристально рассмотреть, потому что Лайхам, дав инспектору лишь несколько секунд на осмотр удивительной комнаты, обратил его внимание на себя.