О-хо-хо, лучше уж крики Миши Большого, чем быстрые взгляды Миши Маленького, который никогда, ничего и никому не забывает, думал Василий Иваныч.

— У Жанны вынесли все ценное: кошелек, украшения, документы на эти украшения, которые она хранила в столе, как сказала Арина. Судя по всему, действовал один человек.

Миша Большой выругался. Это ему не шло. Он ругался редко и неумело.

— Ее ждали в подъезде, напали сзади, когда она повернула ключ в замке. Ей заткнули рот салфеткой с хлороформом, затем втащили ее в квартиру, бросили на полу в коридоре и нанесли удар тяжелым предметом по затылку. Затем тот, кто это сделал, обошел квартиру, вытряхнул все ее украшения, прошел в комнату, порылся в ящиках — все они были с ключами, нашел документы на драгоценности, распотрошил ее сумку, вытащил все из кошелька, погасил в квартире свет и ушел, захлопнув дверь. Если бы он закрыл дверь на ключ, мы вообще не нашли бы ее живой. Вероятно, грабитель торопился. Жанну привезли домой в половине двенадцатого, а в двенадцать с минутами ее нашла девчонка-соседка, которая с ней дружила. Она и позвонила в отель.

— Т-то есть вы хотите сказать, что это было п-подготовлено? — спросил Миша Большой. — Н-не случайный грабитель?

— Я думаю, что все было спланировано, и спланировано очень тщательно. Мы поговорили с Ариной. Она сказала, что это был день зарплаты и Жанна везла деньги в сумке, а кроме зарплаты, у нее там была еще и премия.

Миша Большой вопросительно глянул на Мишу Маленького.

— Вчера Жанна продала колье с изумрудами, и Арина с моего разрешения включила комиссию за колье в зарплату. Колье оплатили карточкой, подтверждение дали, но денег на счете пока нет. Я разрешил это в честь праздников, — пояснил Миша Маленький Мише Большому.

— Она н-наш лучший продавец, — напомнил Миша Большой. — Н-найдите, кто!

— Или найдите того, кто может найти, и пусть он ищет. У нас никогда не было уголовщины. У нас и не должно быть ничего подобного, и за это мы платим вам деньги, — добавил Миша Маленький.

— Я займусь этим сам, — сказал Василий Иваныч.

— Что вы предлагаете предпринять? — поинтересовался Миша Маленький.

Василий Иваныч зашел в «Солейль» в десять утра, еще до приезда Михаилов, и в подсобке поговорил минут пять с менеджером Сашей. Затем остановился в холле перед магазином и побеседовал с двумя охранниками, Степанычем и Генриховичем. Потом менеджер Саша вызвал в подсобку по очереди Ксюшу и Марину, двух продавцов, которые работали в этот день, на смену Жанне и Вике. Его инструктаж заключался в следующем:

— С Жанной случилось несчастье. Ни слова ни с кем на эту тему, даже у вас дома, ни одного слова ни подруге, ни свекрухе, ни мужу, ни девочкам из других наших магазинов, ни Вике, ни в разговорах между собой, особенно в кафе. Сегодня сюда придет следователь из милиции, вам нужно будет подняться к Василию Иванычу и ответить на все вопросы следователя. Милиции — ни слова о выручке, продажах, посетителях. Вся документация по продажам — у Катерины.

Через три дня Восьмое марта. Как вы знаете, работать будем по трое каждый день. Даже сбиваясь с ног и забывая, как вас зовут, — продолжил Саша, — надо помнить правило нашего магазина: никому за его пределами ни слова о деньгах, продажах, комиссии. И теперь еще — никому ни единого слова о Жанне. Если кто-то из посетителей или девочек из других магазинов — Ксюша, тебя это особо касается, ты вечно ходишь пить кофе с девочками из «Патриция» — в ближайшие дни спросит о Жанне, отвечать, что «наверное, она уехала к родителям». О расспросах немедленно дать знать мне или Арине. Кто не поймет того, что я сказал, работать в «Солейль» больше не будет.

— Мы все поняли, — ответили менеджеру девочки.

В отеле работало несколько сот человек. Горничные, электрики, бэллмэны, портье, официанты и повара пяти ресторанов, продавцы, владельцы и менеджеры десяти магазинов. Собственно, весь первый этаж отеля представлял собой торговую улицу, оазис для богатых. Здесь можно было купить все — от шелкового постельного белья до кашемировой безрукавки, от тонкого шелкового ковра до колье за миллион долларов.

В каждом магазине, особенно в ювелирном, была своя охрана. Охранники обычно стояли у дверей магазинов, при наплыве посетителей входили внутрь, замирая в углу. Когда Михаилы поставили у дверей охрану, у них прекратились кражи. И все же перед Новым годом или Восьмым марта всегда что-нибудь пропадало, по мелочи — хотя бы чехол от зажигалки или булавка для галстука.

Профессионалы это делали или мирные клептоманы — понять было невозможно. Тем не менее две пары глаз неустанно следили за всем, что происходило в «Солейль», гораздо лучше любых камер. Эти глаза под вечер краснели от постоянного напряжения и яркого света специальных ламп, которыми оборудуют ювелирные магазины.

Но охрана не жаловалась. Степаныч и Генрихович были сослуживцами, еще когда работали «в органах», дружили и теперь. Они понимали друг друга без слов, а в выходные вместе ездили рыбачить на Клязьму. У обоих было по двое детей. Степаныч был молчаливым полуседым брюнетом с грубоватым крупным лицом, а Генрихович — лысоватым полнеющим шатеном с мушкетерскими усиками и бородкой. Этот обычно шутил с продавцами и всегда держал наготове новый смешной анекдот.

Вторая смена охраны состояла из двух ребят помоложе. Слава и Валера отличались друг от друга, как день от ночи.

Слава был настоящий мачо — высокий и накачанный, темноволосый и темноглазый. Посетительницы оглядывали его с уважительным восхищением.

Валера был родом откуда-то из-под Рязани — белобрысый и приземистый, нос уточкой, небольшие цепкие глаза. Он нечасто, но хорошо улыбался — и от его улыбки нос уточкой куда-то исчезал, а на ум приходили заливные луга утром, ветлы над прудом и стайка гусей на берегу.

Василий Иваныч сидел в своем кабинете после часовой беседы с Ариной и думал.

Всего в магазине работали два менеджера — Арина и Саша, четыре продавца — Жанна, Вика, Ксюша и Марина — и четыре охранника. Любой из работников магазина точно знал день зарплаты — если, конечно, зарплата Жанны сыграла свою роль в случившемся. Другим моментом была продажа ожерелья Зойке. Эту продажу могли наблюдать все поголовно, кто в этот момент находился на первом этаже отеля.

Зойка, по прозвищу Сицилийская Вдова, была любимой клиенткой большинства отельных бутиков. Она заходила в каждый из них и легко уступала уговорам менеджеров, особенно симпатичных мальчиков из «Патриция». Ей было за пятьдесят, она была полновата, но рассекала по отелю в смелых нарядах, собранных в причудливые, так сказать, ансамбли, которые не снились и Вивьен Вествуд. Зойка вдовела шестой год, но ее состояние, по-видимому, кардинально не уменьшалось.

Ожерелье из белого золота с квадратными изумрудами, темными, как бутылочное стекло, убивало ее способность слушать доводы разума. Оно было похоже на зеленые глаза белоснежной пумы. Оно было похоже на океан и сверкающий белый песок Барбадоса. Нет, оно не было похоже ни на что на свете!

Зойка страдала по нему неделю, а вчера вечером все-таки купила его у Жанны, в смену Арины.

Арина звонила Михаилам, спрашивала про скидку, получала банковское подтверждение. Зойка в боа, в кожаных шортах и высоких сапогах лимонного цвета взволнованно выходила покурить в холл. Ожерелье было убрано с витрины и упаковано. Это могли видеть все — от горничной до голливудской звезды Синтии Стал, которая жила в президентском люксе отеля и в это время ужинала в ресторане «Моцарт».

Никто не мог видеть и знать, что Жанне выдали в этот день зарплату вместе с бонусом за еще не совершенный трансфер, кроме Арины, охранников Славы и Валеры, продавца Вики и Катерины Андреевны, управляющей «Солейль». В ее подчинении находились еще рекламщик Федор и секретарь Дарья. Федор сидел в отдельном кабинете с приемной и вообще в отеле бывал не часто, проводя время в полях. Значит, с Дарьей получалось шесть человек.