Михаила, под хохот, водрузили средь стаканов и бутылок. Но было уже наплевать. Водка пала на «старые дрожжи», так что он, пьяный, поддался общему настроению и, с пафосом, стал выкрикивать сокровенные стихи…

…Очухался в вытрезвителе, в «обезьяннике» за решеткой. На деревянных нарах, вдоль стен, сидели и лежали пьяные бедолаги. Кто-то спал, кто-то разговаривал. Дух стоял, — хоть беги.

— Товарищ капитан! Может, отпустите? — крикнул пленник через решетку. — Вы же меня знаете!

— В отдел поедешь. Не могу я… — знакомый офицер что-то читал, углубившись в бумаги. — Да и сколько можно, блин, выручать?

— Дак че, такого-то сделал? Почему в отдел?

— Накуролесил ты в баре, отвечать придётся!

— Дак пьяный же был. Ничего не помню!

— Ну, мало ли…

Через час приехал «Уазик», и алкаша втолкнули в кабину, с неким пьянчужкой. В отделе, когда туда прибыли, вынули из карманов всё; заставили снять, даже шнурки от ботинок, и посадили в холодную камеру.

Его охватило отчаяние. К тому же, — начался отходняк. Бросился стучать в железную дверь.

— Откройте! Плохо мне! Жить не хочу!

— Да это же «мусора»… Хоть сдохни здесь, не помогут! — откликнулся парень с нар. — Ляг, успокойся лучше…

— У меня давление! — алкаш со страдальческим лицом, повернулся к нарам и опять застучал — Вызовите «Скорую помощь»! Пожалуйста!

В ответ — молчание.

Он начал биться еще исступлённей.

— Слушай, ханыга! Будешь стучать, мы тебя в одиночку, в карцер посадим. Вызвали «Скорую», приедут, сказали…

Через некоторое время, загремела щеколда. Михаила вывели в какую-то комнату. Там — ожидал доктор. Знакомая личность!

— Вы меня помните? Да в шахматы, в саду Горького, играли! Помогите, увезите отсюда! — зашептал бедняга.

Врач только кивнул головой, смерил давление.

— Ого! 180 на 100. Да вам пить нельзя! Товарищ майор, мы его забираем в больницу!

Радости Михаила, не было предела. В машине «Скорой» вымолвил:

— Спасибо!

— Но вам, действительно, нужна помощь. Уколы поставили. В приёмном покое понаблюдают.

Но в больнице, как только приехали, прибор показал 140 на 90. Просто в милиции, несчастный поддался панике. Его тут же, отпустили домой.

Глава 5

1

Отходняк, после недельного запоя, длился больше трёх суток. Михаил, по незнанию, отпивался пивом, и от этого было, лишь хуже. Который уже раз, давал зарок: не пить ни при каких обстоятельствах! Ведь какие неописуемые мучения! Не лежится, не сидится, не спится… О, Боже мой! Состояние усугублялось еще тем, что Ленки, до сих пор не было дома. Куда пропала — неизвестно. Мать так и сказала: не надо было гнать… Хотя сдержать себя, он не мог. Такой уж характер! Или всё, — или ничего!..

Алкаш лежал у родителей, когда прибежала Ритка и сообщила: «Твоя-то, у нас! Пришла!..». Он, в ликовании, рванулся туда.

Зая сидела на кухне, делая вид, что ей всё безразлично.

— Ну, — пошли, что ли? — сдерживая радость, притворился суровым мужем. — Где столько дней-то была?

Ленка молча, прошествовала в квартирку, что рядом.

— Я отчитываться не обязана… — и вдруг, бросилась Михаилу на шею. Разлука пошла им на пользу. Оба соскучились так, что не могли остановиться. Тут же, повалились на кровать…

— Хотела увидеть, хотела?! — горячо шептал «муж», после неистовой бури слияния.

— Жить без тебя не могу! — Ленка покрывала лицо поцелуями.

— Значит, любишь?!

— Люблю! Очень!

Примирение состоялось…

Он гладил её по предплечью, по груди, по животу. Потом, нежно стал целовать, в том же порядке… Неожиданно для себя, спросил:

— Лена, давай поженимся? Ты согласна?

— Да…

— Завтра же, подадим заявление! Хочу, чтоб была официальной женой. Моей, и больше ничьей…

— И ребёночек у нас будет! И заживём, душа в душу… Мечтаю о доме, огороде, скотине. Ну, как в деревне…

— Дак мы и так, в деревне живём. На фиг, благоустроенную квартиру! Буду писать научные труды, а Лена помогать… Всегда мечтал об этом.

— Ты — мой муж. Любимый!..

Между тем, и Зая, и Михаил, прогуляв рабочие дни, оба остались без работы. Да и черт с ним! Горлов платил копейки; а в садике, зарплата няни, вообще, была смехотворной. Что же касается ребёнка, о котором мечтала подруга, то Ленка, не смотря на интенсивную половую жизнь, почему-то, так и не могла забеременеть. Потом уже, она признается «мужу», что детей иметь никогда не сможет. Потому что, дескать, застудила органы еще в Дагестане, когда пьяный отец выгонял, на ночь, глядя, из вагончика, в котором жили, и дочь спала, прямо на голой земле. Но эта басня про холодную землю, как и многое другое, была ложью…

Отдав заявление в ЗАГС, и сообщив о своём намерении родителям, они вступили в какой-то, радужный этап взаимоотношений. Любовь переполняла обоих. Ходили за пруд, вдоль речки, до горы Орёлки. Забирались на самую верхотуру.

— Я хочу тебя!

— Но не здесь же, дурачок! Дойдем до дома, и делай со мною, что хочешь!

И он нёс «даму» на руках, сколько хватало сил. Оба безудержно смеялись, выливая, наружу, охватившие чувства.

Потом, шли вверх по другой речушке, впадающей в тот же пруд. Пробирались по логу, на склонах которого, прилепились деревянные домишки.

— Здесь рядом, во-он на той улице, и живёт та самая Надя… — Михаил и Зая сидели, под берёзками, на травянистом взгорке.

— Так ты её, всё-таки, любил?

— Скорее, был влюблён. Довольно сильно, — он усмехнулся, видя, как Ленка нахмурилась. — Сейчас-то прошло… Тебя встретил, и всё постепенно забыл.

— Хочешь, счас пойду к ней и скажу, что ты мой! — решительно встала Зая.

— Еще чего не хватало! Сиди уж, прижмись… Да не плачь! Люблю ведь. Не веришь, уж, что ли?

— Поклянись!

— Дак, руку и сердце предложил! Скоро распишемся. Что, еще-то, блин, надо?

И они, взявшись за руки, охмелевшие от счастья, пошли, не разбирая куда…

2

Михаил дал зарок, что до свадьбы выпивать не будет. Влюблённые, кстати, даже не задумывались, сколько отец вбухал средств на долгожданную женитьбу сына. Что касается Заиных родственников, то они и близко не показывались. Между тем, срок, когда «молодые» должны были расписаться, настал.

Утром «муж», сбегав на рынок, купил огромный букет цветов. Обручальные кольца попросили у родителей. Свадебного платья, как такового, не было, — мать купила Ленке, белый выходной костюм и короткую фату. Туфли одолжили у соседки с улицы. Но имелась иномарка, чтобы везти жениха с невестой в ЗАГС. Это предложил услуги знакомый Михаила, бывший мент, у которого тот брал, когда-то, информации. На роль свидетелей согласились: со стороны жениха — Юрка Волгин, а невесты — Юлька.

Вчетвером сели в машину, — больше никого с ними не было. В ЗАГСе выяснилось, что забыли обручальные кольца! Но на трамвае, примчался Юлькин сын, Серёга — запыхавшись, принёс. Вчетвером, без родственников, и прошли в Зал бракосочетаний. Зазвучала музыка. Обменялись кольцами. Ленку и Михаила объявили мужем и женой.

Потом, по обычаю, проехались по городу. Отпустив иномарку, обнаружили, что потеряли свидетельство о браке! Две случайности сразу, — кольца и свидетельство: неужели, Бог не хотел влюблённых соединить?!..

Гостей собралось, всего-то, человек двадцать. Сергей Николаевич, директор, стал тамадой. А «музыкальное оформление», пришлось взять на себя самому жениху. То есть, был баянистом на собственной свадьбе.

— Горько, горько! — вновь и вновь, поднимали молодых, опустошая рюмки и салатницы. А потом, вышли во двор, где директор затеял с гостями игру в «пробку»: каждый, кому та доставалась, исполнял какой-нибудь номер. Танцевали — до упаду. Что и говорить, весело было, даже чересчур. А Михаил всё налегал и налегал на рябиновую настойку, а затем, и на водку.