- Где ты? Кто ты? – спрашивала я, даже не надеясь, что меня поймут.

- Fahacista! Li, la daset vat! Samsabiv![11] – проговорил тонкий женский голос. Судя по нему, это должна быть молодая женщина или вовсе девушка моих лет. С одной стороны я порадовалась, а с другой чему тут можно радоваться? Эта несчастная нисколько ни в лучшем положении, чем я!

- Ты не понимаешь меня, да? Как же мне с тобой поговорить? – рассуждала я.

- Марунта! – сказала она. Только сейчас я увидела ее руку. Морщинистая кожа совершенно не соответствовала моему представлению. Мгновенно образовавшийся ком в горле не давал спокойно дышать. Взгляд самопроизвольно скользнул дальше, в глубь комнатки, туда, где, по моему мнению, должна была сидеть девушка. Ужас пробежался по моей коже.

Там в углу, как я и предполагала, сидела молодая женщина, на вид которой было всего, лет двадцать пять, однако, вид у нее был непередаваемый. Часть темных длинных волос на голове отсутствовала, видимо, была зверски выдрана. Нос явно был сломан и не вставлен обратно. На самом лице множественные шрамы, а вместо бровей следы от ожогов. Все губы в точечных кровоподтеках, будто ее кололи иголками. На девушке и живого места не было. Я сглотнула свой ком. От такого зрелища я чуть не похолодела.

- Кристина! – представилась я, поняв, что она желает познакомиться. А вот я стать такой же страшной не желаю. Да, я просто не выдержу всех этих пыток, которым ее подвергли!

- Bigenizi’to, re la vat pirfa dum jok hyr! [12] - говорила она. Я ничего не могла понять, но, тем не менее, ответила.

- И мне приятно познакомиться. Хотя я бы лично пожелала несколько другую обстановку!

Я пожала ей руку. Странно, но впервые в жизни, я не испытала неприязни к такого рода внешности. Мне было жалко ее, а в это время мое собственное сердце колотилось о ребра, подсказывая, что и меня это все ждет! И за что мне такое?

Я села с ней рядом. Что можно узнать у человека, который совершенно тебя не понимает?

Я оказалась в неизвестном мне мире, заточенная в какую-то темницу вместе с изуродованной девушкой, но чувствовала себя глухонемой. Точно! Вдруг пришла идея. Надо использовать жесты, тогда возможно она и сможет меня понять. Но что ее спросить и как это показать? У меня было столько вопросов, что я не могла выбрать какой из них важнее для меня в данный момент. Немного поразмыслив, я решила спросить о том, кто эти люди, и каковы их намеренья.

- Кто они? – спрашивала я, жестом показывая на дверь и немного наклоняя голову, - Кто? И что они хотят? – добавила я уже намного тише, поскольку не увидела и намека на то, что она меня поняла.

- Nib nerastu, gorjo. Rukizaf upaw vesatuy. Mad yate upaw ben’te![13] – Говорила девушка. Она сжала свою правую руку в кулак, оставив свободным лишь большой палец, и провела им по своему горлу. Ее говорящий сам за себя жест, объяснял многое. Затем она встрепала свои волосы и изобразила старушку, я кивнула, понимая, что речь идет о единственной женщине. Марунта стала делать зловещие движения руками, вокруг чего-то вымышленного впереди себя, при этом выпучив глаза. Я нахмурилась, поскольку не совсем поняла, что она имеет в виду.

- Vesatuy. Saste?[14] – спрашивала она. Я смотрела на нее. Марунта тяжело вздохнула и задумалась. Последовало несколько странных на мой взгляд движений с ее стороны, но я так и не поняла, что она мне пытается объяснить. В конце концов, я просто махнула рукой, останавливая ее. Теперь была моя очередь жестикулировать.

- Она сделает со мной то же самое? – спрашивала я. Точно так же как она, я изобразила саму женщину, показывая сначала на себя, а потом на нее. Девушка смотрела на меня с непониманием. Я сделала несколько шагов вперед и повторила все, только теперь я показала на ее шрамы.

- Ha, nib dawer yete![15] – проговорила она, опустив глаза, которые вдруг оказались на мокром месте. Резко и отчетливо я представила эти шрамы, ожоги и другие уродства на своем лице. От такого у меня кишки свернулись в клубок, оттягиваясь вниз, будто желая вырваться из моего тела.

- Я не хочу быть таким уродом! – закричала я, одним махом развернувшись на месте и рванув к двери. У меня вновь открылась паника. Кому я буду нужна, с таким лицом?

Некоторое время я колотила в дверь. Марунта подошла ко мне и слегка обняла за плечи. Касание было очень легким и успокаивающим. Я начала хныкать. Марунта легко меня развернула и обняла. От такого я вообще разрыдалась.

Через какое-то время я все-таки успокоилась. Мы вместе сели на пол. Кстати, в нашей тюрьме не было пола, просто земля, в которой даже местами прорывалась молодая трава. И здесь она была нормального зеленого цвета, но для меня это было уже не важно. Я и так прекрасно понимала, что не сплю, а нахожусь в другом мире. Вот так молча рядом друг с другом мы и сидели, пока мой взгляд не попал на небольшую палочку. Ей же можно рисовать!

Все о чем я догадалась так, это просто поднять эту палочку и отдать Марунте. Я показала на землю. Девушка меня не поняла. Тогда мне пришлось забрать орудие общения назад и начать рисовать самой. Может быть, это была и глупая идея, но просто сидеть, ничего не делать и горевать о своей участи было не особо приятно.

- Девушка, - произнесла я, нарисовав небольшую карикатуру, поскольку художественный талант обошел меня стороной. Одновременно я показывала на нас с ней. Я решила выучить хоть несколько слов их языка, чтобы как-то понимать, о чем они говорят. Решила следовать пословице: «Знание – это сила!» Марунта улыбнулась и кивнула.

- Avter, - произнесла она. Я повторила несколько раз, поскольку мое первое произношение вызвало у Марунты лишь смех. Она же сама не стала повторять за мной. Видимо, посчитала, что ей это не к чему. Да и правда, зачем ей русский язык, если в мой мир она никогда не попадет?

Дальше я рисовала парня или мужчину, как будет угодно. Я снова училась произношению. Далее последовала целая череда картинок и слов, которые я посчитала словами первой необходимости.

- Dancaze, ruhaf, lasda, gopif, ucir, taruj![16] – произносила Марунта. Рисовать действия было достаточно сложно. Одно дело, когда это просто предмет и у него существует одно или максимум два названия. И совершенно другое дело, когда я рисую одно действие, а уж как она понимает мой рисунок вообще не известно. Но по реакции Марунты, я могла предположить, что я делаю определенные успехи.

Несмотря на то, что мы были заперты, через поры в материале стен можно было спокойно видеть все, что происходит снаружи. Сначала лучи солнца освещали нашу комнатку, а затем последние лучи заката. В этот момент было как-то слишком грустно на душе. Находясь здесь, так далеко от дома взаперти, эти последние лучики наводили огромную тоску и отчаянье. Казалось, что солнце вот-вот сядет за тучки и больше никогда для тебя не поднимется! Отвратительное ощущение!

Так, мне пришла мысль расспросить Марунту о стенах. Она показала на нас, потом на наши глаза и кивнула, а затем на уши и стала мотать головой. При этом она произносила слова, а я пыталась повторить их, понимая смысл.

- Aut cazis mante vazadu upaw, re hafif’to. Upaw ler, ik vazadu’to, re gutawer hafif![17] – говорила она. Так я постепенно учила слова, начинала понимать смысл речи, хотя о маленьких словах, которые, по всей видимости, служат для связки слов в предложении мне пока и не мечтать! Но мне и этого вполне достаточно.

Вечером, на закате, дверь нашей темницы распахнулась. Синие лучи солнца практически ослепили нас. Я даже не могла понять, кто именно к нам вошел. Высокий широкоплечий мужчина, закрывал почти всю дверь и казался на таком фоне лишь темной фигурой, окруженной синим сиянием. Где-то в глубине, я подметила для себя, что этот закат мне даже мог бы понравиться! Только вот ситуация не особо приятная! Когда мои глаза буквально через минуту начали приходить в себя, я смогла разглядеть своего похитителя и его ехидную улыбку.

- Quge, avter! Ramna sasti ic aftar![18] – мерзким тоном проговорил он. Сложилось впечатление, что он не с нами разговаривал, а выбирал себе лакомство. Именно такой голодный взгляд прошел по мне с ног до головы. Только в следующее мгновенье я заметила, что перед ним стоят две миски. Одно небрежное движение и эти миски летят в нашу сторону. Как только он пнул их в нас, раздался хохот и громкий сильный хлопок дверью. Я аж подпрыгнула от таких звуков. После абсолютной тишины, в которой мы с Марунтой находились последние несколько часов такая громкость просто давила на уши.