— Знаете, я должен извиниться, правда. Я только сейчас понял, что захватил весь разговор с тех самых пор, как мы заговорили.

Кэкстон вежливо улыбнулся.

— Вы очень интересно рассказываете.

Келли продолжал:

— Я хотел лишь сказать, что вы сказали, будто продаете фотопринадлежности, кроме всего прочего.

Кэкстон пожал плечами. Интересно, выглядел ли он настолько озадаченным, насколько начинал это чувствовать. Он видел, что Келли вытащил какой-то фотоснимок и протянул ему. Келли спросил:

— Видите здесь что-нибудь необычное?

Кэкстон с первого взгляда увидел мастерски сделанный цветной снимок. Он с трудом сосредоточился на нем, потому что подсознательно ожидал бессмысленного спора об относительных достоинствах товара, которым он торговал. Во-первых, ему было это неинтересно, а во-вторых — ну, да черт с ним!

С этими мыслями он попытался рассмотреть фотографию. Словно наяву он вдруг увидел картину. И с мысленным всплеском возбуждения понял, что уже видел ее раньше: тот же самый вид венерианского океана, что и в одном из фильмов, который он брал из фильмотеки Арлея, когда работал в Тигенор-Колледж. По крайней мере, очень похоже.

Пальцы Кэкстона крепче сжали снимок.

— Эй, — сказал он — где вы это взяли?

— У Селани, — последовал ликующий ответ.

Кэкстон рассмотрел прекрасный, дикий морской вид с безумным чудовищем поближе — и сразу успокоился. Очень удачно, сказал он себе, что это «действительно» венерианский пейзаж. Что придавало всему этому привычную перспективу, потому что исследование Венеры Великими Державами установило, что Венера не является дышащей паром моделью теплых морей доисторической Земли. Наоборот, это сверхраскаленная пустыня, с температурой поверхности достаточной для того, чтобы расплавить многие металлы.

Он протянул руку, возвращая снимок молодому человеку.

— Очень хорошо, — сказал он, — Какой прекрасный художник. Я бы хотел познакомиться с этой девушкой, Селани.

— Постойте-постойте, — сказал Келли, — это не все.

Он протянул руку и коснулся снимка, слегка сжимая один край. — А теперь посмотри, — сказал он.

Кэкстон небрежно глянул вниз. Какой-то момент — всего лишь момент — он был спокоен и просто ждал. Затем в голове возникло какое-то расплывчатое пятно, затем появилось ощущение, будто все его внутренности одновременно прыгнули в разные направления.

Откуда-то издали он услышал Келли.

— Я же говорил, что в ней что-то странное.

— Странное! — Кэкстону понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что этот квакающий голос принадлежит ему.

Потом он уже только смотрел.

Изображение на, вернее в карточке… двигалось. Волны пенились. То же существо со своей головой ящерицы, так напоминающее зверей, бродивших по серым болотам на Земле сорок миллионов лет назад, опять пыталось схватить человека, парившего над волнами. Оно метнулось вперед. Его пасть разверзлась, и оно рванулось из воды. Словно дразня, человек поднялся на своем «Полете-О» выше, оставаясь за пределами досягаемости острых как бритва зубов, яростно рвавшихся к нему.

Кэкстон смотрел, как развивалась атака. Изображение замерло как раз, когда гигантские челюсти полностью разошлись на весь снимок. В этот момент возникло что-то расплывчатое, а затем… челюсти постепенно исчезли. Снова возникло то же самое изображение, что было на снимке, когда Кэкстон взял его в первый раз.

Неподвижное, прекрасное, безмолвное, фантастическое.

По-видимому, снова готовое развернуться.

Кэкстон держал удивительную вещицу, словно знаток, ласкающий драгоценный камень. Он слышал, как Келли болтал где-то вдалеке.

— Их делает ее отец, — говорил он, — он настоящий гений с этими приспособлениями. Вы бы посмотрели, что она продавала в поезде в прошлом месяце. На днях он собирается начать большое производство. Когда это наступит, все фотокомпании и множество других фирм окажутся не у дел.

Такая идея уже приходила в голову Кэкстону. Прежде, чем он овладел своими мыслями и смог что-либо сказать, снимок из его рук забрали, и Келли наклонялся в проход к симпатичному седовласому человеку. Келли сказал:

— Я заметил, что вы рассматривали это, сэр, когда я показывал его своему другу. Не хотите ли взглянуть?

— Ну конечно, — ответил человек.

Он говорил тихо, но резонанс его голоса вызвал звон в ушах Кэкстона. Пальцы старика схватили протянутый снимок, и каким-то непостижимым образом снимок разорвался на несколько кусочков.

— Ой! — беспомощно воскликнул Келли.

— Прошу прощения, — сказал старик.

В его руке появилась долларовая бумажка.

— Ради бога простите, виноват. Но вы сможете купить у девушки еще одну, когда она придет.

Он откинулся на спинку своего сидения и зарылся в газету.

Кэкстон заметил, что Келли закусил губы. Молодой человек сидел, уставившись на обрывки снимка, затем посмотрел на долларовую бумажку. Наконец Келли вздохнул.

— Ничего не понимаю. Он у меня уже неделю. Дважды падал в воду, был на жаре… и ничего, а тут рассыпался, как кусок гнилого дерева.

Он пожал плечами, а когда продолжил, в голосе его послышалась жалоба.

— Наверное и впрямь нельзя ожидать от отца Селани первоклассной работы в тех условиях, которые… — в возбуждении он замолчал. — О, смотрите, вон Селани. Что у нее сегодня, интересно.

На его узком лице появилась хитрая улыбка.

— Подождите-ка, я пойду покажу ей порвавшийся снимок. Я помню шутил, когда его покупал — говорил, что это какой-то трюк. Она тогда рассердилась и дала гарантию на всю жизнь. Да что она там еще продает? Смотрите, вокруг нее уже целая толпа.

Кэкстон поднялся. Стараясь получше увидеть, он вытягивал шею над толпой, обступившей девушку, которая что-то показывала в дальнем конце вагона.

— Бог ты мой! — послышался возглас. — Сколько вы просите за эти чашки? Как это получается?

— Чашки? — произнес Кэкстон и двинулся к группе, находясь в состоянии какого-то смутного очарования. Он не ошибся, девушка раздавала какие-то сосуды, постоянно наполняющиеся жидкостью. Из сосуда люди пили, но он мгновенно наполнялся вновь. Ее отец, подумал Кэкстон, каким-то образом сумел получить воду из воздуха. Настоящий гений! Если бы он смог сговориться с ним сам — это успех.

Полет его мысли оборвался, когда кристально чистый голос девушки возвысился над возбужденным бормотанием.

— Цена один доллар за штуку. Это результат конденсации. Процесс знает только мой отец. Но подождите, я еще не закончила показывать.

Она продолжала, голос его звучал холодно и сильно в образовавшейся тишине.

— Как видите, это складывающаяся чашка без ручки. Сначала открываете. Затем поворачиваете первое кольцо по часовой стрелке. На определенной точке получается вода. А сейчас — смотрите. Я поворачиваю дальше. Жидкость краснеет и превращается в кисло-сладкий напиток, весьма освежающий в жару.

Она передала чашку. Пока она переходила из рук в руки, Кэкстону удалось оторвать взгляд от диковинки и хорошенько рассмотреть девушку. Она была высока, около пяти футов и шести дюймов, волосы у нее были каштановые. Очень умное лицо. Оно было тонким, привлекательным, и в нем была какая-то гордость, что придавало ей поразительный вид отстраненности, несмотря на то, как она брала доллары, которые ей совали в руки.

Ее голос поднялся еще раз.

— Извините, только по одной на человека. На днях они появятся на общем рынке. Это просто сувениры.

Толпа рассосалась, все вернулись на свои места. Девушка шла вдоль прохода и остановилась напротив Кэкстона. Кэкстон быстро сказал:

— Здесь мой друг показывал мне фотоснимки, который вы продавали. Интересно…

— У меня есть еще несколько. — Она серьезно кивнула головой. — Вы не хотели бы еще и чашку?

Кэкстон кивнул на Келли.

— Мой друг также хотел бы еще один снимок. Его порвался.

— Извините, я не могу продать ему второй снимок.

Она замолчала. Глаза ее расширились.

— Вы сказали, его снимок «порвался»?