В тесте ВОЛ вопрос-мнение № 173 гласит: «Я любил школу». Каждый третий отвечает на этот вопрос отрицательно, среди них известные ученые, артисты, общественные деятели. Отрицательный ответ не обязательно означает нежелание учиться, а часто — отрицательные эмоции, связанные с обучением (одиночество, конфликты с одноклассниками и учителями, унижение).
Первичная апостериорная настройка — ожидание положительных эмоций: хорошо идти в школу (институт) по нарядной улице, чувствовать себя школьником (студентом), приятно войти в это здание, где так уютно и интересно, встретить знакомые лица тех, кто дал тебе столько хорошего, сегодня предстоит интересный день — и сделаю то-то и то-то, узнаю то-то и то-то, а потом долго буду рассказывать обо всем, вплоть до шутки преподавателя, а домашние будут слушать меня очень внимательно, стараясь не пропустить ни слова.
Вступив на порог своей alma mater, ученик (студент) забывает, что за ее стенами существует иной мир; раскрыв тетрадь, забывает обо всем, кроме урока (лекции). Вторичная апостериорная настройка: перестать перешептываться и ерзать, поймать взгляд преподавателя и улыбнуться его шутке, которая сорвалась как будто бы случайно, но в действительности является почти обязательным элементом настройки. Потом преподаватель познакомит с сегодняшним материалом, издалека поманит лакомыми кусочками и начнет, перемежая изложение отвлеченных понятий конкретными примерами, рассказ — показом, напряженный момент — паузой и шуткой.
На уроке и лекции, как в театре, из оцепенения восприятия может вывести только опустившийся занавес, звонок, вспыхнувший свет и возглас: «Перерыв десять минут, вопросы после перерыва».
Человека волнует больше то, что происходит близко от него, и меньше то, что дальше. Но это далекое удается приблизить. Известие, что где-то за тридевять земель произошло землетрясение, наводнение, извержение вулкана и есть жертвы, не очень взволнует читателя, если он не знает, где находится эта страна, если не увидит кадры телехроники и не узнает подробности, которые заставят забиться его сердце.
Швейцарский журналист, чтобы привлечь внимание читателя к экономическим проблемам Египта, начал с картинки; «Если пройтись по любому министерству в Каире, можно увидеть множество комнат, заставленных столами, за которыми сидят совершенно незанятые молодые мужчины и женщины. Перед ними нет даже бумаги, на которой они могли бы что-то писать. Один из десяти читает газету, другие стоят или сидят вокруг и вяло беседуют между собой». Контакт обеспечен. Читатель представляет себе ситуацию и готов познакомиться подробнее с существующим положением вещей в цифрах и картинках. Точно так же поступает лектор.
Сейчас высокопоставленного посетителя школы директор обязательно спросит, как понравились ему кабинеты — физический, химический, биологический и что он думает о «кабинетной системе» вообще, когда ученики не занимаются только в своем классе, а кочуют из кабинета в кабинет. Кабинеты действительно выглядят неплохо. Но будет ли эта пестрая наглядная обстановка сосредоточивать внимание учащихся на изучаемом предмете или рассеивать это внимание? Вопрос не такой простой. Если урок скучный, картинки, развешанные по стекам, позволят не шептаться и не играть в «Морской бой», а спокойно сидеть, смотря по сторонам, изредка поглядывая на учителя в ожидании конца урока. Если урок интересный — развешанное вокруг никто не будет замечать, но, если оно кричит и зовет, как навязчивая реклама, внимание резко снизится и эффективность обучения тоже.
Многое зависит даже от того, как раскрашены стены, и не случайно цветопсихолог бледно-зеленую или бледно-синюю школьную доску вещает на красную стену в 1-м классе, на оранжево-красную и оранжевую — во 2-м, оранжевую или желтую — в 3-м, желто-зеленую — в 4-м, зеленую в — 5-м. Потом он начинает использовать темно-синий цвет, который в сочетании с оранжево-желтым пятном не кажется холодным и сонным, стимулируя творческую активность.
Обычно расписание занятий составляется учебной частью школы или вуза и носит довольно случайный характер, если не предусмотрено один курс читать после другого. Сейчас психологи все настойчивее обращают внимание на то, что учебный материал как лекарство должен выдаваться в определенных дозах, в определенное время и с определенными интервалами. Если физкультура «показана» во второй половине дня, то не всякий предмет может изучаться после физкультуры. Если для урока математики достаточно двух часов, то это очень мало для иностранного языка, требующего погружения в языковую стихию и, следовательно, большей настройки (кстати, это одна из причин низкой эффективности обучения иностранным языкам).
К одному предмету можно обращаться раз в неделю; другой требует каждодневных занятий, чтобы ни ученики, ни учитель не забыли, что было в прошлый раз, и в изложении не было пропущено ни одно, даже самое мельчайшее, логическое звено.
В институте в центре Москвы студенты изучают кадровую политику, знакомятся с методологией профессионального клиринга, учатся оценивать способности, знания и навыки, сдают экзамен по ВОЛу. Всем II курсом они разработали тест, назвав его «Роза ветров-82». Для 32 способностей, характеризующих темперамент, открытость и стабильность характера, каждый сочинил 32 фразы, получилось 3200 фраз. Потом для каждой способности были отобраны 3 лучшие фразы, итого 96 фраз, которые при всех возможностях, желании и старании не мог бы сочинить один человек.
Сегодня лекция о том, как будут учиться в XXI веке, что думают по этому поводу наши ученые.
Первым делом восстановится лестница «образовательных цензов». Раньше ведь было: «Неграмотный — начальное, неполное и полное среднее образование — неоконченное и оконченное высшее». Сейчас только: «Среднее — высшее». Будет: «Среднее — четыре ступени к высшему». Но лучше все это переименовать: «Начальное (10 лет) — начальное профессиональное — неполное и полное среднее — неполное и полное высшее». И еще, как теперь, два сверхвысших — кандидатская и докторская степени. Всего 7 ступеней.
В десятилетие ликвидируют неграмотность — языковую, математическую, музыкальную, заложат общеобразовательный фундамент, привьют культуру, разовьют кругозор и научат бегло разговаривать с иностранцами. С 1-го класса штурман-психолог будет постепенно профориентировать ученика, делая поправки на ветер (увлечения) и морские течения (изменение способностей). В 8—10-х классах все учащиеся раз в неделю будут посещать уроки труда в комбинате профориентации (такой комбинат, «Лотос», уже создан в Риге), где по путевке психолога ближе познакомятся с рекомендованными профессиями и попробуют себя.
Окончившие I ступень выберут один из трех путей: заниматься неквалифицированным трудом в одной из трех сфер производства — промышленных товаров, сельскохозяйственных продуктов и услуг (менее желательно, потому что рабочих мест, требующих неквалифицированного труда, останется очень мало); поступить в профессионально-техническое училище, как сейчас поступают на льготных основаниях после десятого класса, чтобы быть квалифицированными рабочими (более желательно); поступить в высшее учебное заведение.
Поступление в высшее учебное заведение все равно что перейти из одного здания в другое — без экзаменов, но с испытанием способностей, которое начинается простым собеседованием: «Что вы знаете о своей будущей специальности, что вам больше всего в ней нравится?» Потому что сегодня 29 процентов юношей и 33 процента девушек, поступающих в вузы, не имеют никакого представления о будущей профессии.
Если поступающий — рабочий, не пожелавший продолжать учебу в вечернее время, его подвергнут экзамену и выявленные пробелы «заштопают» на подготовительных курсах. Необходимость «штопки» возникнет также, если по какой-нибудь специальности начальное образование не стыкуется со средним, как это случилось сейчас, когда больше стали подавать заявления в гуманитарные вузы, а легче набирающие проходной балл в технические вузы обнаруживают недостаточные знания по физике и математике.