Булат проснулся в начале седьмого. Сразу после того как Иван ушёл на работу. Встав с кровати, он надел штаны и рубашку. Потянувшись, вышел босиком в коридор и направился в туалет на улицу, пройдя мимо кухни, в которой находилась Елена. Молча, не поворачивая головы, он вышел на веранду, а затем во двор. Женщина тоже сделала вид, что его не заметила. Утро встретило Булата, прохладой, и бесконечно голубым небом, в котором еле различимо глазу мелькали стрижи. Выйдя из туалета, парень не стал возвращаться домой, а зашёл в беседку и сев на скамейку, упёрся лбом в кулаки, поставив их на серый старый стол из дубовых досок. Стол, весь в порезах, сколах и трещинах, стоял на огромном пне. Целая история застолий, была запечатлена на нём, словно текст на листе бумаги. На стол тут же, запрыгнул старый кот, словно взявшись из ниоткуда. Животное уже не имело того лоска, что ослеплял малыша при их первой встрече. Больные лапы, клочковатая шерсть и примутнённые глаза, говорили что он доживает свою длинную кошачью жизнь. Ткнувши головой в голову Булату, кот мурлыкнул, и у парня на хмуром лице проскочила улыбка. Он поднял голову и погладил друга. Кот от старости уже не мурлыкал как раньше, а просто похрюкивал прищурив глаза. Убедившись, что с любимым хозяином всё в порядке, он спрыгнул вниз, и медленной тяжкой походкой отправился в дом. Вскоре на пороге появилась Елена, и спросила: «Ну, долго ты там сидеть будешь? Заходи, мой руки, и садись за стол». Не дожидаясь ответа, она развернулась и зашла в дом. Посидев ещё минуты три, Булат поднялся, и направился к веранде. Поднимаясь на крыльцо, он разошёлся с Еленой. Она уже собралась и направилась на остановку, чтобы успеть к московскому автобусу. Деловитой походкой женщина спустилась с крыльца и заявила: что её не будет дома целый день, и что она приедет на последнем автобусе, потому что, у её очень много дел в столице.

На самом же деле, она уехала к своей старой подруге, которая тоже была родом из этого села, но лет пять тому назад, переехала в Москву, найдя там себе пожилого сожителя. У предприимчивого бывшего научного деятеля, было свое прибыльное дело. Он держал пару конфетных киосков, и хлебный ларёк вблизи оживленного метро. В глазах Елены, этот деятель был просто мужским идеалом и ни в какое сравнение не шёл с её непутевым Иваном, нищим сельским трактористом. То, что она назвала важным делом, представляло собой восьми часовое кофепитие, в процессе которого перемывались кости всех знакомых и их дальних родственников, которых вовсе может уже и не существуют.

Позавтракав творогом с медом и густой домашней сметаной, Булат отправился в гости к своему Петьке. Не дойдя ещё метров сто до его двора, он услышал брань Петькиной матери, которая прекрасно владела русским языком, и не скупилась на выражения. Женщина была очень вспыльчивая, но отходчивая. К тому моменту как Булат подошёл к воротам, брань в доме утихла. Петя вышел во двор, потирая фиолетовое ухо. Следом вышла и его мать, полная женщина невысокого роста с добрым круглым лицом, которое в мгновение ока, могло превратиться в грозу. Вытирая руки о фартук, она сказала: «Так голубчики, далеко не уходите! Позову, притащите мне баллон газовый с гаража, а то этот уже запыхал». Петя, продолжая тереть ухо заканючил: «Ну мам, мы хотели на болото пойти, карасей половить». Тетя Люда хлопнула ладонью по косяку, так что во всей веранде задрожали стекла в деревянных рамах, Петька вздрогнул. С грозным взором, женщина рявкнула: «Никаких карасей! Я тебе сказала — баллон! Я кому варенье варю, себе что ли?!» Желание половить карасей тут же куда-то пропало, и Петька повел Булата в свое потайное место между сараем и высоким забором. Там был всякий хлам, старый стол, пару автомобильных покрышек и люлька от мотоцикла. Который был в дребезги разбит в пьяном угаре его батей, на третий день после его покупки. Мотоцикл, купленный из семейного бюджета, по замыслу тети Люды, должен был возить работы комбикорм. В планах у хозяйки витало увеличение домашнего поголовья свиней до тридцати голов, а может и более. Дядя Боря оказался везунчиком, про таких люди говорят: «в рубашке родился», влетев на полном ходу в столб, и разбив мотоцикл в дребезги, он отделался всего парой царапин. Но к сожалению, травму он всё же получил в этот день, и довольно серьезную. Когда к их двору, изувеченный ИЖ Юпитер волоком со скрежетом подтащил на веревке трактор. Тётя Люда выносила со двора мусор в цинковом ведре. Её супруг спустился с подножки трактора, и протянув руки к жене, еле ворочая языком сказал: «Людмила, я тебя люблю, дай я тебя поцелую». Раздался глухой удар ведра о голову каскадёра, выбив его из сознания. Тракторист выскочил из кабины, и принялся приводить человека в чувство, а тетя Люда кинула погнутое ведро на землю, окинула взором груду металлолома, развернулась и с глазами полными слез, отправилась в дом, выпить валерьянки. Дядю Борю госпитализировали, и поставили диагноз: сотрясение мозга, перелом челюсти и смещение шейных позвонков. Всем известно, что езда на мотоцикле, очень опасное занятие!

Теперь же, в искореженной люльке у Петьки располагался тайник. Зайдя за угол, парень осторожно выглянул из-за него, и убедившись в том, что за ними никто не следит, наклонился и из самой её глубины достал газету, собственно за пропажу которой, и получил в ухо от матери. Затем достал обрезанную пятилитровую канистру, и прозрачный пакет с селитрой. Булат сразу смекнул, что сегодня они будут делать дымовуху. Петька как опытный химик налил в канистру воды, высыпал туда удобрение и принялся перемешивать всю эту шипящую массу. Затем парни слоями уложили туда газету, предварительно порвав её примерно до размера альбомного листа. Дело осталось за малым, высушить целлюлозу пропитанную нитратом аммония. Булат предложил Петьке ускорить процесс сушки бумаги. А именно, пойти к ним на задний двор, там возле перекошенного туалета, лежал большой квадратный металлический бак. Он сильно нагревался от солнечных лучей, как большая сковорода, и просто идеально подходил для их затеи. Так они и сделали.

Летнее солнце, подымалось всё выше и выше. Парни сидели на краю бака, и просушивали листы бумаги один за другим. Их занятие было похоже на приготовление блинов. Бумага высыхая, становилась хрупкой и желтоватой, с налетом из едкой ядовитой соли. Работа, подходила к концу, осталось два листа, Булат скрутил все просушенные в компактную трубку, а Петька переворачивал два оставшихся. Вдруг у них за спиной, скрипнула калитка, обернувшись, ребята увидели тетю Люду идущую к ним. В тот момент как она скрылась за кустами малины, Булат тут же швырнул сверток левой рукой за забор, в непролазные крапивные дебри. А Петька, схватив недосушенные листы, сунул их себе под футболку, но понимая что это полный провал, юркнул к туалет. Через мгновение показалась и тетя Люба. Поставив руки на бедра, она спросила: «Так, а где Петька?» Булат кивнул головой на туалет. Женщина, с подозрением к нужде своего сына, сказала: «Давай голубчик, выходи, я жду! Айда баллон поменяем, и ты свободен». Петька уже крутил головой, куда бы припрятать два листа, конечно разумнее всего, скомкать и кинуть вниз, но было жалко проделанной работы. Тогда он аккуратно сложил листья гармошкой, и подсунул их под шифер. Деловой походкой выйдя из туалета, он со своим другом отправился в гараж за газовым баллоном. Ребята вдвоём без труда его осилили, а потом вынесли опустевший. Тетя Люда, как заправский газовик, заменила прокладку и прикрутила редуктор. Все это время, Булат слышал заливистый храп дяди Бори из спальни, пока хозяйка проверяла не сифонит ли где газ. И только после полной проверки газовой плиты Петька получил добро на гулянку.

Ловить карасей, уже было поздновато. Достав своё изделие из крапивника, ребята отправились на речку. День стоял настолько жарким, что смолу, выдавленную из асфальта, можно было наматывать на палку. На полпути к реке, юные пиротехники завернули на заброшенный карьер. Там среди всяческого мусора валялось бесчисленное множество бутылок, которые, собственно и были им нужны.