— Так тот господин, что стоит в одиночестве там, на молу, это ваш муж? — спросил Гектор.

— Да, — ответила она.

И они опять замолчали. Они глядели на г-на Шабра, который, точно огромный черный жук, выделялся над синевой моря. А он, чрезвычайно заинтригованный, приподымался на носки, недоумевая, кого из знакомых могла встретить его жена в открытом море. Несомненно, она беседует с этим мужчиной. Он видел, что они повернули друг к другу головы. Должно быть, это кто-либо из парижских друзей. Но сколько г-н Шабр ни пытался, он не мог припомнить в своем кругу человека, который отважился бы на такой риск. И, ожидая жену, он развлечения ради крутил свой зонт, как волчок.

— А я приехал на несколько дней к дядюшке, — объяснял Гектор очаровательной г-же Шабр. — Вон там, на склоне, видите? Его замок. Так вот, каждый день во время купания я проплываю от той скалы, что против террасы, до мола. Потом возвращаюсь. Всего два километра. Это прекрасная гимнастика… Но вы очень смелы. Я никогда не встречал такой смелой женщины.

— Ах, что вы! Совсем крошкой я уже бултыхалась в воде… — сказала Эстелла. — В воде я чувствую себя прекрасно. Мы старые друзья.

Чтобы не кричать громко, они постепенно сближались. В это жаркое утро море дремало, напоминая огромный кусок муара. Атласные переливы вытягивались длинными полосами, точно складки на ткани, потом разглаживались, расходились, далеко разнося легкую зыбь. Когда Гектор и Эстелла оказались рядом, беседа стала более задушевной.

Дивный день! Гектор указывал Эстелле на отдельные точки побережья. Там, в километре от Пирьяка, деревня Пор-о-Лу; напротив Морбиган с белыми скалами, четкими, как на акварельном рисунке; и, наконец, с другой стороны, ближе к открытому морю, серым пятном на синей воде выделяется остров Дюмэ. При каждом новом пояснении Гектора Эстелла останавливалась на минуту, следя за его рукой. Так забавно было, лежа на воде, смотреть на далекий берег, теряющийся в прозрачной бесконечности! Когда она поворачивалась к солнцу, оно ослепляло ее, и тогда море превращалось в ярко сверкающую безграничную Сахару, от ее обесцвеченных песчаных просторов отражались лучи дневного светила…

— Как красиво! — шептала она. — Как красиво!

Чтобы отдохнуть, она легла на спину. И, отдавшись волнам, раскинула руки крестом, откинула назад голову. Ее белые ноги и белые руки покачивались на воде.

— Так вы родились в Геранде? — спросила она.

Чтобы удобнее было разговаривать, Гектор тоже перевернулся на спину.

— Да, — ответил он. — Я нигде не бывал, один раз только ездил в Нант.

Он рассказал о своем детстве и о том, как его воспитывали. Его вырастила мать, женщина крайне набожная, бережно хранившая традиции старого дворянства. Наставник Гектора, священник, преподал ему приблизительно то же, что преподают в коллежах, но, кроме того, много занимался с ним законом божьим и геральдикой. Гектор ездил верхом, фехтовал; физические упражнения закалили его. И в то же время он казался невинным, как младенец, причащался каждую неделю, сроду не читал романов и, достигнув совершеннолетия, должен был жениться на дурнушке, своей кузине.

— Неужели вам только двадцать лет! — воскликнула Эстелла, бросив удивленный взгляд на этого ребенка-великана.

В ней проснулись материнские чувства. Ее заинтересовал этот отпрыск крепкого бретонского рода. Они лежали на спине, устремив взгляд в прозрачные небесные дали и словно отрешась от всего земного, и вдруг оказались так близко друг к другу, что Гектор слегка задел Эстеллу.

— Ах! Простите! — сказал он.

Гектор нырнул и выплыл метрах в четырех от молодой женщины. Она весело смеялась.

— Вы хотели взять меня на абордаж! — крикнула она.

Он густо покраснел. Опять приблизился к Эстелле, поглядывая на нее исподтишка. Он находил ее очаровательной. Из-под опущенных полей соломенной шляпки выглядывало ее лицо, подбородок с ямочкой был погружен в воду. С белокурых прядей, выбившихся из-под чепца, капли жемчужинами падали на щеки, покрытые нежным пушком. Как изящна была головка этой улыбающейся красивой женщины, которая с легким плеском разрезала воду, оставляя за собой лишь серебряную нить. Гектор покраснел еще больше, заметив, что Эстелла чувствует на себе его взгляд и потешается, должно быть, над его нелепым видом.

— Ваш супруг, кажется, потерял терпение, — решил он возобновить разговор.

— О нет, — спокойно сказала она. — Он привык меня ждать, когда я купаюсь.

Между тем г-н Шабр проявлял беспокойство. Он ходил взад и вперед по молу, быстро вращая свой зонт в надежде, что это его освежит. Беседа его жены с незнакомым пловцом приводила его в недоумение.

Эстелла вдруг подумала, что он, по-видимому, не узнал Гектора.

— Я крикну мужу, что это вы, — сказала она.

И когда г-н Шабр уже мог услышать ее, она напрягла голос:

— Ты знаешь, мой друг, это тот господин из Геранды, что был так любезен.

— Ну и прекрасно! Прекрасно! — крикнул в ответ г-н Шабр. Он снял шляпу и поклонился Гектору, а затем вежливо спросил его: — Вода теплая?

— Очень теплая, — ответил Гектор.

Купание продолжалось на глазах у мужа, который не решался больше выражать свое недовольство, хотя раскаленные камни жгли ему ноги. Возле мола море было удивительно прозрачным. На глубине четырех-пяти метров можно было разглядеть на дне мелкий песок, кое-где — светлые и темные островки гальки, тонкие водоросли с длинными колышущимися стеблями. И эта картина забавляла Эстеллу. Она плыла медленно, чтобы не потревожить морскую гладь, и, погрузив лицо в воду, смотрела, как в таинственной зыбкой глубине разворачивались под ней полосы песка и гальки. Когда она проплывала над травами, она чувствовала легкий трепет. То короткие и мясистые, забившиеся между камнями, то длинные, гибкие, извивавшиеся, как змеи, они расстилались зеленоватым ковром и, точно живые, шевелили зубчатыми листьями, словно крабы, перебирающие клешнями. Слегка вскрикивая, Эстелла объявляла о своих открытиях:

— Ах, какой большой камень! Он как будто качается… А вот дерево! Настоящее дерево с ветками!.. А вот рыба! Как быстро плывет! — Затем она вдруг воскликнула: — А это что такое? Свадебный букет!.. Неужели в море есть свадебные букеты? Посмотрите, точно белые цветы. До чего красиво, до чего же красиво!..

Гектор тотчас нырнул и выплыл с пучком белесой травы, которая сразу поникла и увяла, как только ее вытащили из воды.

— Благодарю вас, — сказала Эстелла. — Зачем вы затрудняли себя?.. На, мой друг, лови букет и береги его для меня! — И она бросила пучок водорослей к ногам г-на Шабра.

Молодая женщина и юноша то резкими бросками продвигались вперед, подымая облако брызг, то скользили медленно, почти не шевелясь, и по воде расходились, колебались и исчезали круги. Эстеллу и Гектора омывали те же волны, и это рождало между ними какую-то тайную чувственную близость. Вода смыкалась за плывшей впереди Эстеллой, и Гектор старался следовать по проложенной ею дорожке, сохранявшей, как ему казалось, теплоту ее тела. Море стало спокойней, его бледно-голубая окраска постепенно сменялась розовой.

— Милочка, ты простудишься, — обливаясь потом, пробормотал г-н Шабр.

— Я выхожу, мой друг, — ответила Эстелла.

Она и вправду вышла из моря, с помощью натянутой цепи быстро взобралась по покатой стенке мола. Гектор, по-видимому, ждал этой минуты. Но когда при всплеске воды он поднял голову, Эстелла стояла уже на молу, закутанная в пеньюар. У Гектора был такой изумленный и раздосадованный вид, что она улыбнулась, зябко поводя плечами; она поводила плечами, зная, что она очаровательна, когда по ее телу, стройным силуэтом вырисовывавшемуся на фоне неба, пробегает дрожь.

Молодой человек вынужден был проститься.

— До новой приятной встречи, — сказал г-н Шабр.

И пока Эстелла, пробегая по плитам мола, следила за головой Гектора, пересекавшего бухту, муж с серьезным видом шел за ней и в вытянутой руке, чтобы не замочить сюртук, нес пучок морской травы, сорванной молодым пловцом.