— Ах, ваше величество… — с унылым лицом и грустной покорностью судьбе сказал Интагар. — Я уже помаленьку начинаю привыкать, что залетел на самый верх. Лишь бы не повесили…

— Глупости, — сказал Сварог. — Вы давно уже дворянин, кто же вас повесит? Для дворян — позолоченный меч.

— Я всегда ценил ваше остроумие, ваше величество… — печально откликнулся Интагар.

— Да ладно, куда ж я без вас? — сказал Сварог. — Ладно, пошутили и будет. Ситуация такова, Интагар. В этом футляре — старое, давным-давно закрытое дело. Компьютер вы уже освоили, так что справитесь, благо тут нужно всего-навсего читать и просматривать снимки с фильмами. Как бы вам объяснить поточнее, что мне нужно… Дело вроде бы ясное, но у меня сложилось стойкое убеждение, что там что-то нечисто. Что мы чего-то то ли не понимаем, то ли просто не видим. Так случается, уж вы-то знаете… Смотришь — и не видишь… Вот я и хочу, чтобы вы взглянули на все, во-первых, как человек со стороны, во-вторых, как опытный сыщик. Мне будет интересно ваше мнение, ваши версии… любые. Пусть вам самому они покажутся идиотскими, понимаете?

— Кажется…

— Это не все дело, конечно, — сказал Сварог. — Я оставил самую суть, убрал ненужные мелочи и подробности. Так что до ночи должны справиться. Граф Элкон станет объяснять то, что вам будет непонятно. После того… нет, не нужно сразу ко мне. Подумайте как следует над всем, что прочитаете и просмотрите. Идите ко мне, когда у вас будут четкие соображения… Пусть, как я уже говорил, самые нелепые. Какие-то соображения у вас непременно будут, как же иначе, если дело просматривает опытный сыщик? В общем, жду вас завтра. Там, в приемной, народец, но я их сейчас разгоню… Надеюсь, Билант-Игрунок может подождать?

— Конечно, — сказал Интагар. — Куда он денется?

— Вот и отлично, — сказал Сварог. — А вдобавок я вам поставлю часового у дверей, так что ни одна живая душа вас с графом не побеспокоит… Удачи!

Он вышел в приемную, развел руками:

— Министр сегодня больше не принимает…

Купец, все еще таращась на него с остолбенелым почтением, первым выскочил в дверь. Следом сыщики, не выказав ни малейших эмоций, увели шулера (он вновь попытался кричать Сварогу, что невиновен и оговорен, но получил от конвоира короткий в печень и заткнулся). Гильдейская девица медлила.

— Не принимает больше министр, красавица… — сказал Сварог. — А что у вас за дело, собственно?

— Я, ваше величество, пришла наниматься в шпионки, — бойко, без всякого почтительного страха ответила девица. — В эти… осведомительницы. Тетка говорит, они всегда нужны, а она жизнь знает, трех мужей пережила, вторую лавку открыла… Ремесло, говорит, полезное для власти, а у нас в мастерской иногда такие интересные разговорчики ведутся… Я памятливая, могу запоминать слово в слово. И приданое собирать надо…

— Тетка у вас умная, — сказал Сварог. — Ремесло для власти действительно полезное. Только не стоит с таким сразу к министру… Вы цифры знаете?

— А то! Аж до ста.

— Вот и прекрасно, — сказал Сварог. — Выйдете, свернете направо, и когда увидите дверь с цифрой «пять», смело заходите. Там сидит человечек, который такими делами и занимается. Если будут сложности, скажете, что вас прислал я. Авось подействует.

— Вот спасибо, ваше величество! А вы как на портретах, правда! Вылитый! Тетка и не поверит…

Она еще на какое-то время задержалась, играя глазами и явно ожидая, не будет ли ей сделано другое предложение, поинтереснее. Симпатичная была резвушка, с годик назад непременно оставил бы до утра во дворце, но, коли уж теперь, будучи женатым, твердо решил строже следить за своим моральным обликом — увы…

Он сделал властный жест, и резвушка, сообразив, что шутки кончились, упорхнула. Сварог не спеша вышел в коридор, огляделся, поманил ближайшего стражника, неподвижно стоявшего у колонны гланского гвардейца. Тот подошел, чеканя шаг, взглянул вопросительно. Сварог распорядился:

— Встаньте у этой двери и не пропускайте к министру ни единой живой души. Никого. Ваше дежурство кончится, когда министр выйдет сам.

— Есть! — браво ответил усатый молодец в тартане цветов Баглю и, не выказав ни малейшего удивления, занял новый пост.

Сварог не спеша пошел по коридору. Быть может, его затея была совершенно идиотской. А быть может, и нет. Вдруг Интагар высмотрит в деле Ледяного Доктора что-то такое, чего не усмотрели прежде и люди Гаудина, и люди Канцлера? Свежим, непредвзятым взглядом человека, не имевшего никакого отношения к тем событиям, вообще о них не знавшего?

Он спустился по широкой мраморной лестнице, прошел по коридору, свернул, еще раз свернул — и вышел к двустворчатой резной двери, за которой располагалась Ванная Королевы. Никакой королевы у него в Латеране, конечно же, не имелось, но, как в таких случаях и бывает, министр двора сохранял полный штат женской прислуги. Что было, в общем, логично: а вдруг у его величества королева все же появится?

Роскошный зал, который, пожалуй что, следовало именовать «предбанником» — теплые полы, под которыми проложены трубы с горячей водой, мраморные скамьи, обогреваемые тем же способом, стены выложены зелено-синей мозаикой, изображающей обитателей морских глубин (тех, что не выглядели уродливо). Две прислужницы в синих платьях и белых фартуках низко присели. Кивнув им, Сварог направился к двери в ванную.

Сама ванная была еще пышнее и величавее: немаленький зал, где впору устраивать учебную маршировку пехотного платунга, мраморные плитки пола покрыты искусным выпуклым узором (дабы ее величество, боже упаси, не поскользнулись), мозаики не из простого стекла, а с обширными вкраплениями драгоценных камней, ванна из чистого золота, над ней рядок золотых кранов… Ванна Короля выглядела примерно так же. Сварог вовсе не собирался выяснять, кто первый устроил эту роскошь, снольдерские короли или ронерские, — он попросту не пользовался этой глупой роскошью (ну, один-единственный разочек, с балеринами из Королевского театра…) — благо, в его личном распоряжении имелись еще три, гораздо скромнее.

Еще две прислужницы, одетые точно так же, прямо-таки навытяжку, как опытные гвардейцы, стояли у ванны. Обернулись на легкий скрип двери, Сварог сделал повелительный жест (а ведь здорово насобачился!), и они бесшумно улетучились.

Он подошел к ванне, вода сплошь покрыта толстым слоем разноцветной пены, виднелось только спокойное личико Яны, лежавшей с закрытыми глазами. Склонившись так, чтобы не перепачкаться пеной, Сварог осторожно поцеловал ее в щеку. Она медленно открыла глаза, улыбнулась.

— Ну, отошла немножко? — спросил Сварог.

— Кажется… — ответила она почти безмятежно. — Я, наверное, вылезу…

— Сейчас распоряжусь, — сказал он, вышел в «предбанник» и, поневоле глядя поверх голов присевших в низком поклоне прислужниц, кратко распорядился: — Лауретта желает одеваться…

Они проворно бросились к резному шкафу, извлекая огромные полотенца, платье, туфли. Сварог уселся на мраморную скамью, прекрасно понимая, что одевание женщины (пусть ей предстоит надеть лишь платье и трусики) затянется надолго. Так оно и оказалось, прошло не менее квадранса, прежде чем появилась Яна, не в особенно роскошном, но и ничуть не скромном дворянском платье, тщательно причесанная и чуточку, мастерски подмалеванная здешней косметикой.

— И чего же теперь пожелает дама? — спросил Сварог.

— Присесть, поесть, отдохнуть, — сказала Яна.

— Ну, тогда пошли…

Они направились в ту часть дворца, где располагались личные покои Сварога. По вечерней поре придворных и прочих, имевших доступ, попадалось мало, все, конечно, приветствовали с должным почтением — но относилось это к одному Сварогу. Самое смешное, что за несколько месяцев, в течение коих Яна здесь бывала, ее опознало считанное количество благородных господ и дам (державших язык за зубами согласно распоряжению Интагара), остальные (а слуги и охрана вовсе уж поголовно) искренне считали ее очередной любовницей короля, смазливой провинциалочкой. Сработал все тот же эффект: императрица — это нечто величавое, и она никак не может появиться вот так, запросто, не в самом роскошном платье, без пары горстей бриллиантов в ушах, на шее и на пальцах…