Как мы помним, основное заключение вульгарных ламаркистов состоит в том, что в процессе эволюции расы якобы «исчезают» и «размываются». Но признанный корифей отечественной науки А. А. Зубов в статье «Тенденции эволюции человечества» (Расы и народы. Вып. 12, 1982) указывает: «В процессе эволюции организм эмансипируется от факторов внешней среды, становясь в своих жизненных процессах и индивидуальном развитии все более автономным». Г. А. Югай в статье «Субстанциальный принцип организации живой системы» из уже цитированного нами сборника работ «Проблема целостности в современной биологии» (М., 1968) аналогично подчеркивает: «Крайне ограниченной концепцией является концепция преувеличенного влияния окружающей среды на живую систему. Влияние окружающей среды на организм было доведено до крайности, до абсолютизации, до утверждения, что среда играет ведущую, определяющую роль по отношению к организму и потому содержанием организма является якобы среда, а организм лишь форма выражения содержания. В результате признавалось не взаимодействие организма со средой, а одностороннее, определяющее влияние среды на организм, то есть среда в сущности рассматривалась в отрыве от организма». Английский биолог Юлиус Гексли указывал также: «Тенденция биологического эволюционного прогресса характеризуется увеличением контроля организма над своим окружением и растущей независимостью от изменений среды». Поэтому, исходя из известного постулата советского генетика Н. П. Дубинина, гласящего: «Один генотип — один инстинкт», мы с легкостью убедимся, что история, особенно на ее современном этапе, представляет собой не «снятие» расовой проблемы, но, напротив, ее постоянное и неизменное возрастание. Увеличение населения Земли, прогрессирующее особенно ощутимо в последние десятилетия, заставляет народы все изощреннее и активнее вступать в новый передел за ресурсы и сферы влияния. А постоянное и неуклонное эмансипирование генотипов от влияния внешней среды, в свою очередь, поведет к тому, что наследственные различия в инстинктах, и как следствие системах ценностей, станут все больше и больше определять тактику этих генотипов в борьбе за существование. Расовые различия будут все больше и больше сказываться на биологии поведения людей во всех сферах их жизнедеятельности.

Современные генетики-популяционисты, отрицающие сам факт существования устойчивых расовых типов, все многообразие биологических процессов в истории человечества, не задумываясь, объясняют действием мутаций. Однако известный американский антрополог Р. А. Фишер остудил их запальчивость замечанием, что эволюция должна происходить «вопреки натиску враждебных мутаций». Английский генетик Дж. Уитроу также указывал: «Одна из особенностей мутаций заключается в том, что почти все мутации, изученные генетиками, являются неблагоприятными». Очевидно, что все мутационные изменения могут происходить только в пределах существующего генотипа, и сколько бы Вы не воздействовали средой на семена огурца, они никогда не превратятся в семена помидора. То же самое относится к человеческим видам.

Это простое правило подтверждают и данные современной биохимии. Ричард Левонтин в книге «Человеческая индивидуальность: наследственность и среда» (М., 1993) пишет: «Наличие или отсутствие антигенов групп крови абсолютно постоянно во всех средовых условиях. У людей никогда не наблюдалось изменение группы крови в процессе жизни. Тип крови нечувствителен к температуре или питанию». О том же свидетельствует и В. П. Алексеев: «Множество фактов говорит об избирательном характере разных заболеваний в зависимости от той или иной группы крови, о разной предрасположенности носителей групп крови системы АВО к заболеваниям, определяемым групповой принадлежностью».

Расовые признаки есть признаки неадаптивные, никак не зависящие от среды, но всецело определяемые наследственностью.

Современный исследователь М. Ферворн остроумно заметил однажды, что «живой организм — это монархическое государство клеток». Мы же добавим от себя, что символами этой живой монархии в каждом конкретном случае являются именно расовые признаки данного организма, это правило простирается и на популяционный уровень.

Символика любого государства как нельзя более точно характеризует расовую сущность его создателей, причем расовый состав основной части населения при этом может различаться.

Острота дискуссии по проблеме рас как в политических, так и в научных кругах нисколько не ослабла и по сей день. Весьма показательным и даже эпохальным явлением в этой области может служить 1-ая международная конференция «Раса: миф или реальность?» прошедшая в Москве с 7 по 9 октября 1998 года под эгидой Российского отделения Европейской антропологической ассоциации и при поддержке многочисленных всемирных и отечественных профильных научных учреждений. Однако информация об этом из ряда вон выходящем событии ограничилась узким кругом посвященных, и это несмотря на то, что акция проходила при финансовой и информационной поддержке Фонда Сороса. Причина проста: отечественная антропологическая школа не поддалась давлению биржевых спекулянтов от науки и в угоду модным веяниям демократической волны не отказалась от термина «раса». Эта смелая принципиальная позиция русских антропологов на международной арене была встречена откровенно некорректным поведением иностранных коллег, выражающимся как в замалчивании, так и в искажении научных фактов.

Остановимся вкратце на некоторых докладах, наглядно характеризующих самостоятельность отечественной расологической мысли.

Г. А. Аксянова в докладе «Категоризация как универсальное явление осознания мира (на примере расовой дифференциации человека)» заявила: «Отказ от концептуального понятия „раса“ как объекта исследования в физической антропологии следует, на мой взгляд, отнести к разряду иллюзий, ошибок восприятия, т. к. накопленный материал позволяет говорить, что это является неадекватным отражением изучаемой нами действительности. А простой отказ от термина „раса“ вообще не меняет объективной морфологической реальности в биологии человеческих популяций. Отказ признавать реальность существования рас у человека работает на разрушение группового согласия физических антропологов, понимаемое как ценностно-ориентационное единство. Это отказ от эффективного инструмента изучения истории человеческих популяций. Ведь только факт существования легко выявляемого внешнего разнообразия может послужить основой для категоризации на „своего“ и „чужого“».

Т. И. Алексеева в сообщении «Изучение человеческих рас в российской антропологии» рассказала о глубокой и всесторонней традиции этих исследований в нашей стране, не прерывавшихся даже в условиях тяжелой политической и экономической ситуации.

А. Н. Богашев сделал доклад «О расовой систематике народов Северной Евразии», в котором затронул проблематику исследования очагов расообразования в этом регионе, в связи с чем предложил ввести в употребление новый таксон — «западносибирская раса».

В весьма интересной работе «Специфика общих эволюционных механизмов антропогенеза и расогенеза» В. Ю. Бахолдина обобщила материал, согласно которому процессы расообразования шли не плавно, а скачкообразно, на основе «эстетического отбора». В сущности речь идет о формировании полового отбора каждый раз на новом уровне развития психики и эстетических способностей. Искусство, таким образом, рассматривается ею как один из доминантных расодифференцирующих маркеров, на основе которого происходит эволюционный отсев низших примитивных форм жизни.

В коллективном исследовании, озаглавленном «Новый ДНК-маркер как расово-диагностический признак», анализируется материал по получению нового генетического маркера САcf685 по 19-ой хромосоме, на основе которого величина генетического расстояния Gst между европеоидами и монголоидами (в данном случае чукчами) оценивается как шестикратная. Данный маркер признан как ценный в расово-диагностическом отношении.