Надо будет тщательно проработать следующую попытку прыжка, привлечь всех лучших психиатров, электронщиков, инженеров — должна же быть какая — то разгадка!

Грабовски знал, кто будет следующим испытателем. Он столько лет бился над проблемой пространственного искривления, что заслужил возможность опробовать проект на собственной шкуре, и никто больше не сможет ему это запретить, ссылаясь на важность и значимость его персоны для современной науки.

«Решено».

А сейчас ему нужно спешить с отчетом к начальству.

И вдруг на выходе его осенило. А что, если все — таки они и правда попадают в прошлое, вместо пространственного искривления попадая в искривление времени? Что, если ошибочка, крошечная, маленькая ошибочка в его расчетах является на самом деле величайшим открытием? Ведь если что — то сделать в прошлом, то, вернувшись в настоящее, прошлое уже окажется историей, и ты сам, будучи частью настоящего, окажешься под влиянием этого прошлого! Тогда понятно, почему испытатели сначала искренне отстаивают правдивость своих отчетов, а через какое — то время сами удивляются, что могли такое написать. В летных учебных заведениях ни историю религии, ни литературу Англии, ни историю Древнего Египта не читают, и люди просто не знают тонкостей этих историй, и потому никак не соотносят их с собственным опытом. Бедняга Аль Мади божился до слез, что вообще не знал что такой египтянин как Имхотеп жил когда — то на свете.

Грабовски на секунду замер. Но ведь тогда получается что настоящее неизменно? Но как проверить это и как доказать, если сделанное тобой всегда было и уже является историей?

Оставить какую — нибудь записку в прошлом чтобы ее нашли в настоящем? Несерьезно. Она может быть случайно уничтожена, и в итоге никакого доказательства не будет. Оставить там предмет? Бластер например?.. Тоже ненадежно. Построить что — нибудь такое — эдакое? Тоже не вариант, что — то разрушится, что — то истолкуют задолго до нынешнего времени, и когда ты сам вернешься, то окажешься уже под влиянием академических выводов, и пирамиды для тебя уже однозначно станут гробницами фараонов, а Стоунхендж — древней обсерваторией. Попробуй докажи, что ты его построил — и окажешься за счет своей организации в дивном санатории для Наполеонов, Цицеронов и Тутанхамонов. Человеческий мозг обожает мыслить клише, чтобы не перенапрягаться.

И тогда ему в голову пришла идея. Дерзкая, дикая идея, которую, он знал заранее, никто не поддержал бы и не одобрил.

«Но я это сделаю!» — твердо решил Грабовски, расплываясь в довольной улыбке, «Если путешествие сквозь время существует, я это докажу.»

Четыре часа утра.

После бессонной ночи пронзительный свет ламп дневного света в кабинете куратора кажется орудием пытки. Да и сорочка с пиджаком натерли под мышками и шею. И как он раньше не замечал, что эта одежда такая неудобная?

В комнате сейчас находились трое: Грабовски, советник президента и полковник Князев, куратор всех пяти экспериментов направления М–101.

Грабовски спокойно выслушивал поток проклятий и обвинений советника. полковник Князев Андрей Борисович сидел молча, скрестив руки на груди и чуть склонив лицо.

— И что прикажете теперь с ними делать??? — кричал советник ученому, бегая по кабинету взад — вперед, брызгая слюной от негодования.

Из — за стены слышалось размеренное этническое пение и баюкающее постукивание бубна.

— Да ничего, господин советник.

— Пока ничего, но мы постараемся в кратчайшие сроки принять меры, — одергивающе зыркнул полковник на слишком прямолинейного Грабовски.

— Как ничего??? Мы их оставим здесь??? Три тысячи индейских жрецов???

— Нууу… — начал было Грабовски, но встретившись глазами с Князевым, умолк.

— Слава Богу, вы хоть додумались, что все сто пятьдесят тысяч жителей тащить сюда не стоит!!! Они заняли весь основной корпус лаборатории и даже ангары! Вы преставляете что будет, если об этом пронюхает пресса???

— Чтож, они найдут ответ на мучивший столько веков вопрос — почему Теотиуакан звался «городом, где рождаются боги» и почему он в одночасье был покинут.

Советник президента фыркнул.

— Черт знает что… Вы можете заставить их замолчать, у меня голова и без их там — тамов кругом идет!

— Это бубны, — мягко поправил Грабовски советника. — Увы, прекратить шум я не могу — в зале для презентаций они сейчас проводят митот.

— Что — что?

— Пейотный ритуал.

— Что??? Нам только с отделом по борьбе с наркотиками не хватало проблем! Как вы это допустили?! Откуда у них пейот???

— Не волнуйтесь, я им его не закупал — возможности моей зарплаты ограничены. Они всегда носят его с собой в нагрудных мешочках.

— Катастрофа… Что я скажу президенту? Один сумасшедший ученый привез из прошлого толпу наркоманов в перьях?

— Послушайте, советник, все не так летально, — вмешался в разговор Князев, — теперь мы точно знаем, что мы можем путешествовать во времени! Вы представляете, какие перспективы это открывает человечеству? По — моему, это прекрасная новость, вот ее вы и сообщите президенту, вы же понимаете…

— Да, я прекрасно понимаю, что одна промашка вашего испытателя может обернуться тем, что мы с вами вообще никогда не появимся на свет! — перебил его советник, обессиленно опускаясь в кресло. — Вы об этом думали?

— Да, но ведь волков бояться — в лес не ходить.

— Это что, древняя индейская пословица? — едко поинтересовался советник, наливая себе очередной стакан воды.

— Да нет, русская.

— Господин советник, дело в том что мы как раз доказали, что повлиять на ход истории невозможно, потому что она уже есть! — начал было Грабовски, но многозначительное покашливание полковника подсказало ему, что это он зря затеял.

— Я через три часа отправляюсь к президенту обсуждать ситуацию. Извольте к этому времени переписать свой отчет!

Грабовски пожал плечами:

— А что в нем не так?..

— Подпись!!!

Грабовски недоумевающе посмотрел на советника.

— Подпись?…

— Да, у нас, видите ли, не принято подписывать документы «Кетцалькоатль»!!!

Когда советник вышел из кабинета, Князев облегченно вздохнул.

— Ну вы что, совсем с ума сошли? Вы бы еще попробовали сейчас ему объяснить теорию относительности. Нервничает человек, идет на ковер к руководству — а вы…

— Да я… Нужно же человеку объяснить…

— Ничего не нужно, Грабовски, все объяснения есть у вас в отчете. Конечно, три тысячи жрецов — это не подарок, но по сравнению с тем что вы сделали….

Грабовски тяжело вздохнул.

— Я же говорил, ну не планировалась такая толпа народа! Хотел взять двоих, велел всем жрецам собраться на площади, взлетаю, и тут черт меня дернул — решил осуществить скачок поближе к Земле. Хотя думаю что ошибка моя была не в этом…А тут с силовым полем вышла загвоздка, оно как включилось, воронка раз в двадцать больше чем обычно, я обратно, к Земле, — а уже в прыжке, и сделать ничего не успеваю. Когда я вернулся и увидел, как они, бедняги, в океан плюхаются… Все плюхаются и плюхаются… Как они выжили — не знаю. Ну не оставлять же их барахтаться в океане только ради того, чтобы проблем не было?