— С кем имею честь?..

Виктор Степанович неподвижно смотрел на экран, приготовившись к длительной и скучной лекции. Звонивший был слишком настойчив, поэтому пришлось выделить на разговор с ним несколько драгоценных минут. Хотя на самом деле президенту крупной компании по производству электроники нужно было всего лишь занять линию связи, чтобы до него не добралась жена, с которой он утром поругался. И очень кстати секретарша сообщила, что вновь беспокоит «тот самый безумный ученый со своей дурацкой идеей роботизации домов». Фамилию надоедливого абонента секретарша так и не удосужилась запомнить.

— Проскурин Олег Иванович, доктор технических наук, — представился тот. — Он явно волновался. — Я уже десять лет работаю над этим проектом. Мы с коллегами всё просчитали, проверили на виртуальных моделях. Осталось только испытать систему на группе детей. Два-три года успешной апробации — и «Рободом» получит государственный сертификат, его захочет купить любая достаточно обеспеченная семья. А это принесет вашей компании огромные прибыли. Вы только представьте: за вас всё делают роботы! И делают лучше, чем любая домохозяйка или домработница! Возьмите хотя бы приготовление пищи. Кибернетическое устройство подсчитает, сколько надо калорий, все витамины и микроэлементы разобьет по группам и приготовит для каждого члена семьи именно его идеальный завтрак, обед и ужин. Будет следить, чтобы каждый человек получал необходимую норму всех веществ: не меньше и не больше. Ведь едва ли не все наши болезни — из-за неправильного питания.

Теперь уж Виктор Степанович действительно заинтересовался. Он по-прежнему не шевелился, по привычке обхватив сзади руками спинку кресла. При этом его плечи угрожающе выпирали вперед. Но равнодушие испарилось туда же, куда и хорошее утреннее настроение. Супруга Виктора Степановича готовить совершенно не умела, а из прислуги терпела только старого лысого дворецкого. Никаких женщин в доме быть не могло, но по схожей причине хозяин дома не хотел заводить прислугу мужского пола. (Хотя от такой предусмотрительности было мало проку, ведь жена только полдня проводила дома, а остальное время — в бесчисленных домах мод, «косметологиях» и центрах омоложения.) Так что идею «Рободома» электронный босс воспринял с воодушевлением.

— А вы хорошо рекламируете свое детище. И на экране смотритесь уверенно, твердо. Я вот вам склонен верить. И уже предвижу такую рекламу: «Иди в ногу со временем — поставь «Рободом» в свой дом!». Но удовольствие будет недешевое.

— Так вы согласны погасить нашу задолженность по кредиту и выделить дополнительные средства на проект? — Проскурин приподнялся в кресле, подался вперед, и весь экран видеофона заполнило его лицо, на котором надежда боролась с неверием.

— Думаю, да, если только ваша песня не заканчивается на кулинарном припеве…

— Что вы, конечно, нет! У системы «Рободом» очень много функций. Например, обучение. Родителям не придется отдавать ребенка в школу, всё будет происходить дома, в удобное для учебы время. Отчеты об успеваемости ученика будут отправляться в научно-образователь-ный центр, где пройдут дополнительную обработку. Родители в любой момент смогут узнать оценки своего чада; по их желанию система сделает больший упор на определенные предметы, подготавливая ребенка к будущей его профессии, выбранной ими с учетом его способностей и предпочтений. И вообще, «Рободом»…

— Достаточно, — оборвал ученого предприниматель.

— Меня мало беспокоят проблемы питания, — слукавил Виктор Степанович, вспоминая подгорелую утреннюю яичницу, залитую сладким плавленым сыром, — а вот система обучения волнует гораздо больше. Вы уверены, что ее апробация пройдет удачно? Как воспримут всё это дети, не испугаются ли своих механических учителей, не запросятся ли к привычным, живым? Не будет ли им скучно учиться в одиночку?

— Да, вы правы в своих опасениях. Но успешный результат гарантирован. Как я уже говорил, у нас всё готово к решающей проверке системы. Есть изолированное от внешней среды здание, рассчитанное максимум на сто детей. Такое количество испытуемых достаточно для того, чтобы выявить любой огрех в нашей системе образования, если таковой в ней обнаружится, в чем лично я весьма сомневаюсь. Для чистоты эксперимента дети должны быть оставлены там без взрослых, полностью на попечение «Рободома». Разумеется, контролировать весь процесс будут люди — через центральный компьютер, куда станет передаваться вся информация. В случае каких-либо отклонений от нормы эксперимент будет приостановлен и ситуация стабилизирована. Я лично буду проверять каждое сообщение центрального компьютера.

— И что это будут за дети?

— Воспитанники детского дома, в возрасте от семи до четырнадцати лет. Полгода они просто поживут там, адаптируются, а затем начнется их обучение по новой системе. Но если кто из детей захочет начать раньше — роботы в их распоряжении, могут заниматься. Ну а после успешного завершения этой фазы все детские дома и дома-интернаты можно будет переоборудовать, оснастив нашей системой. Представляете, какие это деньги?

— Ну что ж, считайте, вы меня почти убедили. Высланную вами документацию изучат мои люди. График у меня плотный, но для вас я время найду. Но как вы получите разрешение на эксперимент с детьми? — прищурился Виктор Степанович, у которого собственных отпрысков (по крайней мере, законных) пока не было.

— Оформим как исследование поведенческих реакций детей при их вынужденной изоляции от взрослых, например, на космической межпланетной станции, если там произойдет авария и дети надолго останутся одни. Детский бокс наиболее защищен и функционален. Так что наши исследования будут полезны государству в рамках программы по освоению космоса. Кое-что, конечно, придется в проекте подкорректировать, но это мелочи…

— Алло, мне только что ваш дурацкий робот сообщил о проблеме с Захаровым! В чем дело?

Виктор Степанович внешне казался спокойным, но на самом деле злился. Экран мерцал и дергался. Было только видно, что Проскурин нервно подергивает мочку уха.

— Я как раз направляюсь в больницу. Ничего страшного не случилось. Не могло случиться… Центральный компьютер обнаружил отклонение биологических параметров Захарова от нормы и отправил в лучшую городскую больницу, предварительно усыпив.

— Когда всё будет известно и проверено, приезжайте ко мне. Мне кажется, нам надо лично обсудить наше общее дело.

— Что это?! — впервые кричал президент компании, купившей проект «Рободом». — Врачи признали, что Захаров абсолютно здоров. Почему ваш идиотский компьютер обнаружил у него какие-то отклонения от нормы и заставил меня волноваться?

Создатель и руководитель системы «Рободом» молчал. Он уже всё знал и понимал, что дело его жизни провалено. От попытки самоубийства Проскурина спасло только то, что его сразу же привезли сюда для отчета.

— Не молчите. Нужно радоваться: ребенок здоров, всё в порядке. Да?

— Да… да… — тихо пробубнил ученый, глядя в пол. И вдруг яростно заорал: — Нет! Нет! Нет! Это конец.

— Я вас не понимаю.

Виктор Степанович откинулся на кресле, держа руки на подлокотниках.

— Откройте файл 13-18-01, — отрешенно проговорил Проскурин.

Спустя минуту холеные руки босса машинально сжались в кулаки.

— Дистрофия… умственная отсталость… эндемический зоб… миокардит… тахикардия… — непонимающе читал президент компании. — Что это?

— Болезни, которыми мы обеспечили всех наших детей, кроме Павла Захарова. Точнее, не мы, а наш «Рободом».

— Черт побери, вы мне объясните, наконец, в чем дело, или мне нужно вас пытать?! — стукнул Виктор Степанович кулаком по столу.

— Как хотите, мне уже всё равно… Мы ошиблись. Все дети из нашего уникального интерната больны. И благодаря Захарову я понял, в чем ошибка.

— Что-о? Все дети больны? Вы же говорили, что отклонения от нормы были замечены компьютером только у Захарова.

— Да, только у него, — обреченно кивнул Проскурин.