Тогда натуралист смешал половину всех запасов сока с медом, а половину с маслом, разлил по бутылкам из темного стекла и, запечатав, как следует, поставил все это на хранение в тот же темный и холодный подвал, где находился и порошок.

До глубокой старости Дэвид де Вольф заготавливал порошок и сок, попутно изучая их свойства, которые оказались поистине чудесными.

Эти события положили начало истории о которой пойдет рассказ.

Глава 1. Семья Грей. Краткая история

Меня зовут Анна Грей, мне восемнадцать лет. Я только что закончила лондонскую частную школу и вернулась домой — в деревню Белдорф на севере Англии.

За последний год в моей жизни произошло много перемен. Слишком больших перемен, с которыми трудно смириться.

Обычная повседневная жизнь началась не слишком гладко. Я плохо концентрируюсь, ничего не могу делать, мысли убегают, возвращаясь к детству, потом к событиям годичной давности. Воспоминания не выходят из головы и мешают взять себя в руки. Мои бабушка и дедушка скоро уедут и я останусь совсем одна в большом доме. Семейное дело перейдет ко мне, а это — большая ответственность.

Включив компьютер, я открыла текстовый файл и задумалась, глядя на чистый белый прямоугольник с курсором, который настойчиво мигал, словно поощряя меня начать какое-нибудь осмысленное дело — писать, например.

— «Нужно упорядочить воспоминания и уложить их в краткую, ясную форму. Порядок в мыслях позволит взять под контроль чувства, тогда я перестану раскисать и смогу приступить к работе», — решила я и напечатала название:

Семья Грей

Следом шел подзаголовок первой части:

Предыстория

«Моя мама, Элизабет Осборн, родилась и выросла в США, где и сейчас живут наши многочисленные родственники. Ее родители Маргарет и Бенджамин Осборн профессионально занимаются разведением в оранжерее и специальных комнатах редчайших растений с уникальными свойствами и готовят из них всевозможные препараты по старинным рецептам, хранящимся в семье.

Предки Маргарет, то есть и мои тоже, начали заниматься этим делом примерно триста с лишним лет назад еще в Европе. Скорее всего это случилось раньше, но срок в триста тридцать три года подтвержден документально, поэтому за него можно поручиться. Имя нашего предка — основателя дела и автора старинных рецептов — Дэвид де Вольф.

Маргарет и Бен устроили домашнюю ботанико-фармацевтическую школу, в дополнение к обыкновенной, для своих десятерых детей. Главным образом, дети семьи Осборн учились выращивать и размножать редкие растения, ухаживать за ними. И, разумеется, практиковались в правильном применении секретных добавок (тонкое дело!) для сложных составов, способных помогать людям и животным. И не только помогать, но, порой, и спасать.

После окончания учебы моя мама Элизабет приехала в Англию и встретила выпускника медицинского факультета Дэвида Грея. Они полюбили друг друга, поженились и стали жить в старой и большой семейной усадьбе Греев в окрестностях деревни Белдорф, Нортумберленд. Вскоре родилась я.

Здесь, в Грейхолле, мама принялась создавать такую же коллекцию растений, как у ее родителей в Америке. Моя бабушка Маргарет очень помогла Элизабет в этом, предоставив почти все растительные виды и особые, секретные добавки.

Будучи врачом, мой папа сперва крайне скептически относился ко всем этим «доморощенным», в прямом смысле слова, средствам, но скоро убедился, что лекарства, сделанные по старинным рецептам Дэвида де Вольфа, уникальны, они действуют быстро, сильно и успешно.

Все началось с лечения одного ежика, которого родители подобрали на дороге — он был тяжело травмирован, по воле случая, их собственным автомобилем. Зверек не был раздавлен, но получил сильный удар колесом, отбросивший его на каменную изгородь. Маленькое животное лежало без сознания и не двигалось, Дэвид осмотрел его и заявил, что ежик еще жив, но помочь ему при таких травмах невозможно. Однако, мама уговорила папу взять колючего окровавленного зверька с собой. Это был шанс не только спасти животное, но и продемонстрировать мужу эффективность секретных лекарственных средств семьи Осборн.

Дома она быстро обработала раны еле живого ежика каким-то своим составом, папа также не остался в стороне — он зафиксировал в правильном положении поломанные косточки зверька и наложил необходимые швы, совершенно не веря при этом в успех — множество переломов, потеря крови и, без сомнения, ушибы, а то и повреждения внутренних органов не оставляли шансов для животного. Но мама продолжила лечить ежика и уже через три дня колючий пациент был выпущен жить в наш сад (где он прожил после выздоровления около десяти лет). Папа был потрясен!

А тем временем, следующий случай не заставил себя ждать. На ферме в пятидесяти милях от нас молодая лошадь-чемпионка сломала ногу. Ветеринар сделал для нее все необходимое, но объявил, что бегать, как раньше, животное уже не сможет — перелом сложный. Фермер был в отчаянии, ведь он намеревался продать породистую кобылу, а на вырученные деньги обновить устаревшее оборудование и построить новый дом.

Ветеринар, лечивший лошадь, был знаком с моими родителями. Они случайно встретились в Ньюкасле в театре и звериный доктор поведал им эту историю. Мама шепнула папе, что лошади можно помочь. На другой день мои родители отправились на ферму.

В стойле хорошо оборудованной конюшни они увидели кобылу с перебинтованной ногой — будущее животного было неопределенным. Удрученный фермер, его звали Джон Дэниелс, надеясь на чудо, позволил маме заняться лечением.

Элизабет подошла к статному, высокому животному жемчужно-серой масти с белоснежными гривой и хвостом и сказала:

Она смешала кусочки яблок с лечебным составом и на ладонях протянула лекарство кобылке. Та аккуратно, губами, взяла его с маминых рук и съела. Затем мама нанесла свою мазь на ногу лошади выше и ниже загипсованного места перелома. Оставив фермеру еще три дозы лекарства и дав указания, как применять, родители уехали.

Через неделю прозвенел телефонный звонок — это был хозяин лошади, Джон Дэниелс. Захлебываясь от радости, он поведал, что уже второй день его кобылка скачет и бегает чуть ли не лучше, чем до травмы. Он сообщил, что новый рентгеновский снимок не обнаружил никаких признаков перелома, хотя на предыдущих двух недавних рентгенограммах был хорошо виден перелом со смещением и даже раздроблением костей.

— Это чудо! Ветеринары сказали, что не видели раньше ничего подобного!, — восторженно кричал в трубку Джон Дэниелс.

Он хотел заплатить или еще как-то отблагодарить моих родителей. Они наотрез отказались, но фермер настаивал. Тогда папа предложил такой выход:

— Джон, я видел, что ваша собака-ньюфаундленд родила щенков. Если вас это устроит, мы могли бы взять одного щенка.

— О, конечно, буду очень рад, Дэвид!

Мы назвали щенка Персона».

***

Я печатала воспоминания очень быстро, руки мелькали над клавиатурой, но еще быстрее в сознании всплывали цветные картинки — образы событий. Не желая писать сумбурно, я отделяла и превращала в печатный текст только некоторые из них.

Перед тем, как продолжить воспоминания я посмотрела на фотографию в рамке, стоящую на каминной полке, она была сделана около года назад, как раз перед тем, как моя жизнь совершила крутой поворот. Папа, мама и я запечатлены там смеющимися и очень счастливыми. У наших ног расположились собака — та самая Персона — крупный ньюфаундленд-лендзир, и ангорский кот Питкин.

— «Буду описывать самые важные события», — подумала я, решая, о чем стану рассказывать дальше своему компьютеру посредством текстового файла и сделала следующий подзаголовок:

Создание Комитета по Распределению

Итак, я приступила к описанию одного из главнейших периодов в жизни семьи: