Члены экспедиции, около тридцати человек, уже расселись. Теперь кто-то из них смеялся, кто-то обменивался новостями с соседом, просто болтал или как Кэро сохо Пта Эргос молча смотрел прямо перед собой, сцепив пальцы в замок. Янат села на соседнее кресло. Пустых мест осталось предостаточно, и она не сильно удивилась, обнаружив его именно так — в отдалении от остальных. Чем это было продиктовано? Тем, что ему неуютно или же он просто избегает пока общества остальных? А может банально, находится в дурном расположении духа? Всего этого Янат знать не желала. Ей необходимо было поговорить, поэтому мелочи типа напряженно сжатых ладоней или морщинок на лбу ее не волновали.

— Привет, напарник, — чуть вызывающе произнесла она. Кэро повернулся к ней и скривил губы:

— Ну да. Уже напарник? Почему же я не слышу радости в голосе.

— Мы вчера не очень начали, — внезапно Янат почувствовала непривычный для себя приступ косноязычия. Она растерянно замолчала, сбившись с мысли.

— Продолжили тоже не ахти, — Кэро улыбнулся, и пожал плечами, — но я готов забыть то недоразумение и попробовать заново. Что накопала, Янат?

— Ничего, — рассеяно ответила она, продолжая анализировать нелепую ситуацию.

— Я тоже. Ну, кроме общей информации. Но ты чуть более знаменита. Думаю, на этом в исследованиях стоит поставить точку. А продолжить с того места, где говорится, что нам придется сотрудничать и работать вместе.

— Ага, — она ухмыльнулась и, прищурившись, посмотрела на птаирианца, — любишь необычные задания?

— Да. И нет. Меня интересует Навь. Очень. Но это закрытая область науки и без специального допуска ничего кроме общих сведений получить не удается.

— Так ты ученый? В досье сказано — контактер, плюс файл с закрытой информацией.

— Можно сказать и так, — в улыбке Кэро появилось больше искренности, — а ты?

— Я люблю загадки. Риск, в определенной степени, — пауза, — Там пропала моя бывшая напарница. Пока нет сведений о том, что она погибла.

Он молча кивнул и снова погрузился в раздумья. Нахмурив лоб, тихо постукивал пальцем по подлокотнику кресла. Янат открыла, было, рот, потом закрыла и села ровно. Лекция началась.

Подтянутый мужчина, возрастом ближе к пятидесяти, подошел к центру зала и включил проектор с пульта, зажатого в руке. Янат вспомнила его сразу. Виталий Самойлов. Он будет поддерживать с ними связь с орбиты, и курировать все сопутствующие экспедиции процессы. Только вот каков его официальный статус — ученый, контактер или инспектор?

Раздалось тихое шипение, затем едва заметная вибрация заставила Янат поморщиться и тут же замереть. Вибрацию сменило тихое жужжание, и перед ними, словно из ниоткуда, возникла объемная, насыщенная цветом проекция.

Сначала ретроспектива: планета, похожий на зеленый с голубым шарик, плывет в бархате неподвижного черного пространства, пронизанного точками звезд.

Отъезд назад. Система: звезда, пять планет. Одна условно обитаема, находится ближе к солнцу, чем Навь. Какая-то примитивная жизнь присутствует, но высокие температуры не дают возможностей для комфортной колонизации. Для людей здесь слишком жарко. Значит, жить придется под куполами. В первую волну это последний из рассматриваемых вариантов, при наличии более удачных. Навь, бывшая Явь, вторая планета пригодная для поселения, находится дальше от звезды. У нее два спутника, когда-то, похоже, бывшие одним небесным телом, но по какой-то причине расколовшегося на два почти одинаковых куска.

Опять наезд. Навь наплывает, становясь все ближе, пока полностью не заполняет пространство. Теперь увеличение идет медленнее, словно спутник снимает с нарастающим увеличением панорамы, одну за другой. Огромные пространства воды. "Три океана, четыре материка, цепь островов, одиночные острова", — сухо констатирует голос за кадром. Прокрутка. Долины, поля, реки, мелькают с огромной скоростью.

Снова наезд. Ближе. Ближе. У зрителей вырывается единый выдох ужаса. Гигантские воронки — черная оплавившаяся плоть, острые кромчатые края, похожие на спекшийся песок, только красно-коричневого, грязного оттенка. Километровые ямы, коими покрыты огромные площади земли. "Долины смерти", — металлический голос беспристрастен и ровен. Полет камеры замедляется, позволяя разглядеть мельчайшие поры этого изуродованного смертельной болезнью тела. Горы шлака, острые пики, узкие впадины, зубчатые пасти искусственных, созданных взрывами ущелий, пологие наплывы застывших пород

Отъезд назад и почти такое же быстрое приближение. Цепь озер. Сколько их? Тридцать, сорок? Берега заросли пышной растительностью, похожей на палитру безумного художника, который стремился замазать неудавшееся место на картине широкими, яркими, даже режущими глаз, мазками. Эти растения красивы, но какой-то безумной и неестественной красотой. Чем дольше смотришь, тем меньше нравится. И лишь потом понимаешь, в них нет симметрии, насыщенность ядовита, изгибы похожи на конвульсии, а размеры ужасают. Тем не менее, это наглядное подтверждение, что жизнь на Нави не уничтожена до конца. Озера, и теперь становится понятной причина их возникновения и истинные размеры тоже, наполнены, синей, неестественно синей водой.

Приближение. В воде копошатся какие-то твари, похожие на уродливых ракообразных, смесь крабов и раков. На отмелях, под лучами солнца они неспешно ковыляют, перебирая тонкими ножками. Пиявки или черви, похожие на жирные извивающиеся куски желе барахтаются в иле. "Адовы купели" — голос за кадром беспристрастен, но в этот раз в нем многим слышится сарказм.

Через какое-то время Янат почувствовала что привыкает. Да, даже к такому, оказывается, можно привыкнуть и не содрогаться каждый раз, когда камера выхватывает особо мерзкий пейзаж или некое мутировавшее чудовище. И хотя на Нави, конечно, хватало жутких мест, оказалось, есть там пригодные и для жизни. По большей части планета "остыла" после произошедшего на ее поверхности глобального катаклизма. Янат слушала голос за кадром, а перед глазами мелькали такие реальные проекции-сюжеты. Главное, не забывать, что это реконструкция съемки. Главное, не вспоминать, что скоро она увидит все воочию.

Ученые предположили самое простое объяснение — война. Разрушительная, бескомпромиссная, конечно же, глобальная. Получившие в свои руки игрушки, могущие принести разрушение и смерть, колонисты Яви совершили одну из наиболее частых ошибок человеческой расы — использовали их как последний аргумент в споре. Результатом стало разрушение Яви — прекрасной, зеленой планеты и появления Нави — уродливого дитяти, последыша человеческой недальновидности, эгоизма и агрессии.

Янат знала о прецедентах такого типа. Но то были сухие выжимки, короткие сюжеты, ужасающие, но в полной степени, не передающие реального кошмара. Планеты Гелеотропис, Кайа, Чар — скорбный список мертвых камней, которые когда-то были оазисами жизни. К сожалению, раздув пожар, загасить его уже непросто. Реконструкция камня это всего лишь предположительная картинка, разыгравшееся воображение художника. Сейчас Янат увидела, как выглядит реальность.

Навь, пожалуй, оставалась единственной планетой, на которой после атомной войны сохранилась разумная жизнь. Вопрос, тот который был отправной точкой многих экспедиций и причиной их экспедиции в том числе, заключался в следующем — как?

Камера все скользила над поверхностью. Наконец, Янат заметила что-то более-менее напоминающее нормальную растительность, не вызывающую озноба и гадливости. Появились и группы животных, частью мутанты, но большинство, по крайней мере, выглядели нормальными. Реки, леса, несколько долин, не изуродованных воронками, несколько заросших воронок и возникшие на месте взрывов гребни (смятые в складки гор пласты земли). Они напоминали глубокие рубцы и шрамы, следы ран, с которыми планете удалось справиться, в отличие от показанных ранее зловещих пейзажей. С удивлением, Янат разглядела какие-то развалины, напоминающие остатки городов, пятна свалок на месте крупных промышленных зон.