Ближе к девяти вечера я, умывшись и переодевшись в вечерний костюм, вышел на улицу, поймал извозчика и направился в ресторан. Несмотря на сложную обстановку в стране и в столице, рестораны и другие заведения подобного рода работали в полную силу. Цены, естественно, выросли на порядок, но лоск и обслуживание остались на прежнем уровне, поэтому желающих попасть туда было хоть отбавляй.

Ресторан находился на Малой Морской улице в доме №13. Правда, теперь, в связи с войной и патриотическим движением, он сменил свое название и именовался скромно «Ресторан И.С. Соколова», но публика и шарм остались прежними. Здесь собирался весь литературный и театральный цвет столицы. Среди завсегдатаев были А. Куприн, А. Толстой, А. Блок − восходящая звезда. Обычно этот народ собирался ближе к 23.00, когда начинался ужин. А до этого обед, который длился с трех часов дня до шести вечера, посещало около 600 человек, уютно чувствовавших себя в четырех огромных залах и 19 кабинетах, наслаждаясь сеансами французской борьбы и биллиардом. Вечером же здесь царила другая атмосфера. Оркестра не было, но в центре основного зала стоял рояль, и многие знаменитости, в том числе Ф. Шаляпин, Л. Собинов, часто пела знаменитая Марго и другие, баловали публику своими экспромтами. Царили веселье, шум, гам, литературные споры и шутки. В этой обстановке было возможно, не привлекая к себе особого внимания, вести деловые разговоры, так как каждый был предоставлен самому себе и своей компании. Другое дело, ресторан «Данон», где мне приходилось бывать по роду своей деятельности. Его посещали не толькоГ. Распутин, И.С. Тургенев, Н.И. Костомаров и другие , но и члены императорской фамилии и сам Николай II, который встречался здесь с балериной Кшесинской. Поэтому приходилось проводить определенные мероприятия, чтобы некоторые из этих встреч не были преданы огласке. Поэтому на втором этаже находился кабинет для особо важных гостей, который во время этих встреч приходилось блокировать соответствующим образом.

Здесь же, в ресторане «Вена», все было попроще. Царил эдакий дух братства. Заводилой выступал А. Куприн, который обычно прибывал сюда из других ресторанов в компании своих наиболее стойких собутыльников, которые выдерживали этот ресторанный марафон, полный впечатлений и последних новостей, и заказывал себе неизменную отварную ветчину под соусом «бешемель» и немного джина. Хмуро оприходовав этот нехитрый заказ, он веселел и начинал куражиться, выдавая кучу последних новостей, среди которых были очень даже интересные. Поэтому я периодически посещал этот ресторан и пользовался случаем узнать побольше почти из первых уст. Ресторан работал до трех часов ночи, но гуляние здесь практически проходило всю ночь. Утром для желающих здесь с двенадцати до пятнадцати часов дня подавался поздний петербургский завтрак стоимостью в один рубль семьдесят копеек, неизменным составляющим которого был графинчик водки. Естественно, после бурной ночи, желающих было хоть отбавляй. И здесь утром тоже велись интересные разговоры, дающие пищу для ума и тех грядущих событий, которые могли произойти в столице.

Подъехав к ресторану и расплатившись с извозчиком, я направился к парадному входу, который блестел огнями и начищенным степенным швейцаром. Бросив на меня профессиональный взгляд, он снял фирменный картуз, склонился в поклоне и произнеся «Добро пожаловать, ваше благородие», открыл дверь передо мной. Пройдя через нее я очутился в широком коридоре, блестевшем мраморными полами и огромными зеркалами гардеробной. Бросив пальто, шляпу и трость в руки подскочившему дежурному, я направился в зал ресторана, мимоходом глянув на свое зеркальное отражение. Все вроде бы было в порядке.

При входе в зал из полумрака выдвинулся метрдотель и осведомившись о моем заказе, быстро лавируя, провел меня к нужному столику. Ротмистр сидел уже там, попивая сельтерскую воду. Обменявшись с ним рукопожатием, я присел на стул, услужливо пододвинутый метрдотелем. Сразу же, словно из-под земли, появился официант, который положил перед каждым из нас шикарно оформленные в тисненую красную кожу меню и карту вин и услужливо склонился в полупоклоне, ожидая наш заказ. Раскрыв меню, мы с ротмистром погрузились в изучение блюд и закусок. Каждый выбирал на свой вкус. От разнообразия блюд и французских названий пестрело в глазах. После некоторого колебания я выбрал себе суп-пюре из перепелок Виктория, филе де беф а-ля Жардиньер с соусом Перегюль и пломбир Меттерних, не считая разных закусок. Кроме того, мы заказали пару бутылок французского вина и пунш Ромен. Ротмистр выбрал себе суп-пюре Сант-Гюбер, стерлядь Империал и фруктовый пломбир. Сделав заказ и отпустив официанта, мы обменявлись быстрыми взглядами и стали с ничего не значащим видом рассматривать посетителей за соседними столиками. Публика только начала заполнять зал с гомоном, приветственными возгласами и выстрелами из бутылок шампанского «Вдова Клико». Рояль сиротливо стоял в одиночестве, поблескивая лаком от висевшей над ним люстры. В остальной части зала царил полумрак и посетители ресторана занимались или светскими разговорами, или предавались обжорству, находясь в разной стадии веселья и отдавая дань превосходной кухне ресторана. Находясь в полумраке, возле одной из центральных колонн зала, мы достаточно хорошо видели посетителей ресторана и мелькавший между столиками обслуживающий персонал. Сегодня ресторан в основном заполняли представители высшего общества столицы. Вон виден четкий профиль князя Барятинского, а за соседним столиком блестит бриллиантами княгиня Семенова-Дольская. А вон группа гвардейских офицеров развлекается с артистками императорского театра. А за третьим столиком устроился банкир Синютин. Крепко зажав в руке вилку, он что-то втолковывает сидевшему напротив джентльмену средних лет, явно похожему на иностранца. Чуть влево, в дальнем конце зала, вовсю уже гуляет компания армейских интендантов со своими подрядчиками, явно нагрев руки на армейских поставках. Как всегда, обычная публика, соответствующая тому периоду событий, которые происходят сегодня в стране. Оставались еще столики у дальних колонн и отдельные кабинеты, которые плохо просматривались отсюда, однако ближайшее окружение не вызывало опасений. Узнаваемые люди были, но близких знакомых и явно или скрытых враждебных субъектов не было. Можно было приступать к беседе, тем более, что официант уже расставил часть из заказанных нами закусок и, налив вино, скромно ждал дальнейших указаний. Отпустив его взмахом руки, ротмистр достал портсигар, щелкнув крышкой вынул из него папиросу и стал разминать ее тонкими пальцами. Затем, прикурив от горящей на столе свечи, поднял глаза на меня, как бы приглашая к разговору. Немного помедлив, я поднял бокал вина и, кивнув собеседнику, сделал небольшой глоток, наслаждаясь его запахом, вкусом и тем тонизирующим действием, которое оно оказывало на организм, и в свою очередь посмотрел на ротмистра.

– Как он там? − спросил меня мой начальник.

– Да ничего. Держится молодцом, правда, похудел и побледнел. Может быть, стал более задумчив, что вполне естественно. А так вроде бы ничего, – ответил я.

– Да, тяжело ему сейчас, − вздохнул ромистр. – Все-таки принять такое решение − это надо иметь мужество. Не каждый так вот откажется от власти и какой-абсолютной… Другие за меньшее готовы глотку зубами перегрызть, ногтями зарезать, лишь бы удержаться у кормила. А он ради страны, ради семьи отказался. Хорошо это или плохо − мне трудно судить. Время покажет и расставит все на свои места. А нам, кто остался верен присяге, надо сделать все возможное, чтобы оградить его от всяких неприятностей и выполнить свой долг по отношению к нему. Он теперь у нас один − спасение государства.

– Это наша стратегическая задача, − подхватил я. – Однако, кроме этой есть и другие, хотя и более мелкие, но не терпящие отлагательств.

И я кратко проинформировал его о последних событиях, участником которых я оказался. Закончил я свой доклад перед второй сменой блюд. Выпив еще по бокалу вина и принявшись за аппетитные куски мяса, я невзначай задал вопрос своему шефу о причине такого пристального внимания определенных сил к багажу царской семьи.