Они живут на земле, ходят по ней, делают свои дела, вращаются, как и все живые люди, среди других живущих, но у них есть одно прекрасное качество, которое поднимает их выше всего земного, тленного, мимолетного.

Вот они идут, идут, идут — сонмы пророков, апостолов, мучеников, преподобных, праведных, девственных. Идут светлым строем по два, по два, по два… Идут, едва касаясь земли… Какие это дивные люди! Жили на земле, ходили по ней, но едва касались ее ногами, то есть жили, не пристращаясь, не привязываясь к земным, тленным вещам, а были выше их. Смотрели выше всего тленного. Они идут, идут, едва касаясь земли, а мы ползем, ползем, на мгновение еле оторвавшись от земли, взглянем на небо — и снова ползем, ползем… Ох, как тяжело писать эти строки!.. Но что же делать-то, писать надо. Ведь это правда.

Рассказывают про одного бедного монаха, который был так беден, что ничего решительно не имел у себя. Ничего, кроме… одной златницы, только одной. И эту златницу он любил больше, чем Бога. Гораздо больше. О Боге он очень редко вспоминал. Ну, например, когда читал свое правило монашеское, тогда невольно вспоминал Бога и, хотя машинально, но все же произносил Его имя. Но об одном ни на минуту не забывал: где бы он ни был, что бы он ни делал, даже во время молитвы, он думал об одной вещи — о златнице. Ужас какой! И вот рассказывают, что когда этот монах приходил в свою келию, то вместо молитвы скорее бросался к несчастной своей златнице и нежно говорил: «Ну, а здесь ли находится мое сокровище?».

Какой несчастный, безумный, жалкий этот человек! Многие скажут так же. Назовут этого человека глупцом, безумцем и еще как-нибудь, если не хуже, потому что он Бога променял на металл, вечную жизнь — на преисподнюю. Осудить мы его, пожалуй, осудим, а сами-то потихонечку делаем то же. Сами-то не меньше этого монаха привязаны и к вещам земным, и к деньгам ничтожным. Особенно это имеет место в жизни людей безродных, бессемейных, одиноких девиц, вдов, и даже монахов и монахинь! «А если я заболею, что тогда будет со мной?! Придет старость — кто меня накормит? Кто похоронит?». И кладут златницу к златнице, прибавляют одну к другой. Скажут: «Что здесь особенного? Это естественно, предусмотрительно, даже разумно — смотреть вдаль, заботиться о будущем». Но как сухое полено, брошенное в огонь, усиливает пламя, так новая златница, приложенная к другой, увеличивает пламень греховный… Ох, если бы сердце наше осталось беспристрастным к этому! Ведь Господь недаром сказал: «…где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6, 21).

Недавно рассказывали страшный случай, как где-то в Летове (Рязанская область) неожиданно пропала одна молодая инокиня. Она обычно пела в храме. И вот началась вечерняя служба — а ее нет и нет. На другой день — тоже нет. И на третий, и на четвертый… Милиция всех поставила на ноги. Ищут — нет ее. На пятый день бабы пошли по грибы и… увидели в лощине человеческую ногу в ботинке… Прибыли милиция, следователь. Разбросали ветки, землю: она! Пропавшая инокиня Мария, бедная, вся порезанная. Глаза выколоты. Сотни ножевых ран… Кто виноват? Златница. Только не эта бедная великомученица Мария виновна в златнице, нет: она пела в храме почти безвозмездно. Это злодей — лиходей, разбойник. Он узнал, что Мария пошла на почту получать перевод для старой монахини, и вот погубил невинную. Златница… Как это ужасно! Страшно.

«Надеющиися на Господа, яко гора Сион: не подвижится в век живый во Иерусалиме» (Пс 124, 1).

Чтобы быть свободным от привязанности к чему-либо, надо крепко уповать на Господа. Он кормит. Он хранит. Он утешит, защитит. Уж если о малых птичках, букашечках промышляет Он, то забудет ли Он о человеке? О наше маловерие, холодное безверие! Нищета духа!..

Батюшка, о котором пойдет речь, прибыл в Лавру поздним майским вечером 1948 г. Это был человек старше средних лет, одетый в подержанное осеннее пальто, зимнюю шапку, большие, не по размеру, сапоги. Из вещей — маленькая дорожная сумка. Тогда трудно было определить его занятие. Священник ли он? Монах ли? Мирской ли человек?.. Но по всему его внешнему облику можно было судить, что этот человек нелегко прожил годы прежней своей жизни.

Это был священник, проживший в миру много лет, служивший на многих приходах, отдавший Церкви Божией большую часть своих сил. Как и другие служители престола Божия того времени, он пережил много разных потрясений, обид, огорчений, но за все благодарил Бога и был бессребреник. Другой его замечательной чертой было то, что он любил всех людей. Хотя он и был в жизни не раз оскорблен, обманут, унижен, однако не потерял веры в человека, в лучшее, святое в нем. Батюшка знал, что как ни глубоко пал человек в тех или иных грехах, преступлениях, однако в нем всегда живет образ и подобие Божие, и поэтому он всегда может быть возвращен на путь добра. В нем всегда живет семя доброе, которое может возрасти при благоприятной обстановке.

Словом, в сердце этого доброго батюшки жил голос евангельской любви. Да и в его ветхой котомочке хранилось завернутое в чистую тряпицу Святое Евангелие — единственное сокровище его души. Он всегда питался Словом Божиим, как младенец молоком своей матери. Читал его при всяком удобном случае. В минуты горьких переживаний и искушений он не раз обливал эти священные страницы своими слезами. И особенно связала этого человека со Святым Евангелием трудная земная жизнь, постоянные тревоги и переживания. Не один раз он готов был низвергнуться в пропасть уныния и отчаяния, но когда брал в руки эту Святую Книгу, всегда приходили в душу отрада и успокоение. Какая-то новая благодатная сила, как свежая живительная струя, вливалась в измученное сердце и возрождала его к жизни. Да, любил старец Святое Евангелие. Любил его всей душой, так как обязан был Слову Божию своей жизнью.

Как часто мы слышим наставления, проповеди о том, что надо читать ежедневно Слово Божие, надо непременно освежать свою душу чудесным источником этой «живой воды». И сами-то мы прекрасно понимаем, что Слово Божие есть пища для души нашей, воздух для духовной жизни, что без него мы не сможем спастись и побороть все козни вражии. Но вот читать Святое Евангелие мы никак не научимся, никак мы не привяжемся к нему всей нашей душой. Отчего все это? Да, видимо, оттого, что беремся читать Слово Божие с легким, холодным сердцем. Оттого, что мало переживаем душой. Мало или совсем не хотим заниматься крестоношением. А может быть, еще и оттого, что мало несем скорбей, мало страдаем. Живем обычной, мелкой, суетной жизнью.

Одна молодая женщина, когда жила преспокойно со своим мужем, никак не могла приучиться читать ежедневно Святое Евангелие. Но вот угодно было Богу послать ей тяжелое несчастье. Однажды муж ее, возвращавшийся домой глубокой ночью, был зверски убит и обезображен так, что его едва распознали. Несчастная женщина, убитая горем, не находила себе покоя больше ни в чем, как в чтении Святого Евангелия. Она поняла, что всякое земное счастье мимолетно, изменчиво, непостоянно. И до самой своей смерти она читала Евангелие ежедневно. А если позволяло время, то несколько раз в день.

Да, скорби очень роднят нас с Богом и со Словом Божиим. А как святые отцы наши — преподобные Серафим Саровский, Тихон Задонский, Дмитрий Ростовский — любили читать Евангелие! Как дорожили им! Несли в душе свои страдания и главное — страдания всего народа своего. Страдали. Из сокровища Слова Божия они получали себе утешение и силу в этих страданиях души. Как счастливы люди, горячо любящие Евангелие, читающие его ежедневно и ревностно исполняющие написанное в нем.

По прибытии в Лавру наш батюшка был принят в число лаврской братии и вскоре пострижен в мантию с именем Антиоха.

Иеромонах Антиох нес послушание в Духовской церкви. Там раньше, до 1950 года, ежедневно совершались заупокойные требы: отпевания, панихиды, записывались имена усопших на поминовение. Старец должен был всегда там находиться.