Да, действительно, жизнь человека есть великий дар Божий. И как этот дар надо ценить! Надо им дорожить и благодарить непрестанно Господа, давшего нам эту временную жизнь, а за ней и жизнь вечную, бесконечную.
Особенно светло и ярко проводят жизнь свою люди, которые сдружились с любовью, то есть кто приобрел святую любовь к Господу и всем людям. Это бесконечно счастливые души. Это избранники Божии, вместившие в свое сердце любовь — Божественную стихию, дивную красоту, украшение ангелов.
В наше время, скудное верою и благочестием, к сожалению, можно наблюдать очень печальное явление. Всюду в жизни мы видим оскудение любви. Это большое несчастье. Это страшное состояние наших дней. Жизнь без любви — жизнь без Солнца. И надо с уверенностью сказать, что такое явление в современной жизни нашей не случайно. Священное Писание ясно говорит о наших временах: «И по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь…» (Мф. 24, 12). Поэтому наблюдаются всюду распри, раздоры, разногласия, ссоры, поэтому гремят в мире войны. В сердце человека, в семье, в обществе, даже в Церкви Божией нет настоящего твердого мира. Нет любви — того жизненного тепла, без которого все увядает, остывает, леденеет до ужаса.
«Огонь пришел Я низвесть на землю, — говорит наш Господь и Спаситель, — и как желап бы, чтобы он уже возгорелся» (Лк. 12, 49). Огонь — это и есть Любовь Божественная, которая все согревает, все оживляет, всему дает настоящую полную жизнь!
О эта Любовь, эта святая небесная жемчужина! Святые отцы наши богоносные не находили слов, чтобы восхвалить тебя по достоинству. Каким именем назвать тебя? Как изобразить твою красоту, как описать твое вечное тихое сияние, Любовь, Святая Любовь?!
Сижу и плачу оттого, что не имею этого святого сокровища, не обладаю этим божественным неоценимым даром. Только по временам, как малая вспышка огонька, появляется она в сердце. И тогда готов обнять весь мир, всех людей, всех врагов, обласкать лучами любви все живое: малую букашечку, цветочек, листочек, обойти и не смять былинку, травинку. Как страшно жить без любви! Как жутко…
Мать колет своего ребенка иголками в головку, чтобы только он не жил. А что он сделал, милая крошка, в чем его вина? За что его так мучить, убивать? Другая мать бросает своего младенца темной ночью в глубокую реку, а мальчишки вытягивают его удочками на берег… Там непутная дочь, чтобы избавиться от своей старушки-матери, вливает ей, сонной, в открытый рот кипяток из чайника… Здесь пьяный сын вместе с товарищами после гулянки рубит топором своего старика-отца… Там ожесточенный бандит-муж, закрыв изнутри двери дома, сжигает паяльной лампой мученицу — законную жену, мать двоих малюток… А здесь жена, сговорившись со своей родной сестрой, ночью убивает обухом топора спящего мужа… Молодая девушка в расцвете сил бросается в глубокую реку, гибнет… Молодой человек, так рано потеряв смысл жизни, вонзает в сердце свое острый нож… Боже Ты мой, да разве можно описать все ужасы, которые неизменно бывают там, где нет любви, где она потеряна, где она грубо и жестоко попрана?! Там, где нет любви, — самоуничтожение, смерть.
С какими слезами умиления, благодарения, нежной признательности мы должны вспоминать о нашем Господе Иисусе Христе — Источнике любви и радости! Ведь Он принес нам с высокого неба огонь любви, Он согрел холодную землю нашу теплом Божественной Любви. Он и теперь зажигает наши холодные сердца Своей Любовью. Он открыл нам через Своего апостола любви святого Иоанна Богослова, что Бог есть Любовь. И кто живет в любви, тот живет в Боге, и Бог в нем (1 Ин. 4, 16).
Как хочется пожелать моему дорогому читателю, чтобы любовь святая жила в его сердце, чтобы любовь святая согревала его жизнь, чтобы любовь святая озаряла его дни сиянием своих лучей, чтобы любовь святая, как на крыльях могучего орла, вознесла его выше всего земного, выше всего тленного, вознесла до самого высокого неба, где все живет любовью, все движется ею и ею наслаждается вечно! Как хочется пожелать этого великого счастья моему милому, дорогому читателю!
Пред образом Спасителя в терновом венце молится дитя. Вокруг все тихо и спокойно. В кроватке рядом спит маленькая сестренка, блаженная ангельская улыбка озаряет личико. Мать, утрудившись за день, отдыхает в соседней комнате. «Господи, — шепчут детские уста, — помилуй мою маменьку, мою бабыньку, мою сестренку Таню, нашу собачку Жучку и нашего рыжего кота Ваську…». И курчавая детская головка низко-низко клонится к земле… А потом снова: «Господи, помилуй мою маменьку, мою бабыньку, мою сестричку Таню, нашу собачку Жучку и нашего рыжего кота Ваську…» — и опять головка тихо-тихо склоняется к земле… (Из воспоминаний детских лет в Бозе недавно почившего Владыки). Любовь, всеобъемлющая любовь неиспорченного детского сердца… Всех ему жалко — и маменьку родную, труженицу, и бабыньку старенькую, и сестрёнку, и домашнюю собачку Жучку, и рыжего кота Ваську…
Глухая зимняя ночь. Во мраке высится монастырь… Тихая уютная келия. Горит лампада, освещая кроткий девственный лик Богоматери. «Господи, Матушка Заступница, — шепчут еле-еле слышно старческие уста, — да как же всех жалко-то! Да сколько же страданий на земле, сколько слез, горя, воздыханий, невыразимой муки! Как же трудно спасаться всем! Как тяжело дышать на этом грешном свете! Господи, Матушка Заступница…». Седая голова падает ниц, и долго, долго не поднимается… А потом снова: «Господи, Матушка Ты наша Заступница, да как же всех жалко! Да сколько страданий на земле, сколько слез, горя, воздыханий, невыразимой муки, как же трудно спасаться стало, как тяжело дышать на свете! Господи, Матерь Божия…».
Молится архимандрит Филадельф, восьмидесятилетний старец. Сколько он ежедневно видит слез, сколько скорбей слышит! И отеческое сердце обливается кровью…
Он был еще не совсем старым, когда пришел в святую Лавру. Это ежедневные людские скорби сломили его крепость. Он не может не принять их к своему сердцу, не считать эти народные скорби своими скорбями. Они, как острый меч, вонзаются в его пастырское сердце… С вечера немного отдохнет, а ночью, когда все-все заснут, когда все умолкнет, он встает и опять свое: «Господи, Матерь Ты Божия, Заступница Ты наша, да как всех жалко-то, да сколько горя-то, слез, воздыханий на земле!». К утру немного успокоится, а когда пойдет исповедовать, то горя, слез, бед и воздыханий слышит еще больше. И старец под их тяжестью все ниже и ниже склоняется станом. Голова его все белее и белее делается — седеет, а очи — эти глубокие очи! — все глубже и скорбнее…
В мире его звали Филадельф Петрович Мишин. Где он родился, кто его отец и мать, каков путь его прежней жизи — покрыто тайной минувшего. Известно только, что он пришел в святую Лавру Сергия Преподобного в сороковых годах, то есть вскоре после ее открытия, пришел уже довольно измученным пожилым монахом, чтобы уже никогда больше не возвращаться в суетный мир. Полюбил его авва Сергий Преподобный за святую детскую простоту, всеобъемлющую любовь к людям. Вскоре отец Филадельф (Филадельф по-гречески значит братолюбец) стал иеромонахом, затем архимандритом и духовником народа, богомольцев. И в этом святом подвиге — послушании духовника — он провел несколько лет.
Какую великую радость приносит свеча, горящая во мраке ночи! Какой восторженной радостью и надеждой жизни зажигает она сердца людей, затерявшихся, заблудившихся в подвальных мрачных ходах жизненного пути! Идет человек в непроницаемой, жуткой, зловещей тьме. Идет наугад. А вдруг — пропасть, бездна, глубокий колодец, обрыв?.. Впереди горит свеча… Яркое, светлое пламя ее рассеивает тьму. Луч света прогоняет мрачный страх и из сердца человека. Идет он уже уверенно, легко, целеустремленно. Свеча, да еще свеча негасимая! Какое это богатство для людей, живущих во мраке ночи!
Облаченный в монашескую мантию, епитрахиль и поручи, согбенный, с белой головой и белой бородой, стоит отец Филадельф у аналоя. На аналое — святое Евангелие и крест как свидетели невидимо стоящего здесь Господа Христа. Уже довольно уставший, ослабевший, отец Филадельф еле держится на ногах. Праздничный день. Много причастников — приезжие, издалека. «Кто еще?» — кротко спрашивает старец слабым голосом. Подходит юноша. «Отец, жизнь померкла, — говорит он безнадежным голосом, — неудача в любви — и вот стало мрачно, как будто ночь страшная нависла над моей бедной головой. Отец святой, и веры нет в душе, все угасло». Юноша замолк. Голова касается аналоя. Черные кудри упали на святое Евангелие, на святой крест. «Отец, отец, а грехов сколько!» — еще глуше откуда-то снизу слышится голос. Старец утирает слезы. Потом он кладет свою десницу на голову юноши и отечески проникновенно говорит: