– Виновен. – Он ничего не мог поделать. Ухмыльнулся. Господи, он был таким болваном. Угнал трофейный Мустанг Хэнсона 1966 года. Это было идиотской радикальной подростковой местью. Местью за то, что профессор Хэнсон получил то, чего не смог получить Куин – Реган.

– Как ты мог? – Она казалась потрясенной. – Как ты мог украсть его машину? – Каким-то образом он понял, что она интересовалась не техническими подробностями. – Он любил ту машину. Она была уникальна, настоящая классика.

– Трофейная машина, – признал Куин, обращая взгляд к ней. – Трофейная жена. Он и тебя любил?

Даже в темном салоне, где только луна освещала ее лицо, он увидел, как она покраснела.

– Я не собираюсь обсуждать с тобой свой брак. Не сейчас. И никогда.

– Ну и ладно.

Проклятье. Восемьдесят четыре дня – именно столько он провел в костяном захоронении Уилсона в Рэббит Вэлли. Восемьдесят четыре самых важных в жизни дня, несмотря на то, что тогда ему было только шестнадцать. Не сказав ему ни слова, едва ли смотрев на него, Реган господствовала над ним все то время.

Они с Уилсоном изменили его тем летом. Она много раз приезжала и уезжала, разбивая его сердце каждым отъездом в Боулдер, вызывая трепет каждым возвращением, но присутствие Уилсона было постоянным – разговоры, учеба, наставления.

Печься на стоградусной жаре, выкапывая из поджаренной солнцем земли старые кости, было не особо весело – даже если сильно поднапрячь воображение. Это было больше похоже на пытку, наказание за все зло, что он причинял, будучи королем-угонщиком со Стил Стрит.

Девиз Куина тогда звучал так: «Если человек может позволить себе Порше, он может позволить себе потерять Порше». Или Мерседес, или BMW, или Линкольн… или Мустанг 1966 года. В юности он угнал огромное количество боулдерских машин, на которых они с парнями катались до университетского городка, гоняли по улицам, выбирая лучшие тачки и привозя их на Стил Стрит.

Потом на Стил Стрит заявилась денверская полиция, и уличные крысы убежали, спасая свои шкуры. Большинство свалило, но не ядро – Куин, Дилан, Хокинс, Ривера, Прейд и Джей Ти – их задницы нашли свой дом в городской тюрьме. Из тюрьмы они попали в колонию для несовершеннолетних, а оттуда – в суд, где судья Кампизано спустил их вниз по реке в лапы Уилсона МакКинни и его программы по учебно-рабочему сотрудничеству.

Милое название для рабского труда – так он думал в те времена. Но он бы вытащил кости из земли собственными зубами, чтобы избежать тюрьмы штата. Тогда Куина поймали в первый раз, по-настоящему схватили полицейские – и он понял, что хотел бы, чтобы этот раз был самым последним разом.

И все же четыре года спустя он отправился за поникаром Хэнсона.

Этот поступок мог стоить ему всего: колледжа, службы подготовки офицеров резерва, его пути в лучший мир, свободы. Но он был так чертовски зол на профессора Хэнсона, заполучившего Реган. Он не мог получить того, что хотел, а остальное – черт, все остальное казалось не таким уж и важным в сравнении в тот самый момент, когда ему было так больно.

– Разве нам не нужно кое-куда ехать? – спросила она не слишком вежливо.

– Да. – Ехать нужно было. Но он был пока не готов двинуться, пока нет.

С ее стороны Камаро он услышал вздох, тяжелый – очень тяжелый – весьма недоброжелательный вздох.

Денвер.

Здесь было хорошо.

Уилсон посмотрел в окно из грузовичка-пикапа Джонни Рамоса и рассеянно кивнул головой. Денверский центр исполнительского искусства горел всеми огнями. На другой стороне Спир Бульвар кампус Орерии кишил студентами, спешащими на вечерние занятия.

Многие годы он читал там лекции – и всегда ему оказывали теплый прием.

Денвер был хорошим.

Убраться со склада до появления ВВС тоже было хорошей мыслью.

Он повернулся назад так сильно, как мог, и проверил ящик, который они с Джонни погрузили в кузов. Он не хотел, чтобы ящик болтался сзади, но, несмотря на то, что он упаковал его самостоятельно и аккуратно поднял с помощью погрузчика, волнения все равно не оставляли его. Он не хотел забыть о том, что делал с ним, с окаменелостью внутри. Он не хотел забыть то, что уже успел узнать о ней или что обнаружил в окружающем ее гипсе. И уж, конечно, он не мог доверить ВВС транспортировку и заботу о ней.

Он слышал разговор Хокинса с тем вторым парнем и понял, что должен что-то сделать. ВВС определенно недостаточно хорошо позаботились о Куине Йонгере, просто позволив подорвать его прямо в небе. Он надеялся, что с мальчиком все в порядке.

Он остановился на минуту, прекратил думать и чуток отмотал назад. И вспомнил. Куина Йонгера спасли. Он был в порядке, превратился в героя, остался другом Кристиана Хокинса, который – как оказалось – не был хладнокровным убийцей, в которого его превратили столько лет назад. Оба работали на Дилана Харта.

Теперь он тоже работал на Дилана и должен был говорить ему все, что сможет выяснить, но Дилан уехал, и он никому не сказал. Но то, что он обнаружил внутри гипсового обертка Тарбозавра, было важным. Это было важно и странно – он должен это запомнить.

Гнездо Тарбозавра. Боже. У него было два, может, даже три яйца – с эмбрионами! – самого свирепого из всех хищников, что когда-либо ходили по этой планете, более зубастой монгольской версии Северно-Американского Тираннозавра Рекса. Его молодые конкуренты снова уехали грызть пустынные земли, а ему, выдохшемуся старому доктору МакКинни, окаменелое гнездо плотоядного динозавра Мелового периода практически упало в руки.

Конечно, Тарбозавр был лишь его первым вариантом. Это мог быть и Тираннозавр. Ему нужно провести сравнительный анализ, тесты, сделать рентген. Ему нужна была Реган с ее легкой рукой и стоматологическими инструментами, чтобы избавиться от детрита и камня. Ему нужно было поместить гнездо в безопасное место и выяснить, откуда оно пришло. Его происхождение мгновенно ответит на вопрос: Тарбозавр это или Тираннозавр. Бюрократическая пучина безымянных правительственных складов не была безопасным местом, и их пункт назначения, Стил Стрит, тоже таковым считаться не мог.

Он помнил об этом. Арест шестнадцатилетней давности был на первых полосах всех газет, когда схватили самую крупную банду, угонявшую машины. Тогда он получил лучшую из своих летних команд.

Было только одно место, достаточно безопасное для его великой находки, и оно было недалеко оттуда, куда они направлялись.

– Поверни здесь, – обратился он к Джонни, указывая налево, используя самый профессиональный свой тон, которому не смел противоречить ни один студент. Он также неплохо действовал на протяжении двенадцати лет на правонарушителей, поэтому он надеялся, что тот сработает и теперь. Он знал, как выглядят те, кому на долю выпала тяжелая уличная жизнь – как этому парнишке.

Мальчик бросил на него быстрый косой взгляд, но потом повернул.

– Сэр, – начал он. – Супермен… в смысле, Хокинс потребовал, чтобы я привес вас на Стил Стрит сегодня вечером.

Да, он слышал приказ, но ему сначала нужно было заехать в другое место. Он оглянулся на ветровое стекло. Они приближались к следующему повороту.

Джонни Рамос немного напоминал Уилсону Кристиана Хокинса. Оба они были темноволосыми, высокими, крепко сложенными, но, несмотря на всю свою мужественность, парень не был так бескомпромиссен, как Кристиан. Уилсон сомневался, что когда-либо встречал человека с меньшим стремлением к компромиссам, чем Кристиан. Он был непрошибаемым, колючим и немного злым.

Кристиан носил пистолет, иногда даже не один. У него также был нож, не бытовой типа швейцарского армейского, а пружинный, нож для убийств, и большую часть времени он одевался как тот, кто умеет им пользоваться – как тот, кто уже его использовал: бандана, повязанная на голове, облегающие солнцезащитные очки, футболка, приспущенные джинсы и двухсот долларовые Эйрс от Найк. Отойдя от первичного шока, Уилсон узнал в нем достаточно много от того мальчика, с которым когда-то совершенно нормально работал в одной команде.