Затем я вернулся в холл и провел мисс Кари к автомобилю. Она ни разу не открыла рта, пока я, лавируя между машинами, добирался до Тридцать четвертой улицы. Там, буквально в двух шагах от себя, я заметил Саула. Меня одолевали грустные мысли. На пути к Вульфу рядом со мной сидела обладательница семи миллионов, а теперь у нее оставалась лишь жалкая сотня или две сотни тысяч. Не удивительно было, что ей не хотелось разговаривать после такого падения. Впрочем, когда я высадил ее в переулке подле дома, «спасибо» она из себя выжала. Саул завернул на Семьдесят третью в поисках местечка для машины. Я же принялся проверять заднее колесо и проверял до тех пор, пока он не показался уже без автомобиля. Тогда я взгромоздился на водительское место и включил мотор.

Домой я приехал в половине девятого и страшно расстроился, увидев, что Вульф еще не садился обедать, хотя, как правило, священнодействие начиналось в восемь. Фред Даркин по-прежнему болтался на кухне, что обходилось нам по доллару за час. Меня это удивило, ибо Вульф не принадлежал к людям, которые предпочитают дорогостоящие услуги, когда вопрос вознаграждения весьма проблематичен. Саул Пензер или Орри Кадер отобедали бы со мной и Вульфом, но Фреда накормили на кухне вместе с Фрицем. Дело в том, что Фред все поливал уксусом, а человек с подобным отсутствием вкуса к столу Вульфа не допускался. Опростоволосился он еще в 1939 году, потребовав уксуса к куропаткам, приготовленным с орехами и различными восточными специями. Конечно, никто ему ничего не сказал, поскольку Вульф считал недопустимым мешать кому-то во время еды вплоть до того момента, когда пища наверняка переварится, но на следующее утро Фреда рассчитали и не приглашали на работу целый месяц.

После обеда мы вернулись в кабинет. Вульф устроился за письменным столом с атласом в руках, и к непроизвольно осклабился: вместо того чтобы изучать флору и фауну Монголии или отправиться в небольшое путешествие по Тибету, он вовсю штудировал карту штата Нью-Йорк. Судя по повороту головы, освежения потребовали его познания о Рокленд-Каунти.

И только-только я успел выбрать себе книжонку для послеобеденного часа, как затрезвонил телефон. Я привычным жестом потянулся к трубке и произнес шаблонное:

— Бюро Ниро Вульфа.

Услышав собственное имя, произнесенное знакомым голосом Саула, я сообщил об этом Вульфу. Тот со вздохом отложил атлас в сторону, взял трубку параллельного аппарата и кивком головы попросил меня тоже послушать.

— Сейчас девять пятьдесят шесть, сэр,— сообщал Саул.— Известная вам особа вошла в свою квартиру в восемь четырнадцать. В девять девятнадцать вышла и взяла такси до «Санторетти» — итальянского ресторана на Шестьдесят третьей восточной улице, дом 883. Я направился следом, попросил порцию спагетти и заговорил по-итальянски с официантом. Теперь она там, с ней за столиком сидит какой-то мужчина, они едят цыплят с грибами. У него полное отсутствие аппетита, у нее — завидный. Разговаривают еле слышно. Я звоню из аптеки на углу Шестьдесят девятой улицы и Второй авеню. Если они разъедутся в разные стороны, за кем следовать?

— Опиши мужчину.

— От сорока до сорока пяти, среднего роста, сухощавый. Пьет. Костюм серого цвета, великолепно сшит, ткань «тропическая камвольная», нынче в моде. Шляпа из тонкого фетра, очень дорогая, с широкими мягкими полями. Голубая рубашка, галстук серый, в тон костюму, с голубыми косыми полосами. Челюсть квадратная, рот широкий, губы полные, длинный узкий нос, мешки под глазами, глаза карие, с беспокойным блеском, уши маленькие...

— Достаточно. Ты его знаешь?

— Нет, сэр.

Саул словно бы извинялся. Он не любил докладывать о людях, на которых не имел в голове аккуратной и всеобъемлющей «учетной карточки».

Вульф сообщил:

— Фред присоединится к тебе напротив «Санторетти», как только успеет туда добраться. Если они разойдутся в разные стороны, ему поручи мужчину. Женщина может оказаться трудной.

— Есть, сэр. Согласен.

Вульф повесил трубку и кивнул мне. Я немедленно отправился на кухню и помешал Фреду закончить удивительно сладкий зевок. Глядя на его пасть, казалось, что он способен заглотить разом четвертную уксуса... Я объясни:! его задачу, дал адрес и сказал, что мужчина поручается ему вплоть до дальнейших распоряжений. Особое внимание следует обратить на установление его личности. Потом проводил через холл к выходу, как всегда поражаясь, что такая туша умудряется быть превосходным сыщиком.

Выйдя на каменные ступеньки крыльца, дабы подышать свежим воздухом, я увидел такси, явно подруливающее к нашему жилищу. Действительно, через минуту взвизгнули тормоза, и машина ловко припарковалась у обочины.

Оттуда вышла женщина и, расплатившись с водителем, велела ему уезжать. Затем легким шагом преодолела коротенькую дорожку к крыльцу, взбежала на семь ступенек и, узнав меня при свете, струившемся из дома через открытую дверь, улыбнулась.

— Могу я повидать мистера Вульфа?

Я гостеприимно кивнул, провел ее в холл и попросил минуту подождать, пока я доложу Вульфу, что приехала мисс Мэй Хауторн и просит у пего аудиенции.

Кабинет уже принял свой нормальный вид, лишние стулья убрали. Как обычно, справа от стола Вульфа находилось красное кресло, повернутое таким образом, чтобы сидящий в нем человек был обращен лицом к хозяину дома. Сейчас его занимала директриса колледжа. Она выглядела усталой, глаза слегка покраснели, но спина не согнулась и плечи не опустились.

Вульф начал первым;

— Сегодня днем вас настиг здесь настоящий удар!

Она кивнула.

— Мы в тяжелейшем состоянии. Особенно Эйприл. Она, видите ли, вбила себе в голову, что должна решительно надо всем смеяться. Искусство гримасничать и в жизни. Вы говорили с мисс Кари?

— Очень коротко. Она осталась, когда все уехали.

— Соглашения достигли?

— Нет. Она предложила половину своей доли, но я отказался.

— Благодарение богу! — с явным облегчением воскликнула мисс Хауторн.— Зная вашу репутацию, а теперь и вас лично, я боялась, как бы вы не приперли ее к стенке и не поставили нас в неудобное положение. Вы же понимаете, что сейчас ситуация совершенно изменилась... По моему мнению, теперь вообще не стоит иметь с ней дела.

— Вот даже как? А остальные с вами согласны?

— Право, не знаю. Но думаю, возражений не будет. Ведь мы хотели договориться с мисс Кари лишь для того, чтобы избежать скандала, которым грозила наша невестка. Теперь он уже не имеет значения: расследование убийства неизбежно поднимет массу грязи, и тяжба по поводу завещания пройдет незамеченной.

Вульф вытянул губы трубочкой.

— Да, можно, конечно, и так рассудить... Полагаю, что. мистер Скиннер и компания потащились за вами домой?

— Естественно! Невестка их приняла, но по совету мистера Прескотта никто, кроме Дейзи, беседовать с ними не стал, пока Джун не дозвонилась мужу в Вашингтон. Он посоветовал всячески содействовать ответственным лицам, отвечая на все вопросы. И уж тогда эти деятели за нас принялись. Ох! Наверное, они были весьма деликатны и внимательны, но в результате теперь мы все подозреваемся в убийстве.

— Все?

— Большинство. Может, вы с подобным бредом и встречались, но я не детектив и не любительница криминальных историй. Я слишком занята! Брата застрелили где-то от половины пятого до половины шестого. Третий выстрел Тайтус Эймс слышал без чего-то пять, перед ним было еще два — по тем самым воронам. Эйприл тогда дремала наверху, но этого никто подтвердить не может. Джун собирала малину и дикий виноград, чтобы украсить стол. А я стирала чулки в ванной.

«Ага,— подумал я про себя,-- журнал-то, оказывается, не солгал, она действительно делает это сама!»

Мисс Мэй тем временем продолжала:

— Селия, мисс Флит, строчила письма у себя в комнате. Ей приходится отвечать всем глупцам, которые пишут Эйприл. Миссис Эймс готовила обед. Дейзи, вдова Ноэля, отправилась на луг за цветами, особенно она любит маргаритки. Джон, мистер Данн, колол дрова. Полицейских больше всего интересовало, доносились ли до меня удары топора, но после стирки я мыла голову и, естественно, ничего уже не слышала. Мистер Стоффер, которого я терпеть не могу, ушел к плавательному бассейну. Тайтус Эймс доил коров. Энди поехал в Ньяк за мороженым, но его это тоже не исключает, поскольку дорога проходит недалеко от места преступления, по другую сторону лесной полосы. Сейра и мистер Прескотт были в Нью-Йорке и вернулись лишь в половине восьмого, то есть через два часа после того, как было найдено тело. Они ездили на машине Прескотта, но, рассуждая формально, настоящего алиби у них тоже нет: разве кто-то один не мог прилететь домой на самолете и сразу вернуться назад?