Так что о войне я знаю только что это страшно, кроваво и непонятно. Мой сын, родившийся в удивительно мирное время, и то вникал в планы Храфна больше, чем я. Даже умудрился внести какое-то рационализаторское предложение, за что заработал пару уважительных восклицаний от старших хирдманов и злобный, уничижительный взгляд Хелега, согревший мое материнское сердце даже больше. Оно и неудивительно, парня самого пустили на тот совет со скрипом, уж больно молод! А Торвальд умудрился не только пролезть, куда его не звали, но еще и умное что-то выдать! Счастье мое!

Порывался он ринуться в бой, но тут уж мне пришлось напомнить честному собранию кто из нас маг высшей квалификации, а кто сопливый школяр, не доросший еще до того, чтобы перечить матери. Мне даже усыпить пришлось этого нахала, возомнившего себя великим воином! Не надолго, правда, минуты на две, но ему хватило, чтобы понять, что прямо сейчас кровожадные мечты не сбудутся. Ну да ничего, успеется еще! Вот я помру…

Зато за всей этой веселой возней от меня успела сбежать раненная подруга, она же любимая пациентка. Но тут уж делать было нечего, так как разумным аргументам коша не поддавалась никогда, а магия моя… ну… можно, конечно, попробовать, только позориться не хочется. Да и кто я такая, чтобы учить ее жить? Скорее это ее прерогатива. Моя жуткая необразованность и неумение ориентироваться в реалиях окружающего мира временами заставляла мою прекрасную подругу хвататься за голову. По ее мнению, такие, как я, должны погибать еще в колыбели, заблудившись в пеленках.

И во многом она была права. Мельс — свободный город магов. Мы не подчиняемся ни одному из окрестных монархов, хотя сотрудничаем со всеми. Причем в основном частным образом. Чаще всего договор заключается между конкретным специалистом и конкретным нанимателем. О чем угодно, от лечения геммороя до вызова демона. При таком подходе, бардак в городе царит полный! Особенно это, конечно, касается боевых магов, способных запросто оказаться по разные стороны линии фронта с друзьями и любимыми. Видимо, поэтому они так редко вступают в браки. Даже с представителями других направлений. На всякий случай…

Единственное, в чем Магический Совет непримирим, так это в соблюдении заключенных договоров. Магов — мошенников просто не бывает! Отступники караются на месте, причем наказание всегда одно. Смерть.

Ну, и есть еще Великие Правила. Эдакий себе свод законов, где говориться, за какие заказы браться нельзя ни в коем случае, из-за опасности разрушить этот мир ко всем демонам!

Вот примерно таким образом Мельс представлен на арене международной политики. И лично мне этого всегда хватало. В отличие от Томы, всю свою сознательную жизнь проторчавшую у ступеней трона одного из самых крупных и влиятельных монархов на континенте.

— Мам, да не волнуйся ты так! — отошедший от обиды Торвальд оторвался от игры в кости с Туром, дабы посочувствовать страдающей матери, — она же опытный боец! Что может случиться?

— Видел бы ты, что с этим «опытным бойцом» уже случалось! Еще один такой раз, и ты лишишься матери окончательно, потому как я скончаюсь от ужаса!

— А что с ней случалось? — Тур отвлекся от костей, со своим неизменным любопытством бросаясь выяснять очередную страницу биографии любимой хозяйки, — и как вы вообще познакомились?

— Ну… как может познакомиться целительница и воительница? В госпитале, конечно. В Мельсе. Я проходила преддипломную практику, а Тома охраняла какого-то посланника уже и не помню какого государства. Не одна, конечно, их там целый штат был. На них напали. Метрах в двухстах от городских ворот. Пока наша стража добежала, пока всю эту нечисть перебили… В живых остался только посланник и Томирис. Начальство потому что закрылось в карете и отстреливалось через окошко, а Томирис потому что у оборотней тело такое… живучее. Хотя провозилась я с ней долго! Да ее еще никакая анестезия не брала, охранникам дают обычно эликсир, блокирующий действие всех дурманящих препаратов, так что мне пришлось влезать ей в нервную систему напрямую, чтобы заблокировать боль. Обычно, мы так не поступаем, уж очень тесный контакт получается. Как будто в один момент считываешь все подсознание разом. Мельком, конечно, но все-таки. Да и сам открываешься. Мы в тот день так друг руга узнали, как за десять лет совместной жизни не узнаешь! Зато она выжила. Эй, Тур, смотри, он же жульничает!

— Я знаю, Римма, — тролль грустно вздохнул, видимо тоже болея душой за новых друзей, — только никак не пойму, как у него это получается. А спросить неудобно. Я там у тебя в книге прочитал, что люди смущаются, если уличить их в обмане, и становятся агрессивными. А магов я… боюсь. Только если, конечно, они не нападают на тебя! Тогда я никого не боюсь!

Так. Во-первых, надо будет сделать что-то для укрепления нервной системы, а то безобразие какое-то выходит, на каждое доброе слово слезы наворачиваются! А во-вторых, надо как-то контролировать, что там читает это чудо зеленое! За пару месяцев он так продвинулся в изучении теории всего, чего угодно, что стал похож на ходячий справочник! Понимать он всего, конечно, не понимает, но цитирует иногда так к месту, что страшно делается! И, в-третьих, надо признать, что в книжках пишут умные вещи. Торвальд действительно смутился. Правда, до агрессии дело не дошло. Под моим насмешливым взглядом начинающий шулер увял на корню.

— Объясняй, давай, чего краснеешь? Будет тебе страшное наказание!

— Это сложный фокус… там магия нужна. А как ты заметил?

— Да просто увидел. Ты, пальцами шевелишь как-то вот так, — тролль воспроизвел подсмотренное движение, но, видимо, не слишком точно, потому что злосчастный кубик взмыл на пол-локтя над полом и даже слабо зазвенел, будто от возмущения, — ой… как это? Это я?

Два обалдевших мага тупо уставились друг на друга, силясь осознать, что же происходит. И не шутка ли это одного из нас? Вроде нет. За себя точно ручаюсь, да и Торвальд смотрит уж слишком удивленно.

— А попробуй еще раз!

На этот раз я заметила точку вложения силы. Будто зеленая искра вылетела из ладони и ударила в кость. Та снова подскочила, весело звеня остаточной энергией. Значит, не показалось.

— Еще!

Интересная сила, похожа на эльфийскую, ее я тоже зеленой всегда видела, хотя это чистой воды самообман. Ассоциативный ряд. Эльфы, леса, зелень. Значит и магия цвета молодой травы. Вот и у тролля оказалась такая. Только гораздо плотнее и жестче, не звенящая, словно поляна хрустальных колокольчиков на южном ветру, а гудящая, как сердитый шмель. Интересно, а они все такие, или мой какой-то особенный?

— Ух ты! А если попробовать не направлять прямо на объект… не на кость, в смысле, а как бы вскользь. Как будто толкаешь?

— Так? — Тур повел здоровенной ладонью, будто погладил воздух под ней, и кубик не подскочил, а покатился, — а как сделать, чтобы остановился, когда надо?

— Волшебно. Значит так, сын, если застану тебя за обучением тролля магии, я даже не знаю, что с тобой сделаю! Причем, хорошо бы, чтобы и ты об этом не узнал!

Если два эти деятеля споются, мне останется только застрелиться, не дожидаясь следующей возможности закрыть собой красавца-мужчину! Весь Мельс помнит трепетную дружбу Торвальда с одним деревенским олухом, к его беде весьма одаренного магически. Редкий день обходился без какой-нибудь каверзы, удуманной моим отпрыском и виртуозно исполненной его верным другом. Причем невинные мышки в девченочьем душе им надоели быстро, и чудесный дуэт перешел на жертв покрупнее. Зачарованное мыло, окрашивающее кожу во все цвета радуги, шампуни, укладывающие волосы в самые безумные прически, говорящая посуда, подмененная на пиво вода… А уж когда к ним в пару затесался один восторженный эльф, посланный в человеческий университет из-за своих низких, по мнению его народа способностей, я вообще стала бояться выходить из комнаты, каждую минуту ожидая визита восторженных поклонников творчества Торвальда и его банды! У вас одежда никогда цветами не прорастала? А родник из-под подушки не бил? У меня тоже, но рассказов очевидцев более чем достаточно, чтобы составить представление о последствиях крепкой мужской дружбы!